Слишком ошеломленная этой резкой отповедью, чтобы сразу ответить что-нибудь связное, девушка некоторое время молчала, но потом, не выдержав все же, поинтересовалась:

— Что-нибудь случилось? Вас беспокоят дела, из-за которых вы приехали в Лондон? Может, вы понесли денежные потери? Кажется, это именно так называется?

— Нет, речь идет совсем не о моих денежных потерях, — ухмыльнулся он. — С этой стороны как раз все в полном порядке. Но я вам ничего не скажу, так что давайте поищем другую тему для разговора.

— Не возражаю. Скажите, вы повезете меня завтра кататься? Тетя Люсия сказала, что в здешнем парке можно встретить множество замечательных людей.

— Тетя Люсия? Но почему тетя?

— Я так решила, капитан, — пояснила леди Люсия, — кстати, нам с вами следует решить, как организовать появление Виктории в свете.

— В свете? Но ведь она здесь только на несколько дней! Вы же не хотите сказать, что…

— О, Диди, ужин готов? — Все внимание леди Люсии обратилось на вошедшего в этот момент дворецкого.

— Да, леди. Повар превзошел самого себя. Осмелюсь предположить, что все это из-за мисс Виктории.

Сегодня, когда пеклись булочки, она, очевидно, влекомая вкусным запахом, проникла к нему в кухню. А он, как и любой француз, очень падок на лесть.

— Но это не было лестью! — возмутилась Виктория. — Я в жизни не пробовала ничего вкуснее!

— В любом деле важен результат, моя дорогая, — философски заметила леди Люсия и пригласила гостей к столу. — Пойдемте, попробуем, чем сегодня решил нас порадовать Луис.

Луис действительно достиг вершин кулинарного Олимпа. И первым доказательством тому был гигантский омар, приготовленный так искусно, что мог удовлетворить запросам даже самого привередливого гурмана. Винный соус тоже был выше всяких похвал. За омаром последовало нежнейшее филе палтуса, французская зеленая фасоль, рагу из дичи в вине с острым соусом и грибами. Все было необыкновенно вкусно, и за обедом разговор вертелся только вокруг подаваемых на стол яств. Так что ничего не нарушало гастрономической сосредоточенности собравшихся. И только после завершения трапезы беседа перешла к более отвлеченным темам. Удовлетворенно вздохнув, леди Люсия повернулась к Рафаэлю:

— Вы случайно не знакомы с Филипом Хоксбери, графом Ротермерским? Знаете, он скоро приедет в Лондон.

— Хок?! — удивился Рафаэль. — А что он здесь забыл? Мы с ним много раз встречались в Португалии, когда я… — Он запнулся, сообразив, что почти выдал себя." Под внимательным взглядом Виктории он несколько стушевался, но быстро овладел собой и продолжил:

— Я там.., можно сказать, служил в армии. Я слышал, что Хок покончил с военной службой.

— Совершенно верно, — кивнула леди Люсия, — дело в том, что умер его брат, и Хок, как вы его называете, — единственный наследник. Он просто выполнил свой долг.

— Как это все было давно, — мечтательно проговорил Рафаэль, медленно потягивая вино из высокого бокала.

— А вы слышали, что он женился?

— Хок? Женился?! — Какое-то время Рафаэль молчал, переваривая новость, потом громко расхохотался. — А ведь я помню, как он говорил, что… Впрочем, это не важно. А кто она, мадам?

— Ее зовут Фрэнсис, она шотландка, очень живая и забавная девушка. Между прочим, у них уже двое детей, мальчик и девочка, малютки — прелесть. С ними, насколько я поняла, прибудет еще и отец Филипа, маркиз де Шанд.

Внезапно леди Люсия весело расхохоталась, помолодев сразу лет на двадцать.

— Я никогда не забуду, — с воодушевлением начала она, — как Фрэнсис и бывшая любовница Хока… Впрочем, нет, я думаю эта история не предназначена для ушей таких благовоспитанных благородных девиц, как Виктория.

Сидевшая все это время очень тихо Виктория всплеснула руками и возмущенно воскликнула:

— Что, мадам? Почему вы замолчали? Что там произошло с его бывшей любовницей? Расскажите, пожалуйста. Это же так интересно!

— Виктория! — назидательно проговорил Рафаэль самым отеческим тоном, на который был способен. — Ведите себя прилично и успокойтесь.

— Но, Рафаэль, мне же хочется знать, что общего у жены и любовницы этого господина!

— Бывшей любовницы.

— Все равно странно! Ведь это не правильно, если человек продолжает поддерживать отношения с любовницей после женитьбы!

Все ее мысли так ясно и четко были написаны на лице, что Рафаэлю отчаянно захотелось любыми средствами стереть из ее памяти воспоминания о Дамьене.

— Просто некоторые мужчины ведут себя не совсем честно, — прокашлявшись, объяснил он.

«А некоторые женщины, — продолжил он уже мысленно, — так холодны, безразличны, даже фригидны, что сами толкают своих мужей в постель к любовнице».

Благоразумно воздержавшись от высказывания этой крамольной мысли вслух, он подумал о жене Хока. Надо же, двое детей! Счастливчик… Неожиданно Рафаэлю как-то некстати пришло в голову, что самому-то ему уже давно стукнуло двадцать восемь, а он все еще один. Видимо, дело в том, что последние пять лет у него не было времени думать о жене, не говоря уже о детях… А жаль… Он взглянул на Викторию и мгновенно ощутил какой-то странный, почти болезненный страх. «Наверное, это судьба», — суеверно подумал он.

Занимаясь своими повседневными делами, не предвидя никаких перемен в жизни да и не особенно стремясь к ним, нежданно-негаданно он встретил на своем пути маленькую оборванку, внезапно превратившуюся в прекрасную принцессу.

Почувствовав, что пауза затянулась, Рафаэль поспешно пробормотал:

— Ну ладно, не будем об этом. Виктория, завтра утром я буду у вашего поверенного. А после обеда поедем на прогулку в парк, так что у вас будет отличная возможность продемонстрировать свои новый туалет, который вам так к лицу.

— Прекрасно, значит, я еще и вас смогу продемонстрировать всему свету! — усмехнулась Виктория. И хотя в голосе девушки звучала откровенная насмешка, ее глаза сияли любовью.

Быстро простившись, Рафаэль заспешил к выходу. Как и накануне, Виктория пошла проводить его до дверей.

— Вы будете осторожным, Рафаэль?

— Осторожным? А что, разве этот поверенный бросается на людей?

— Не знаю… Просто мне страшно.

И снова он легонько прикоснулся пальцем к ее щеке.

— Не надо бояться, девочка. Все будет хорошо.

* * *

На следующее утро ровно в десять Рафаэль входил в контору поверенного мистера Эбенера Вестовера.

Одетый во все черное, клерк взглянул на вошедшего, и его глаза удивленно округлились. Он вскочил на ноги и растерянно развел руками:

— Что-нибудь не так, милорд? Что заставило вас вернуться?

Рафаэль отлично понял, что клерк спутал его с братом. А из этого следует, что Дамьен тоже в Лондоне, причем уже побывал у поверенного. Впрочем, Рафаэль предвидел такой поворот событий и не удивился. В общих чертах все шло по плану.

— Мне необходимо поговорить с мистером Вестовером, — не вдаваясь в подробности, сообщил он.

— Сию минуту, милорд, — засуетился клерк, — подождите, пожалуйста, одну минутку.

Рафаэль остановился посреди комнаты и огляделся. Обшарпанная пыльная мебель, запах сырости, два крошечных наглухо закупоренных окошка. Он даже содрогнулся, представив в этом помещении Викторию.

— Добро пожаловать, милорд. Надеюсь, вы принесли хорошие новости? Хотелось бы услышать, что молодая леди, мисс Абермаль, уже нашлась. Требовать такой огромный выкуп — это просто возмутительно! Вам, наверное, нужны еще деньги?

Рафаэль почувствовал, что к негодованию и ярости добавляется нечто похожее на восхищение! До чего же Дамьен изобретателен, когда следует велению своего сердца и творит зло. Другому и в голову бы не пришло ничего подобного. Будь он проклят!

— Нет, мне не нужны деньги. Но мне бы хотелось услышать, еще раз с вашего позволения, точные условия завещания, по которому мисс Абермаль является наследницей.

— Но молодая леди…

— Она в безопасности. Я поместил ее в надежное место.

— Слава Богу, милорд. Так о чем мы говорили? Условия завещания? Но я считал, что вы все поняли и…

— Будьте добры повторить еще раз, мистер Вестовер.

— Конечно, как прикажете, милорд… — Эбенер Вестовер пожал плечами, как бы говоря, что у богачей и знати вполне могут быть свои причуды, и пригласил Рафаэля пройти в кабинет.

Усаживаясь в потертое кожаное кресло, Рафаэль искоса наблюдал, как узкоплечий тщедушный человечек поспешно перебирает бумаги на столе.

— А, вот оно! — воскликнул он.

— Я вас слушаю.

Мистер Вестовер аккуратно поместил на кончик носа круглые очки и торжественно начал:

— Как я вам уже говорил, милорд, я очень озабочен вашим.., э.., использованием капитала мисс Абермаль. Я уже упоминал, что основной капитал трогать нельзя. На него идут проценты, вполне достаточные для ее достойного содержания. Но за последние шесть месяцев, как я вам писал…

— Мистер Вестовер, — мягко прервал его Рафаэль, — я вас прекрасно понимаю. Основной капитал впредь будет неприкосновенным. Лучше скажите, какая сумма должна перейти мисс Абермаль?

Если поверенный и был удивлен странными провалами в памяти барона, то он этого внешне никак не проявил. Поправив съезжавшие с носа очки, он дал совершенно исчерпывающий ответ:

— Тридцать пять тысяч фунтов, милорд. Разумеется, было пятьдесят тысяч фунтов. Но после того, как вы изъяли пятнадцать тысяч для выкупа, осталось тридцать пять.

Рафаэль был так зол на своего брата, что даже на несколько минут потерял способность мыслить разумно. Проклятый ублюдок! Виктория была наследницей большого состояния, но в ближайшем будущем станет нищей, если Дамьен останется ее опекуном.

— Когда деньги перейдут мисс Абермаль?

— По достижении ею двадцати пяти лет либо в случае ее замужества. Разумеется, любой претендент на ее руку и сердце должен получить ваше согласие как ее опекуна.

Не надо быть гением, чтобы догадаться, что ни один даже самый блестящий молодой человек никогда не добьется согласия Дамьена на брак с Викторией. К сожалению, Рафаэль не мог узнать, почему именно его брат стал опекуном Виктории. Это было бы уже слишком даже для мистера Вестовера.