Арина Холина - Магия на каждый день

Гостиная больше походила на баню — роскошный золотистый сруб, велюровые диваны с кашемировыми пледами (последние обошлись в целое состояние), камин с изразцами, медный самовар, шкафчик с травами… Аглая вышла в предбанник, набросила на себя махровый халат до пола и пошла колдовать с заваркой, которую следовало сделать по всем правилам.

Наконец, после того, как обе сделали массаж и отправили массажистку домой, сестры устроились за столом. Разлили чай, который пах всем самым приятным на свете — земляникой, румяным тестом, корицей, пряными приправами, ландышами и еще чем-то непонятным, но невероятно заманчивым. Чокнувшись элегантными фарфоровыми чашечками, Аглая с Анной едва успели сделать глоток, как входная дверь хлопнула, послышался топот и в баню ворвалась Настя — в шубе, в сапогах и с таким выражением лица, словно лично видела, как на Землю прилетели марсиане и прикончили половину населения планеты с помощью сверхмощного лазера.

— А мы только что тебя вспоминали, — светским тоном обратилась к ней Аглая.

— Мама! Глаша! — Настя рухнула на диван. — Слушайте…

— Все разговоры только через парную! — перебила ее Глаша. — Сейчас верну Лидочку — она, думаю, недалеко уехала…

— Не надо! — начала сопротивляться Настя.

Но сопротивление ее оказалось бесполезным: Лидочка была возвращена, Настю раздели, запихнули в парилку, надрали вениками, отправили на массаж, напоили чаем, после чего та размякла и заснула прямо в бане на уютном диванчике.

Когда она в шубе на халат зашла в гостиную, мама с теткой пили кофе по-ирландски, только вместо виски в чашках был коньяк.

Домработница, Зинаида Максимовна, поначалу возмущалась: ну, что за глупость — кофе пить на ночь глядя, да еще в таком возрасте (Зинаида Максимовна иногда оставалась на ночь — редко, в случае затяжной генеральной уборки), но Амалия, Аглая, Анна и девочки смотрели на нее так, будто она говорит по-японски. А когда сама Зинаида все же рискнула попробовать отраву (ее едва отговорили заранее вызвать «Скорую»), то мир предстал перед ней совершенно с другой стороны. Это было чистое, стопроцентное, ничем не разбавленное удовольствие — бодрость одновременно с полным душевным расслаблением. А вкус! Вкус просоленного южного вечера, аромат прибрежного бренди — шоколадного, пропитанного запахами трав из тех мест, вкус закаленной солнцем кожи, предвкушение, возбуждение…

Амалия тогда с полуулыбкой смотрела на нее, а потом сказала:

— Удовольствия не могут быть во вред, если их употреблять в меру.

И после этого время от времени, уложив родных спать, а сама, страдая от бессонницы, которую Амалия, кстати, не признавала (она говорила: «Живи ночью, в чем проблема?»), Зинаида Максимовна брызгала на пульс каплю любимых духов, готовила себе кофе с коньяком и сливками и выходила на крыльцо любоваться звездами. Пока она делала это с опаской, с предубеждением, большого удовольствия не испытывала, но как только она научилась расслабляться — с самого начала, с той секунды, что бралась за джезву, кофе становился таким же волшебным и восхитительным, как в Доме. И что странно — после путешествия по звездному небу Зинаида обнимала подушку, сладко засыпала, и грезы продолжались.

И вот сейчас, когда в гостиную пришла после бани Настя, Аглая пододвинула ей кофейную чашку, кивнула на вазу с крошечными пирожными и предложила:

— Ну, рассказывай.

Настя довольно долго излагала историю с Матвеем, после чего уставилась на женщин, которые в свою очередь в упор смотрели на Настю.

— То есть дар у Саши совсем не исчез? — уточнила Анна.

— Ма, я все рассказала, как было! — воскликнула Настя. — Что это значит?

— Понятия не имею… — Анна пожала плечами.

— Не может быть! — воскликнула Аглая.

— То есть вы не можете ничего объяснить?! — воскликнула Настя.

— Слушай, — оживилась Анна, — а может, позвонить Ангелине?

— Супер! — обрадовалась Настя. — Гениальная мысль!

Аглая унеслась в кабинет Амалии, вернулась с громадной книгой в кожаном переплете и принялась рыться в телефонных номерах.

— Вот! — восторжествовала она. — Дайте мне телефон!

Настя протянула тетке трубку, та набрала номер, подмигнула родственницам и принялась ждать.

— Ангелина, привет, это твоя племянница Глаша! — закричала Аглая. — Я тебя не беспокою? Спишь? Ангелина, но сейчас только десять часов… Ой! Ну, я не знала… Да, мы поздно ложимся. Ангелина, послушай! У меня срочное дело!

Минут десять ушло на пререкания, после чего Аглая еще с четверть часа кивала, время от времени произносила «ага», «угу» и «да, я знаю», после чего тяжело вздохнула и положила трубку на стол.

— Какая зануда! — с чувством произнесла она. — Полчаса читала мне лекцию о том, что все мы ведем неправильный образ жизни, что Аглая тогда, сто лет назад, не так на нее посмотрела и она знает, что мы все о ней думаем… Короче! — воскликнула она, заметив, что Настя и Аня смотрят на нее не по-доброму. — У нее все сразу отрезало. В секунду!

— Да? — с недоверием спросила Анна.

Аглая развела руками.

— А что же тогда с Сашей? — робко поинтересовалась Настя.

— Слушай, я пока не знаю, как мы это выясним, но, клянусь, мы все узнаем, — пообещала Анна.

Настя наотрез отказалась остаться (с утра у нее было интервью на радио) и уехала.

— Э-э… — пробормотала Аглая, глядя ей вслед.

Они с Анной стояли на пороге дома: Аглая — в пальто из шиншиллы, Анна — в куртке из соболя.

— Что с нашими девочками? — вздохнула Анна. — Почему они не ценят все то, что мы можем им дать? Честное слово, в последнее время я иногда чувствую себя старой ворчливой бабкой…

Аглая встряхнула сестру за плечи.

— Ты не бабка! Просто вспомни, что мы вытворяли, когда нам было двадцать!

— Я не хочу, чтобы семья распалась… — всхлипнула Анна. — Моя мать — идиотка, я не хочу, чтобы кто-нибудь еще ушел и превратился в курицу!

— Твоя мать — не идиотка, просто она слабая, ее не хватило на всех, — утешала Аглая. — В ней слишком мало любви — только на себя немножко и на мужа… Ей нужна была защита, и она решила, что это будет такая защита — мужчина, пусть даже самый неуклюжий…

Они пошли в дом, поставили чайник, Глаша разлила по рюмкам домашнюю настойку. Но только они удобно устроились за столом, как услышали автомобильный сигнал и чьи-то вопли. Выбежав на улицу, увидели невдалеке черный «Ламборгини» и Сашу, отчаянно размахивающую руками.

— Мама! Аня! Я застряла!

— Иди в дом! — прокричали сестры. — Потом разберемся!

Саша бросила машину и побежала в теплый дом. Бросила на комод норковое пальто, кое-как вытерла сапоги и плюхнулась на диван на кухне.

— С Настей что-то происходит! — воскликнула она. — И она не хочет это замечать!

Аглая переглянулась с Анной и криво улыбнулась.

— А что именно… — начала было Анна, но Саша ее перебила:

— Этот Кравиц — странный тип! Я ничего толком не могу объяснить, но он мне не нравится. Я чувствую — мама, ты меня поймешь! — что с ним что-то не так. Эти бумаги…

— Какие бумаги? — насторожилась Аглая.

— У него двадцать шкафов с бумагами! Какой-то договор с Орловой. Помните, Любовь Орлова…

Аглая побледнела и залпом выпила настойку.

— Я уверена — Настя во что-то вляпалась и сама не понимает во что! — Саша завершила речь и налила себе ликер. — Мы вчера поругались, и поругались всерьез. Такого еще ни разу не было! Я чувствовала отчуждение…

— Понятно… — Аглая поджала губы. — А что твой молодой человек? У тебя ведь, кажется, кто-то есть?

Саша, казалось, не была готова к такому вопросу. Она смутилась, порозовела и промямлила:

— Ну, пока еще ничего не понятно… Мы встречаемся…

— То есть до «единственного» пока не дошло? — вроде как в шутку, спросила Анна.

— Хм, ты же пишешь любовные романы и знаешь, как это бывает… — Саша плохо изображала легкомыслие. — То один, то другой… Ничего серьезного, — добавила она.

— Рада за тебя, — улыбнулась Аглая. — Все надеюсь, что ты передумаешь…

— А что у вас на ужин? — перебила Саша. — Очень хочу есть!

— Лазанья и кленовый пирог, — сообщила Анна. — Присоединишься?

Пока Анна вынимала из духовки лазанью и накрывала на стол, Аглая пробралась в кабинет, набрала телефонный номер и прошептала в трубку:

— Мама! У нас тут происходит нечто странное! — И она быстро, пока Амалия не успела сказать, что страшно занята, изложила суть последних событий.

— Мне все это не нравится, — призналась Амалия.

— А ты… не хочешь приехать? — осторожно поинтересовалась Аглая.

Амалия долго молчала.

— Нет! — отрезала она. — Вы должны сами со всем разобраться. Но хочу тебя предупредить — вам будет непросто.

— Ма, ну не будь такой врединой — хоть намекни… — заныла Глаша.

— Детка, я и сама не пойму, в чем дело, — вздохнула Амалия. — Конечно, у меня есть догадки, но лучше ты поройся в библиотеке…

— Мама, ты такая отзывчивая! — упрекнула Аглая.

— Ладно, если хочешь намек, то предупреждаю: готовьтесь к самому худшему! — рявкнула Амалия и повесила трубку.

Саша и сама не поняла, как доехала до дома, — глаза слипались, все жизненные силы ушли на лазанью. Она со скрипом выбралась из тесной «Ламборгини», протопала к дому, зашла на террасу и рухнула на диван прямо в шубе и сапогах.

— О боже… — вздохнула она. — И зачем я съела три последних куска?

Кое-как содрав унты, Саша расстегнула куртку и потянулась к пульту от телевизора. Двадцать минут какого угодно сериала — и здоровый сон до позднего утра.

— Ну, как мама? — произнес вкрадчивый голос над ухом.