Она стояла неподвижно, обратив лицо к кронам деревьев, солнечный свет скользил по ее платью и оставлял золотые блики на белокурых волосах.
— Я никогда не видела такого дерева, — сказала она наконец, поскольку он продолжал молчать.
— Вы знаете его название? — спросил граф. Мелита покачала головой.
Он протянул руку, сорвал несколько цветков и опустил в ее ладонь.
— Это — Pomme d'Amour.
— Яблоня любви, дерево любви, — прошептала Мелита. У нее перехватило дыхание.
Невольно Мелита посмотрела на графа. Их глаза встретились, и в его взгляде она прочитала все, что услышала в голосе, когда он произносил название дерева.
— Почему вы здесь, когда вам следует отдыхать? — Граф перешел к будничным вопросам.
Мелита откровенно призналась:
— Мне хотелось подумать, а в доме… я почему-то не могла этого делать.
— Я почувствовал то же самое, и даже не видя, как вы вышли, я должен был догадаться, что найду вас здесь.
Их взгляды снова встретились, и он сказал:
— Я должен вам кое-что объяснить. Пойдемте в глубь сада, чтобы никто нас не нашел.
Не было необходимости уточнять, кого он боялся встретить, и Мелита послушно последовала за ним под ветвями Pomme d'Amour, чувствуя, как красота этого дерева становится частью ее самой и идущего рядом мужчины.
Граф молчал «до тех пор, пока заросли деревьев вокруг них не стали настолько густыми, что солнце едва пробивалось сквозь ветви. Тогда он указал на небольшой бугорок, поросший мхом. Мелита села, и он опустился рядом. Зонтик здесь был не нужен, и потому девушка положила его на землю, оставив на коленях цветы, которые нежно поглаживала пальцами.
— Цветы самого прекрасного на острове дерева похожи на вас, — сказал граф.
Его глубокий голос заставил Мелиту затрепетать. С усилием оторвав от нее взгляд, он продолжал:
— Я не могу дольше оставлять вас в неведении относительно того, что происходит в Весонне.
— Здесь так прекрасно, — мягко произнесла Мелита, — это самое красивое место, какое я когда-либо видела. Мне грустно думать, что люди здесь… несчастны, и, как вы понимаете, это… плохо для Роз-Мари. — Она немного помолчала, как бы обдумывая слова, способные выразить мучившую ее тревогу. — Сегодня утром я решила, что должна поговорить с вами. Роз-Мари — очень чувствительный ребенок, и каждый раз, когда происходит что-то неприятное, она дрожит и не может есть.
— Вы думаете, я этого не понимаю? — спросил граф с нескрываемой горечью.
Мелита подняла глаза и поразилась четкости его профиля на фоне зеленой листвы. На нем не было шляпы, темные, густые, вьющиеся волосы обрамляли широкий лоб. Ей захотелось прикоснуться к ним, ощутить их пальцами, но она тут же покраснела от этой мысли.
— Когда я решил, что будет неплохо принять предложение вашей мачехи и пригласить английскую гувернантку, — продолжал он, — то думал только о пользе для Роз-Мари. — Он повернулся к Мелите. — Я не думал о себе, пока не увидел вас на палубе.
Выражение его глаз заставило Мелиту потупиться и еще более старательно перебирать цветы на коленях.
— Я оказался в Сен-Пьере не только для того, чтобы встретить вас, — сказал граф, — но и потому, что убежал с плантации и поклялся никогда туда не возвращаться.
— Как вы могли это сделать?
— Я больше не в состоянии был этого выносить, — ответил он. — Даже за то короткое время, что вы провели здесь, вам, должно быть, стало ясно, в сколь унизительном положении я нахожусь.
— Но почему? Если плантация носит… ваше имя, — спросила Мелита едва слышно, — почему же она… не ваша?
Граф тяжело вздохнул.
— Об этом я и хочу вам рассказать. — Он лег на спину, закинул руки за голову и прикрыл глаза. — Я вырос здесь. Я люблю Весонн. Он вошел в мою кровь, и я не могу забыть ни своего детства, ни того, как счастливы были здесь мои родители.
Мелита подумала, каким он был умным и послушным мальчиком и как гордились им родители.
— Мой отец мало что понимал в делах, — говорил тем временем граф, — потому у нас никогда не было достаточно денег. Хотя мы были счастливы, нам приходилось отказываться от многих необходимых вещей. А когда мне исполнился двадцать один год, мы оказались практически разорены. — На лице его отразилась давняя боль. — Мой отец решил, что единственный способ сохранить плантацию — это женить меня на девушке с приданым.
Последнее слово граф произнес с ожесточением. Мелита взглянула на него, но ничего не сказала.
— Все было устроено моим отцом и месье Кальвером, моим будущим тестем. Меня никто не спрашивал, и я толком ни разу не видел свою будущую жену, пока дело не решилось окончательно.
Мелита знала, что во Франции о браках обычно договариваются родители, но голос графа слишком ясно передавал все, что ему пришлось тогда перечувствовать. Сама она относилась к этой традиции не иначе как к пережитку прошлого.
— Я смирился со своим положением, мысль о женитьбе не приводила меня в восторг, но я понимал, что это неизбежно.
Граф снова вздохнул.
— Мне хотелось развлекаться. К тому времени я уже вкусил прелести Парижа и прекрасно чувствовал себя в Сен-Пьере. Остепеняться даже и не думал.
— Вы были очень… молоды, — пролепетала Мелита.
— И, вы можете мне не поверить, совершенный идеалист, — усмехнулся граф.
Он взглянул на сидевшую рядом Мелиту. В ее позе чувствовалось некоторое напряжение — она держала спину слишком прямо, склонив голову над цветами.
— Я всегда верил, что наступит день и я полюблю, полюблю женщину, которая воплотит в себе идеалы, тайно хранящиеся в моем сердце. И тогда я попрошу ее стать моей женой.
— Я… могу… это понять.
— Но, естественно, я не мог не подчиниться воле отца, а Сесиль была очень мила и хороша собой. — Он задумчиво посмотрел на Мелиту. — Однако две вещи стали мне понятны лишь после женитьбы. Первое — что Сесиль не может стать взрослой. Она была ребенком, доброй и очаровательной девочкой, но не женщиной. А второе — что для Сесиль самым большим авторитетом всегда была ее кузина
Жозефина.
При звуке имени мадам Буассе Мелите показалось, что на солнце набежала туча.
— Жозефины не было в доме, когда мы поженились, — тем временем говорил граф, — тогда она уже стала женой месье Буассе, жившего недалеко от Фор-де-Франс. — Тем не менее в семье о ней постоянно упоминали, и я узнал, что она сирота, которую месье и мадам Кальвер воспитали, как собственную дочь. — Граф нервно передернулся. — Она была на двенадцать лет старше своей кузины, и, конечно же, Сесиль восхищалась старшей девочкой и старалась во всем ей подражать.
Его губы непроизвольно сжались, но граф с трудом заставил себя снова заговорить.
— Все это меня не очень беспокоило, так как у Жозефины был собственный дом, а мы с Сесиль обосновались в Весонне.
Мелита поежилась. Она представила графа в Весонне с молодой женой, и сердце ее больно сжалось.
— Вскоре после нашего бракосочетания мои родители переехали в Сен-Пьер, — продолжал граф. — Отцу всегда было нелегко управляться с плантацией, и он был вполне доволен тем, что я принял на себя его обязанности и стал восстанавливать былое благополучие поместья.
— Вы могли… позволить себе это? — спросила Мелита.
— Сесиль была богатой наследницей, — ответил граф, — но месье Кальвер знал толк в делах и потому включил в брачный контракт одно условие. Он дал нам достаточно денег, чтобы привести в порядок плантацию, отремонтировать и заново отделать дом, а также купить массу необходимых в хозяйстве вещей, однако настоял на том, чтобы Сесиль одна владела своим состоянием.
Мелита бросила взгляд на графа — она начинала понимать, в чем дело.
— Конечно, по законам Франции после замужества состояние жены переходит к ее мужу, и я мог распоряжаться деньгами Сесиль, поскольку она была моей женой, но при этом существовала одна оговорка.
— Какая же?
— Банковский счет был оформлен на ее имя. Месье Кальвер также распорядился, чтобы все деньги после его смерти остались только одной Сесиль.
Мелита ожидала неизбежных выводов.
— Когда он умер, к Сесиль перешла весьма значительная сумма, которую мы с удовольствием прокутили. Ни разу за годы нашего брака она не дала мне почувствовать, что это не мои деньги.
Граф снова вздохнул.
— Она была ребенком — она улыбалась в ответ на улыбку и могла расплакаться так же легко, как легко весной проливается дождь с небес. Она никогда не требовала от меня отчета, что я делаю и какие распоряжения отдаю, и могу сказать искренне — она была счастлива со мной.
— Я уверена, так оно и было, — сказала Мелита, внезапно почувствовав, что его надо подбодрить.
Между тем было вполне очевидно и то, о чем граф умолчал. Умный и образованный человек, он был женат на незрелой девочке, которая могла лишь развлекать его — и ничего больше.
— А затем Жозефина овдовела. — В голосе графа прозвучали нотки, предвещавшие роковые события. — У нее было очень мало денег, поскольку у месье Буассе, всегда производившего впечатление обеспеченного человека, оказалась куча родственников. Тогда она поселилась с нами в Весонне!
Голос его и выражение лица стали совсем мрачными.
— Сначала я одобрил ее приезд. Теперь у Сесиль была подруга, которая к тому же взяла на себя заботу о доме. Однако со временем я обнаружил две вещи.
Он замолчал, и Мелита нетерпеливо спросила:
— Что же?
— Во-первых, Жозефина могла добиться от моей жены чего угодно, а во-вторых, она в меня влюбилась!
Мелита ожидала это услышать, и тем не менее правда, облеченная в слова, поразила ее.
— И что же… вы… сделали?
— Я оказался в чрезвычайно неприятном положении, — ответил граф. — Я предложил Сесиль отослать кузину из дома, но она разразилась рыданиями и просто вцепилась в Жозефину, как часто делала в детстве.
— И что же… произошло?
— Я был так занят, что пустил дело на самотек. Я целыми днями работал на плантации, обрабатывал землю, заключал контракты на продажу, наблюдал за погрузкой сахара, фруктов и кофе на корабли, чтобы убедиться, что товар не испортится в пути.
"Магия любви" отзывы
Отзывы читателей о книге "Магия любви". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Магия любви" друзьям в соцсетях.