Ксения Беленкова - Магия любви

Отчет о посещении политехнического лицея Белецкий сделал быстро. Камера мобильника у него была с хорошим разрешением, и фотографии получились удачными. Принтер дома тоже был качественный, а потому отчет выглядел настоящей конфеткой, хотя Александр старался только потому, что привык вообще все делать хорошо, вне зависимости от того, испытывает он интерес к этому делу или нет.

На следующий день, как только Белецкий переступил порог класса, к нему подлетела девчонка со странным предложением: «Давай выйдем на минутку. Надо поговорить». У Александра не было никакого желания с ней разговаривать, но если отказаться, она может повысить голос, и тогда все обратят на них внимание. Это лишнее. Лучше выйти и попытаться вникнуть в то, что она вдруг решила ему сообщить. Исходя из этих соображений, Белецкий сухо кивнул и первым пошел к выходу из класса. В коридоре девчонка предложила отойти к окну. Он опять кивнул и опять же первым пошел в сторону окна. Когда они остановились друг против друга, Александр спокойно посмотрел на лицо девчонки, выражая тем самым исключительное внимание. Он даже заметил, что у одноклассницы неплохие зеленоватые глаза, но тут же отбросил эту мысль. Когда-то у них в доме жила кошка по имени Адель. У Адели тоже были красивые зеленые глаза, но она была всего лишь кошкой. Такой же, как все женщины вообще.

– Ну как отчет? – спросила его Адель, как он решил для себя называть эту девчонку. Надо же как-то начать их отличать одну от другой, коли с ними приходится учиться. – Сделал?

Белецкий кивнул. К чему лишние слова?

– То есть тебе мои фотки не нужны, да? – Адель опять задала совершенно бессмысленный, с точки зрения Белецкого, вопрос. В самом деле, раз он у нее их не спросил, должно быть ясно, что они ему ни к чему. Александр в очередной раз согласно кивнул.

– Понятно. – Адель тоже кивнула. – А сказать было слабо?

Белецкий не понял, что она имела в виду, но решил, что лучше всего еще раз согласно кивнуть, что и сделал. Адель тоже оригинальностью не отличилась и тоже повторила:

– Понятно. – После того как ею была выдержана небольшая пауза, за которую Александр так и не проронил ни слова, одноклассница вынуждена была продолжить, но уже с некоторым пафосом: – Ну… в конце концов, наплевать на отчет, но ты же человека, возможно, сделал инвалидом на всю жизнь!

Белецкий посмотрел на нее чуть с большим вниманием, но ничего не переспросил. Если кошке Адели что-то от него надо, пусть выражается яснее, тем более что он никого и никогда ни при каких обстоятельствах не смог бы сделать инвалидом даже за сумасшедшие деньги. Не объяснять же ей это.

– То есть тебя это абсолютно не волнует?! – продолжила в том же идиотском ключе Адель, и Белецкий решил вступить в диалог, чтобы он наконец поскорее закончился.

– Выражайте, пожалуйста, свои мысли четче… – Александр чуть было не добавил «Адель», но вовремя спохватился и закончил предложение по-другому: – Леди. Каких таких инвалидов вы имеете в виду? Какое я имею к ним отношение?

– Ну, ничего себе?! – патетически воскликнула Адель. – Он еще и прикидывается невинной овцой! Да ты ж в лицее так шандарахнул мою подругу дверью, что она выбила локтем стекло и вся поранилась!!

– Простите… что я сделал? – переспросил Белецкий. – Вы ничего не путаете, леди?

– Слушай, Сашка, кончай выдрючиваться! Я свидетель того, как ты, выходя из дверей актового зала в лицее, так оттолкнул Варьку из «Б», что у нее теперь рука распорота отсюда и досюда… – И одноклассница показала на своей руке размеры раны ее подруги Варьки.

– Я оттолкнул? – удивился Белецкий.

– Можно еще сказать – отшвырнул!

– Я не только никого не отшвыривал, я вообще никого не трогал! – Александр начал терять спокойствие.

– Ты можешь говорить, что угодно, но я видела все своими глазами! – Адель так разгорячилась, что ее лицо покрылось красными пятнами. – Варька не хочет на тебя никому жаловаться, но если ты перед ней хотя бы не извинишься, я сама на тебя пожалуюсь кому надо!

– Вы можете жаловаться, кому угодно, леди, но никогда не сможете приписать мне того, чего я не делал!

– Слушай, Белецкий, ты меня достал своей «леди»! Я тебе не леди!! Я Маша Рагулина! Запомни это! А на следующей перемене, будь так добр, дойди до кабинета иностранного языка на втором этаже. У Варьки вторым уроком английский, и она непременно будет тусоваться возле этого кабинета. Не сомневаюсь, что ты ее сразу узнаешь! Безошибочно! А когда посмотришь, как она выглядит, может быть, тебе самому захочется со мной еще разик пообщаться! Я всегда к твоим услугам! – На этих словах та, что назвала себя Машей Рагулиной, резко развернулась и пошла в сторону кабинета математики, где у их класса через две минуты должен был начаться урок геометрии.

Геометрия не шла Белецкому впрок. Хоть он никак и не мог поверить в то, что нанес ущерб какой-то там Варьке из «Б», все же чувствовал себя не в своей тарелке. Несмотря на это, Александр сумел собраться, когда его вызвали к доске, и даже вполне сносно доказал домашнюю теорему, но настроение оставалось паршивым, и объяснение нового материала он пропустил. Это Белецкого разозлило. Он привык все усваивать сразу на уроке, чтобы дома было меньше работы. Теперь придется самому разбираться с новой теоремой и терять на это время. Адель, назвавшаяся Машей, несколько раз поворачивала к нему голову и смотрела на него такими страшными глазами, что Белецкому стало казаться, будто он и впрямь в чем-то виноват.

Он и хотел бы не подчиниться кошке Адели – Маше Рагулиной (Александр постарался запомнить ее настоящее имя), но после геометрии ноги сами понесли его на второй этаж к кабинету иностранного языка. Ту самую Варьку, о которой шла речь в разговоре с одноклассницей, он действительно узнал с ходу. Во-первых, она бережно поддерживала левую руку, которая была перебинтована. Из-за бинтов рука не помещалась в рукав школьного пиджака, и он сиротливо болтался, пустой и неприятно сплющенный, как у израненного ветерана какой-нибудь войны. Во-вторых, к неудовольствию парня, эта девчонка сразу встретилась с ним взглядом и тут же отвела глаза, мучительно и некрасиво покраснев при этом. Это задело Белецкого. Он не помнил, чтобы как-то толкнул ее, но если такое все же случилось помимо его воли, то очень неприятно, что эта Варька считает, будто он не способен ответить за свой поступок. Более того, унизительно.

Белецкий покусал губы и решительно направился к девочке с перебинтованной рукой, которая, отвернувшись от него, сосредоточенно читала учебник, возможно, только для того, чтобы показаться очень занятой. Рядом с ней никого не было, о чем Александр даже пожалел. Она должна знать, что он готов за все ответить даже прилюдно, если ее рана действительно все-таки как-то связана с его неосторожным поведением.

– Простите, – начал он опять на «вы», как привык, но вовремя вспомнил, что такое обращение кажется в этой школе странным, и перешел на «ты»: – Твоя подруга сказала, что ты поранилась из-за меня. Это так?

Девочка повернулась к нему лицом и смущенно ответила:

– Да, так получилось… Тебе Машка все-таки рассказала? Я не хотела, честное слово!

– Я не понимаю, как это могло получиться, но все равно приношу свои извинения. Знаю, что извинениями рану не залечишь, и потому готов помочь. Думаю, моя семья вполне сможет оплатить лечение. Если ваша семья предоставит счет, то мы…

Светлые, серые глаза девочки, которая до этих слов смотрела на него вполне дружелюбно, вдруг потемнели.

– Совсем с ума сошел, да… – то ли спросила, то ли констатировала она.

– Нет, ну почему? – несколько растерялся Белецкий. – Всякий ущерб должен быть оплачен, и я со своей стороны…

– Слушай, – с неприязнью в голосе перебила его подруга одноклассницы, – а не пошел бы ты…

Белецкий уже не раз слышал это устойчивое выражение, но не очень хорошо понимал его смысл.

– Правильно ли я понял, что ничего не должен? – осторожно спросил Александр.

– Правильно! – зло выпалила девочка, отвернулась к окну и снова принялась листать учебник, переворачивая страницы с явным ожесточением.

Молодой человек еще немного постоял возле нее, потом с недоумением пожал плечами и направился к кабинету литературы. По пути он сначала подумал о том, что со всеми этими кошками Аделями общаться – себе дороже, а потом и это выбросил из головы.

– По-моему наш Белецкий с сильным прибабахом, – сказала Рагулина, уютно устроившись в кресле напротив Вари.

Симоненко молча поглаживала больную руку, что в конце концов вывело Машу из себя.

– Ну и что ты все время отмалчиваешься? – раздраженно спросила она. – Вот скажи, станет нормальный парень ко всем сверстникам обращаться на «вы»? Нет, этот Сашок, конечно, потом переходит на «ты», но видно же, что это стоит ему неимоверных усилий. Ты таких видала?

Варя отрицательно покачала головой, что рассердило Рагулину еще больше, и она почти прокричала:

– Варька, прекрати мотать головой, как этот ненормальный Белецкий! Он тоже всегда старается обойтись минимумом слов! Меня это теперь стало здорово раздражать!

Варя оставила в покое свою руку, подняла на приятельницу удивленные глаза и спросила:

– Машка, а может, ты все же влюбилась в него и наконец по самые гланды?

– Н-ну т-ты… – только и смогла возмущенно выдохнуть Маша, а Варя, не давая ей прийти в себя, продолжила:

– Тогда зачем ты все время о нем говоришь?! Стоит нам с тобой встретиться, как ты заводишься про Белецкого! Да пропади он пропадом!!

Рагулина перестала обиженно пыхтеть, внимательно взглянула на Варю и произнесла:

– Я о нем завожусь, потому что вижу – тебе очень интересно о нем говорить! И чтобы он пропал пропадом, тебе вовсе не хочется! Разве не так?!

Варя смутилась и опять принялась наглаживать свою раненую руку, пытаясь сообразить, как лучше ответить, но Рагулина в ее ответе не очень-то и нуждалась.