Ксения Беленкова - Магия любви

И тут я впервые подумал. А что поймет Инга, когда узнает меня поближе? И правда ли я так хорош, как о себе думаю? Что, собственно, во мне хорошего, если приглядеться внимательно? Ну не дрался я раньше – так это от трусости. В том моей заслуги нет, только позор. Один лишь раз выбил зуб соседу по парте, да и то по случайности, просто неудачно пытался снять колпачок с ручки. Что-то заело, и он никак не хотел отдираться, я тужился-тужился. А потом колпачок соскочил, и мой локоть по инерции маханул в сторону. Ну и сосед, можно сказать, под руку подвернулся. Выл он страшно, хотя, если бы не глумился надо мной с открытым от счастья ртом, пока я с ручкой сражался, остался бы цел. А так потерял молочный зуб. Вот и все мои боевые заслуги. От того, что в разговоре с другими девчонками не заикаюсь, тоже мало радости. Вот сегодня обругал Фирсову, как песню спел – зычно, гладко. Но лучше бы я словами подавился, честное слово. А того изворотливого первоклашку стоило хоть раз поймать и научить уму-разуму. Выходило, что он меня постоянно обводил вокруг пальца, издевался надо мной. Чем тут гордиться? Получалось, во мне нет ничего хорошего. Я лишь пытаюсь обмануть Ингу и самого себя. А Бочкин, тоже друг называется, хотел из меня мнимого больного героя сварганить. Опять все ненастоящее, фальшивка! Теперь я точно понимал: чтобы заслужить внимание Инги, мне действительно нужно отличиться, сделать что-то хорошее, заметное. Вот если бы я помирился с Фирсовой и подготовил физкультурный зал к новогодней дискотеке – это, наверное, было бы неплохо. Я уже представлял, как приглашу Ингу на танец и невзначай кину: «Здорово я зал украсил, правда? Ты бы видела, что тут раньше было. Пришлось постараться». Тогда Инга посмотрит восторженно, а потом закинет руки мне на плечи, и мы поплывем по залу. Я даже стал раскачиваться из стороны в сторону, так замечтался. И лишь потом понял, что кто-то трясет меня за плечи. Затем оборвалась музыка в моей голове – это слетели наушники.

– …ты у меня попляшешь!

Услышал я окончание маминой фразы. И мне сразу стало понятно, что речь не о школьной дискотеке. Я вернулся в реальность, а «хороший человек» так и остался в несбыточных мечтах.

С тех пор как я твердо решил стать хорошим человеком, мне понадобилась моральная поддержка и время для размышлений. И школа совсем не вписывалась в эти планы. Как ни крути, на пороге новой жизни ее требовалось прогулять.

– Бочкин, мы сегодня не идем в школу! – так я и сказал однажды на углу.

Хорошо еще, мы с Бочкиным были отходчивыми, тему костылей после того случая даже не трогали. Да и что такое две деревянные палки против крепкой мужской дружбы.

– Ты чего придумал, старик? – Бочкин без великой охоты воспринял мое предложение. – Холодно как-то гулять. Ты не можешь подождать до весны?

Ха! До весны целая жизнь пройдет, на которую у меня были великие планы. Вечно Бочкин канючил, как девчонка. То ему холодно, то голодно, то ботинки жмут.

– Тебе сегодня будет жарко, обещаю! – сказал я, хотя сам еще не очень хорошо понимал, что мы будем делать, но интерес друга уже подогрел. – У тебя, кстати, есть карманные деньги? А то мне родители ничего не дали из-за того вызова к директору.

Бочкин обреченно кивнул – мол, деньги есть. Этот парень сам не осознавал своего счастья, когда мне приходилось за какие-то копейки изображать из себя примерного сына, Бочкину родители выдавали на неделю целое состояние. И главное, состояние у него было, а мыслей, как его растранжирить, – нет! Бочкин мог просадить все в школьном буфете, отчего толстел от недели к неделе, лопая шоколад, булки и пирожные в промышленных масштабах.

– И что, много дали? – спросил я.

– Нормально. Мамаша, как обычно, расщедрилась. Еще отец откупился, чтобы я его не трогал со своими просьбами, у него сейчас плотный график. К тому же у меня с той недели осталось…

Бочкин рассказывал о своем богатстве, будто это и не деньги были вовсе, а фантики от конфет. Не понимает, насколько круто иметь богатых родителей, которые к тому же работают с утра до вечера. У них и времени нет сына прорабатывать за каждую пару в дневнике. А на вызов к директору, уверен, они бы наплевали. Послали к нему свою уборщицу тетю Любу, она бы директору задала! И уж точно родители не стали бы выпытывать у Бочкина, в какую девчонку он влюблен. Не жизнь, а малина! Как при этом Бочкин умудрялся быть все время подавленным – ума не приложу. Запихнуть бы его на денек ко мне домой, где мамаша с утра до вечера сидит дома перед телевизором, а вокруг нее Ритка скачет сайгаком, сладкое выпрашивает. В сад ей, видите ли, нельзя – болезненный ребенок. А папаша мой чего стоит со своими вечными шуточками, над которыми никто, кроме него, не смеется. Еще бабушка названивает постоянно, ругается с мамой из-за того, что она нас с папой не так воспитывает. Бочкин бы повесился, проведи хоть день с моими родственниками.

– А зачем тебе деньги? – Бочкин смотрел на меня все с тем же безразличным выражением.

– Будем делать из меня хорошего человека, – я взглянул на друга. – Хочешь, из тебя тоже сварганим. Оптом обычно дешевле.

– Шутишь? – без улыбки спросил Бочкин.

Но я не шутил. В моей голове уже зрел план, как инвертировать количество карманных денег Бочкина в качественное улучшение моей личности. Первым делом мы отправились в парикмахерскую. Вы не поверите, но я впервые оказался там без мамы, которая всегда контролировала, как мне подравнивают виски. Бочкин же стригся раз в полгода, пока не обрастал так, что походил на неандертальца.

– И долго тебя ждать? – он плюхнулся в кресло.

– Не надейся, тебя тоже пустим под ножницы. Это не обсуждается!

Упираться Бочкин не стал, неловко ему было прямо в салоне устраивать разборки.

– Ладно, все равно пора уже стричься, – вздохнул он.

– Давно пора, – я затащил его в зал и, пока Бочкин не успел опомниться, заявил: – Нам, пожалуйста, креативные стрижки! Сделаете?

К нам тут же подскочили две молодые девушки, казалось, они только что закончили школу. Девушки оценивающе воззрились на нас, а потом весело переглянулись, от чего мне сразу стало понятно – креативить эти красотки умеют.

– Есть пожелания? – спросила длинноволосая блондинка, вставшая за мое кресло.

– Брейте виски! Остальное на ваш вкус.

То, что я увидел в зеркале по окончании работы, стоило получасовых мучений в одной позе, когда накидка сдавливает шею и сложно дышать. Не осталось ничего от образа маменькиного сынка. Теперь я был похож на человека! Вероятно, еще не хорошего, но и это уже был прогресс, ничего не скажешь. Волосы по бокам были сострижены очень коротко, зато сверху шла настоящая волна через всю голову. Хоть шторм там устраивай, хоть легкий бриз. Девушка немного подняла волосы вверх, отчего я стал похож на киноактера, только еще не придумал какого. Пожалуй, я затмил бы их всех! И тут я взглянул на Бочкина, его было не узнать. Длинная косая челка, рваные пряди, даже щек стало не видно – так умело начесали волосы. Просто красавчик! И очки благодаря этой стрижке стали выглядеть стильно и дорого, а то раньше и не понять было, что они куплены в дорогом магазине.

– Бочкин, ты ли это? – скакал я вокруг него. – Кого вы мне подсадили на это кресло?

Девушки хихикали.

– А ничего ребята вышли, – переговаривались они. – Теперь от невест отбоя не будет!

Тут я, конечно, покраснел. Зато Бочкин остался верен себе, расплачиваясь, он выглядел так же уныло, как и по дороге в салон. Этого ничем не проймешь.

– Ну круто же? – я тряс головой и перекатывал свою волну с одного бока на другой.

– Нормально, – кивнул Бочкин.

Это была наивысшая похвала. Мы вышли в люди, не надевая шапок – хотелось проветрить голову. День стоял ясный и морозило умеренно, лишь уши краснели, а так – жить можно.

– Если вернемся в школу, то успеем на большую перемену, к завтраку, – с надеждой взглянул на меня Бочкин.

Он не понимал, что сегодня все должно быть иначе – это же новая жизнь, лучшая! Никак нельзя испортить ее школьной котлетой на бледном пюре.

– Не могу смотреть, как ты лопаешь школьные пончики, с которых масло течет по подбородку. – Я был непреклонен. – Денег много осталось?

– Нормально, – вздохнул Бочкин, чей кошелек был бездонен и бесполезен во все дни, кроме этого.

– Тогда мы идем в «Людвиг».

Это был лучший ресторан в нашем районе. Папа с мамой как-то отмечали там годовщину свадьбы и взяли нас с Риткой. Красотища там была, круче чем в столовой Хогвартса, и вкусно очень.

– И как ресторан поможет тебе стать лучше? – спросил по дороге Бочкин.

Вот дурачина, не понимает простых вещей.

– Снаружи мы уже хороши, с этим не поспоришь. Теперь налопаемся деликатесов, чтобы изнутри себя сделать прекрасными.

Когда мы вошли в ресторан, Бочкин чуть не драпанул от официанта. Взгляд у того был не лучше, чем у нашей Аллы Олеговны, когда она тобой очень недовольна. Но я удержал Бочкина от бегства. С новыми прическами мы вполне походили на юных «мажоров» – этаких папенькиных сынков, которые всегда завтракают в ресторанах, а не в грязных школьных столовках. Я взял меню с видом знатока и заказал нам с Бочкиным фирменное блюдо – карпа на гриле. Решил, фосфор – это как раз то, что нам сейчас нужно. Думал взять еще свиных ушей, но пожалел Бочкина, он не оценил бы этой гастрономической шутки. Мы сидели в ресторане одни в этот ранний час, пировали, как короли. И вся школьная жизнь, унылая обыденность, осталась где-то в другом мире, сером и скучном. В той жизни хорошего человека можно было и вовсе не заметить, так все однотонно и затерто. Пойди, разберись, кто есть кто, когда все носят одинаковую форму, читают одни учебники и стараются не выделяться, чтобы их не заметили и не вызвали ненароком к доске. В том мире отличники запросто могли оказаться трудолюбивыми дураками, а двоечники способными лодырями. Зато сейчас голова хорошо проветривалась – слетала ненужная шелуха. Все вокруг было чистым и ясным, как зимний день. Мы вышли на улицу сытые и довольные.