— Что?! — Саша подскочила на стуле.

— Слушайте меня внимательно! — строго произнесла Глаша. — Нам сейчас не нужны лишние эмоции. Значит, так, Настя. Мы с Анной обсудили ситуацию и решили, что сделаем все, чтобы помочь тебе. Мы всегда вам, девочки, говорили, что наша сила в том, что мы — Лемм, так что ты сейчас не должна сосредотачиваться на том, как мы себя ведем, ты должна быть уверена — мы с тобой.

Она глубоко вздохнула и продолжила:

— Есть единственный способ тебе помочь. Надо отправить тебя в ад…

— Что?! — хором воскликнули девушки.

— При этом ты не должна умереть, — словно не замечая их смятения, продолжала объяснения Аглая. — К счастью, наша семья хранит самую редкую книгу на свете — книгу Соломона. Это великая книга. И страшная. С ее помощью мы можем временно освободить твой дух, что очень и очень сложно. Во-первых, нам нужны кое-какие компоненты, которые копятся не годами, не десятилетиями, а столетиями и которых нам не хватает, но тут мы что-нибудь придумаем. Самое главное вот в чем: те, кто тебя любит, должны отдать самое дорогое, что у них есть. Не материально дорогое. А, скажем, красоту, талант или чувство юмора…

— О не-ет… — простонала Настя. — Боже мой, во что я вас втянула…

— В общем, мы, твои близкие, должны поделиться с тобой самым ценным, и тогда тебе откроются ворота в преисподнюю.

— А другого способа нет? — робко поинтересовалась Саша.

Аглая покачала головой.

— Путь в мир иной закрыт не только людям, но и ведьмам, — сказала она. — Так решил бог, и так будет. Но так как мы ведьмы, то для нас лазейка есть, однако она дорогого стоит.

Прежде чем Настя сообщила о том, что передумала, что она пойдет к Кравицу и будет делать все, что он скажет, Саша заявила:

— Я готова.

Перехватив недоверчивый взгляд матери, она сдвинула брови и отчеканила:

— Я хочу, чтобы моя сестра жила, и жила счастливо. Я буду с ней и в горести, и в радости, независимо от того, какая у меня будет фигура.

Глаша покачала головой:

— Ты не знаешь, что для тебя самое дорогое, пока у тебя это не отнимут.

— То есть? — Настя подалась вперед.

— Не ты решаешь, чем пожертвуешь. Ты что ж, думаешь, мы все соберемся и каждый скажет: «Я, такая-то, такая-то, готова пожертвовать, например, своей шевелюрой ради спасения моей любимой племянницы»? — Аглая покачала головой. — Нет, у тех, кто пойдет на этот шаг, просто пропадает то, о чем они иногда и сами не догадывались.

— Ничего себе… — опешила Настя.

— А что делать? — Тетка развела руками. — Такова жизнь.

— Я ведь могу отказаться? — решительно спросила Настя.

— Увы… — Аглая не без сожаления вздохнула. — Ты сказала свое слово.

— И что, уже не могу его забрать? — разозлилась девушка.

— Не можешь, — строго ответила Глаша. — Правила есть правила.

— Я все равно готова все отдать моей сестре, — настаивала Саша. — Аська! Мне не жалко, честное слово! Не ругай себя — мне по фигу!

В комнату вернулась Анна. Она выглядела растерянной.

— Они не хотят уезжать, — сообщила она. — Не все, конечно, но вот Зина остается, Марина и еще три девочки. Я им все объяснила, а они говорят, что хотят нам помочь…

— Ася! — Саша обняла сестру. — Ты должна попытаться, должна остаться с нами! Подумай, в каком замечательном мире мы живем, если столько людей готовы пожертвовать самым дорогим, что у них есть, ради тебя!

Настя опустила голову и сидела так некоторое время, пока остальные ждали, что она скажет. Она сжимала и разжимала кулаки, кусала губы, пока вдруг не успокоилась, не подняла глаза и не сказала — совершенно спокойно и уверенно:

— Если у нас все получится… Когда у нас все получится, я клянусь, что стану лучшей ведьмой на свете.

— Да будет так, — с ухмылкой подытожила Глаша. — Подъем! — Она стянула с Насти плед. — Тебе, дорогуша, предстоит немножко умереть, так что наслаждайся жизнью, пока есть такая возможность.

В комнату постучались, дверь приоткрылась, и на пороге показалась Марина.

— Слушайте, там к вам пришли, — доложила она с таким видом, будто их дом посетил принц Уильям.

Все бросились в прихожую и чуть не лишились чувств — в холле стояла Амалия.

— Э-э… Мама… — промямлила Анна. — А где твои чемоданы?

Амалия закатила глаза.

— Ну, какая разница? Настя! — возопила она. — Иди сюда!

Настя протиснулась между Мариной и Сашей и робко подошла к бабушке.

— Что? — буркнула она.

Настя была уверена, что Амалия устроит разнос тысячелетия, но та лишь прижала внучку к груди и погладила ее по затылку.

— Радость моя… — прошептала Амалия. — Готовься — тебя ждут великие перемены. Я это чувствую. Вы купили мне новую шляпу? — отпихнув Настю, кинулась она к Анне с Аглаей.

— Да, конечно, естественно… — забормотали те.

— Хорошо, — кивнула Амалия. — Ну, что ж, тогда к делу!

До самого вечера казалось, что в доме генеральная уборка — женщины носились по дому с тазиками, кувшинами, мензурками, пробирками, кастрюлями, тряпками. Они кричали, ругались, то и дело слышались отчаянные вопли:

— Куда пропала мандрагора?!

— Какой урод поставил сюда цветы папоротника?!

К ночи все выдохлись — лишь тихо огрызались и отпускали колкости.

— Все будем делать здесь. — Амалия указала на кухонный стол. — В подвале, под землей, нехорошо. Пойдемте, поможете мне, — кивнула она Марине и трем ее подругам.

Женщины пошли за ней, а вернулись, с трудом волоча ванночку с низкими бортами из толстого коричневого стекла. Ни Анна, ни Аглая, ни Саша с Настей никогда ее не видели.

— Что это за фиговина? — удивилась Саша.

— Если у тебя есть книга Соломона, значит, у тебя должно быть все, что для нее требуется, — ответила Амалия и распорядилась: — Ставьте на стол.

Женщины с трудом взгромоздили на стол ванночку, в которую Амалия с помощью внучек вылила огромную бадью с тошнотворным черным варевом. Жидкость была склизкая и густая, пахло от нее паленой резиной и протухшими овощами.

Амалия разложила поперек ванночки бинты, мелом начертила на полу вокруг стола звезду Соломона — точно, как чертежник. Затем выдала каждой из девяти женщин амулет из серебра и нефрита и предупредила:

— Что бы вы ни увидели — не пугайтесь. С вами ничего дурного не случится.

Она задумалась.

— Дорогие мои! — заявила она спустя некоторое время в непривычной для себя сентиментальной манере, обращаясь не к членам своей семьи. Насте даже показалось, что она заметила слезы в ее глазах. — Огромное вам спасибо за то, что хотите помочь этой безнравственной и безответственной идиотке — моей любимой внучке. Но я вас прошу в последний раз… — При последних словах слезы в ее глазах высохли, а сама Амалия будто немножко выросла. — …задумайтесь о том, чем вы рискуете. Я уверена, мы справимся сами, так что вы можете не принимать в нашем действе участия.

Амалия менялась — она становилась ведьмой, и эта ведьма была ужасна. Ни дочь, ни племянница, ни внучки никогда не видели ее такой — бледной, со странным белым сиянием вокруг головы, с просто ужасными глазами — черными и дикими. Всем вдруг сделалось по-настоящему страшно — самые заповедные кошмары, самые тайные страхи вдруг показались донельзя возможными, а будущее — безотрадным.

— Я с вами, — нетвердо произнесла Марина. — И не надо больше меня уговаривать.

— Ой! — взвизгнула Саша. — Марина! Ты меняешься!

Марина и правда тоже стала иной — волосы у нее распрямились, глаза стали какого-то чудного разреза — уголками кверху, а рот сделался как у вампирши — хищный оскал, вишневые губы и клыки… клыки выросли.

— И я с вами, — Зинаида Максимовна сжала кулаки. — Я мою Настеньку не брошу.

— И мы! — решительно заявили три девушки.

— Хорошо! — воскликнула Амалия. — Приступим. Пей! — Она пододвинула к Насте здоровенный серебряный кувшин с чем-то очень красным, как томатный сок.

— А сколько надо выпить? — поинтересовалась та.

— Все! — приказала Амалия, еще и сделав вид, будто удивилась вопросу.

— Я не могу выпить столько! — возмутилась Настя. — В меня не влезет!

— А ты попробуй, — усмехнулась бабушка и вышла из кухни.

— Ха! — фыркнула Настя, тряхнув головой, и налила напиток в высокий бокал. — Ваше здоровье!

Она пила и пила, и жидкость, казалось, сразу же впитывалась — неизвестно куда, оставляя желудок свободным. Настя, к собственному невероятному удивлению, вылила в себя все содержимое кувшина и даже не заметила, как это произошло. К тому моменту как раз вернулась Амалия, держа в руках небольшую книгу в переплете из черной кожи. Все почувствовали, что книга — особенная. От нее, как от огня — жаром, от воды — свежестью, веяло… мудростью. Опытом. Знанием. Все немного притихли и подсобрались, словно среди них вдруг оказалась особо уважаемая персона.

Амалия положила книгу на край стола, открыла на нужной странице и велела, даже не глядя на Настю:

— Раздевайся.

Настя послушно разделась, после чего Амалия кивнула на стеклянную ванночку и сказала:

— Ложись.

Настя поморщилась, но легла в черную мерзость и вдруг почувствовала, что устала. Очень-очень устала. Веки не расклеивались, ноги и руки потяжелели, сознание не действовало. Она зевнула и отключилась.

Амалия замотала внучку в бинты и обвела окружающих глазами.

— Сейчас она просто спит, — сказала ведьма. — И мы все должны ей помочь отправиться в царство мертвых — с тем условием, что она должна вернуться. Сейчас вы просто стойте и смотрите, что происходит.

Амалия принялась читать из книги на незнакомом языке, а остальные смотрели, как от ее слов испаряется жидкость в ванночке. Пары, поднявшиеся над ней, чудовищно воняли — словно какой-то умник сжег разом миллиард спичек. А к тому времени, когда Амалия кончила читать заклинание, запах изменился — отвратительно, до тошноты, запахло могилой. К тому же в комнате стало холодно — ужасно холодно, как в двадцатиградусный мороз, — все посинели и клацали зубами.