Ксения Беленкова - Магия любви

В школе я первым делом подошел к Фирсовой, она в таком деле была лучшим советником.

– Кать, ты на новогоднюю дискотеку пойдешь? – начал я издалека.

Фирсова прямо вся вытянулась, как струнка, и даже стала выглядеть изящнее.

– А ты бы этого хотел? Ну… чтобы я пошла?

– Конечно! – не раздумывая, кивнул я. – Какое собрание учеников может пройти без тебя?

Катька смущенно заулыбалась, тогда я подошел вплотную к ней и к теме разговора.

– Слушай, как бы нам в зале зеркальный шар повесить, а? Я тут шар купил, понимаешь?

Взор Катьки погас, она почему-то перестала улыбаться.

– Понимаю, – ответила каким-то официальным тоном. – Я поговорю с Аллой Олеговной.

И больше не говоря ни слова, отвернулась от меня, будто не было между нами никакого разговора. Я не понял, что произошло и стоит ли мне ждать от нее помощи. Черт разберет этих девчонок!

Уже вечером, когда я всю голову сломал, как быть с этим шаром, Катька сама позвонила мне. Вот на кого в этой жизни можно было положиться, так это на Фирсову, это я твердо уяснил.

– Неси свой шар в школу завтра к шести вечера, – сухо сказала она. – Я обо всем договорилась.

Катька отключила мобильник – умница, ничего лишнего. Мне сразу захотелось простить ей все прегрешения. Если взяла дело под свой контроль, все пройдет на отлично!

Как мы и договорились, я примчался в школу к назначенному часу. Там меня дожидалась Алла Олеговна вместе с каким-то медлительным типом, который оказался электриком.

– Молодец, Адаскин, – хвалила меня завуч. – Ценю личную инициативу. Передаю тебя в надежные руки. Вешайте шар, а я домой побежала, мне еще учебный план писать.

Мы с электриком пошли в зал. Я тащил свой арбузный шар и был почти что счастлив. Электрик брел меланхолично и безучастно – это и хорошо, не пришлось завязывать с ним непринужденную и никому не нужную беседу. Мы вошли в физкультурный зал: его было не узнать. Чистенький, свободный, с новыми шторами и люстрами – впору закатывать балы. Посреди всего этого благолепия стояла Фирсова в каком-то светлом костюме, как снежная баба. Она ждала нас, чтобы проконтролировать процесс. Вместе мы выбрали лучшее место для моего шара, электрик приступил к работе. Когда мотор заработал, мне показалось, будто в зал ворвалась метель с улицы – вокруг искрился снег. Это действительно было очень красиво. За окном давно стемнело, школа была тиха и пуста. Лишь снежная вьюга заметала стены физкультурного зала, который превратился этой зимой в настоящий дворцовый зал. Это было чудо, нечего сказать! Мы с Фирсовой стояли рядом, плечо к плечу, восторженные и задумчивые. Я представлял, как, должно быть, удивится Инга, увидев эту красотищу!

– Здорово, правда? – я толкнул Катьку плечом. – Стоило постараться.

– Мечты сбываются, – сказала она совсем тихо. – Повезло же ей…

– Кому? – я сделал вид, что не понял, о ком речь.

Катька молчала, она сделала вид, что не слышит меня.

Я никогда не забуду этот день! Пусть буду дряхлым стариком, который не помнит, где оставил свою вставную челюсть, но эта дискотека навек сохранится в памяти.

Родители только успели смириться с моей новой стрижкой, как пришлось принять то, что и одеваться я буду так, как хочу. Потому кашемировый джемпер, который мама выдала мне, отправился обратно на полку.

– Боря, это же очень модная кофта! – убеждала мама. – У нее праздничный вид, ты будешь самым красивым мальчиком. Точно говорю!

– Ага, на бабушкином юбилее, – отшучивался я, напяливая джинсы.

– Погоди! А как же брюки? Я тебе их специально прогладила!

– Брюки? Умереть от скуки, – я рифмовал на ходу.

Когда я вышел в коридор при полном параде, мама выпучилась на меня, как рак. Она оттащила папу от компьютера с криками:

– Ты посмотри, как выглядит твой сын! Кроссовки и галстук! Уму непостижимо!

Папа посмотрел на меня внимательно, потом хлопнул по плечу, сунул в руки пуховик и шепнул:

– Беги, друг!

Я выскочил за дверь и побежал. Благо обувь была удобная.

– Стой! А зимние ботинки? – раздавалось из квартиры.

– До школы два шага, на улице ноль, – блокировал дверь папа.

А я знай себе улепетывал, мысленно благодаря отца за помощь.

Бочкин, как всегда, ждал на углу и вид имел безразличный.

– Зря ты уговорил меня идти, – ныл он по дороге. – Все равно танцевать не стану.

– Никитос, если ты сейчас же не прекратишь занудствовать, отведу тебя на набережную и заставлю лезть на дерево! – грозил я.

Бочкин улыбнулся, вспомнив наши посиделки на ветке, и остаток пути вел себя пристойно.

Когда мы вошли в зал, он был уже полон – собрались почти все старшеклассники. Кто бы мог подумать, что еще несколько недель назад это помещение было завалено ненужным хламом. Потрудились мы на славу, нечего сказать. Динамики просто разрывались, а у входа дремала на стуле Эра Филимоновна, которой поручили надзирать за нами. Я же выискивал среди ребят Ингу и никак не мог найти. Вот вздымалась над головами рыжая макушка Сопыгина. Вот отплясывали Генка с Алиной. Даже Фирсова была здесь в каком-то несуразном платье. Она переминалась с ноги на ногу, полагая, что танцует. Только Ингу я нигде не видел.

– Бориска! Ну и стрижка! – ко мне подскочила Алина. – Прикольненько!

Не успел я увернуться, как она уже начала по привычке скоблить мою макушку и гонять волну волос, устраивая на голове бурю. Зато Алина растолкала ребят вокруг меня, и я увидел окно. А у него, положив локти на подоконник, стояла Инга. Клянусь, что в тот же миг, как я заметил ее, свет в зале померк и заиграла медленная песня. Кажется, это была та певица, с мужским именем, которая девчонкам нравится. Я уже не слышал Алину и лишь шел вперед, к своей мечте. Инга была необыкновенна! Распустила свой тугой хвост на макушке, волосы у нее оказались вьющиеся, ей это очень шло. Теперь она выглядела как-то нежно, почти по-женски. К тому же на ней были туфли на каблуках, Инга стала значительно выше. Конечно, увидеть на ней розовое платье в рюшках я и не рассчитывал. Она, как всегда, была в своем репертуаре – одевалась необычно. Поверх обтягивающих джинсов напялила короткую пышную юбку. Клянусь, ей это очень шло! Инга уже заметила меня, она не пыталась сбежать куда подальше, стояла на месте. Даже приветливо улыбнулась.

– Потанцуем? – еле выговорил я.

Инга кивнула и запросто положила руки мне на плечи. Мы танцевали – я не мог поверить, что сделал это! По залу понеслись снежинки от моего шара. Они плясали у Инги на носу, на волосах, скользили по шее. И мне казалось, нет девчонки красивее. Запах от нее исходил сумасшедший, какой-то ореховый или мятный – я плохо в этом понимаю, но мне хотелось вдыхать и вдыхать воздух возле ее макушки, которая как раз упиралась мне в нос. И тут я решил рассказать Инге про то, как повесил для нее шар, как хотел исполнить хоть одно ее желание. Но язык ни в какую не желал поворачиваться.

– Ты представляешь, даже шар повесили, я об этом только мечтала, – заговорила Инга. – Неужели директор расщедрился?

А я так и не мог слова вымолвить в ответ.

– У тебя до сих пор с голосом проблемы?

– Все нормально, – сипло сказал я.

– Странный ты какой-то, – Инга посмотрела на меня очень внимательно.

Мне казалось, что она сейчас же считает все мои мысли и желания. Будто у меня на лбу горела надпись: «Я влюблен в тебя по уши!»

– Нога болит после вывиха? – спросила Инга.

– Какая нога? А, нога… Нет, не болит. Почему ты спросила?

– У тебя такой вид, будто тебя что-то мучает.

«Еще бы! – готов был кричать я. – Уже почти месяц, как я страдаю от любви! Неужели это не очевидно?» Но я опять промолчал. Инга смотрела на меня, ее лицо было совсем близко. Я наклонил голову, вытянул губы и закрыл от страха глаза – первый поцелуй с любимой девушкой – это вам не шутки. Момент был идеальный! Музыка лилась под ноги, руки лежали на узенькой талии Инги, и она глядела на меня так ласково и нежно…

– Эй, Борис, что с тобой? – Инга слегка тряхнула меня за плечи. – Тебе плохо? Воздуха не хватает? У тебя глаза закатываются и рот открыт… – Она уже отскочила в сторону и кричала: – Народ, расступись! Человеку плохо! Откройте окно! Нужен воздух!

– Все нормально! – пытался успокоить общественность я.

Но проснулась даже Эра Филимоновна. Она уже спешила мне на подмогу. Я готов был провалиться сквозь землю или тотчас сигануть в окошко. Как назло, рядом оказалась вездесущая Фирсова. Кажется, она нацелилась сделать мне искусственное дыхание. Тут уж лучше смерть, чем спасение задыхающегося на глазах у Инги. Не раздумывая долго, я заскочил на подоконник, окно уже было распахнуто.

– Стой! Ты куда-а-а-а! – вопила Фирсова.

Она вцепилась в мою кроссовку и тянула ее на себя. Я брыкал ногой – зрелище на грани позора. Эра Филимоновна всем своим телом пыталась сдержать прущую на меня толпу ротозеев. Но ее объемов явно не хватало. Я глянул вниз – расстояние порядочное, даже если угожу в сугроб, вывихом может не обойтись. К тому же Фирсова все еще держалась за мою ногу, увлечь ее за собою мне совсем не хотелось. Я начал искать среди столпившихся вокруг ребят лицо друга.

– Бочкин! – крикнул я.

Но его было не разглядеть, все напирали друг на друга, сливаясь в безликую толпу. И вдруг над головами метнулось что-то рыжее, знакомое – это была шевелюра Сопыгина.

– Сопыгин! Помоги! – крикнул я.

И выбрал верную цель, Сопыгин раздвинул всех в стороны, ученики расступались перед ним, как воды под ногами Христа, вот точно! В каких-то пару шагов он оказался рядом, а ревущая толпа, еле сдерживаемая Эрой Филимоновной, осталась где-то за его широкой спиной.

– Святые сосиски! – как никогда метко оценил ситуацию Сопыгин. – Все так плохо?

– Отдери от меня Фирсову, – просил я.

– Не пойдет, – отказался Сопыгин. – Я тебя, конечно, понимаю, от нее хоть в окошко, – он кивнул на Катьку, – но допустить твою смерть не могу.