Он знающе и очень по-мужски улыбнулся.

— Да, ты была прелестна. Насколько я помню, мне пришлось тогда собрать всю свою волю, чтобы не наброситься на тебя там же, на пороге дома Люции. Твоя грудь… это было большое искушение. Ты тогда была такой задиристой и невинной.

— А потом у тебя хватило наглости отколотить меня. Его рука обхватила ее, кончики пальцев задвигались, поглаживая.

— Ты это заслужила, — ответил он. — Да, наверное, у нас период ухаживания проходил не совсем обычно. Кстати говоря, при первой встрече ты мне показалась глупой, высокомерной колючкой. Я не хотел и близко к тебе подходить.

— Да, — сказала она с довольной улыбкой. — А теперь ты так близко, ближе не придумаешь.

— Да, Бог свидетель! И знаешь, чего я сейчас хочу? Пойти поплавать. Если нам повезет, то на этот раз мы не наткнемся на труп.

Такая шутка слегка покоробила Диану, но ей удалось ответить довольно непринужденно:

— Пойдем.

Этой ночью не было никаких трупов. Они плавали в прохладной воде и дурачились, пока не устали. Лайонел обнял Диану, ее волосы накрыли его, словно одеяло.

— Диана… — ласково сказал он, глядя в сторону. — Нам пора возвращаться домой.

Граф почувствовал, как она поджалась.

— Домой, в Англию. Я пока не знаю, что делать с плантацией «Менденхолл». Как только все будет улажено, мы уедем. Но я клянусь тебе, что мы будем приезжать на остров Саварол. И в Лондоне мы будем столько, сколько ты захочешь. Тебе понравится мое поместье неподалеку от Эскрика. Помнишь, как тебе понравились торфяники и вереск? А рядом живут Фрэнсис и Хок.

Она долгое время молчала. Затем Лайонел почувствовал, как ее ноги обхватили его бедра. Наконец она проговорила:

— Мы сможем забрать с собой в Англию мою лошадь? Лайонел почувствовал облегчение, будто у него с плеч свалилась вся тяжесть мира вместе с атлантами.

— Да, конечно. Если хочешь, мы можем спарить ее с Летящим Дэви, скакуном Хока, и тогда у тебя будет множество маленьких Танис.

— Ты милый, Лайонел, — сказала Диана и поцеловала его.

— Да, я милый. Ты только сейчас пришла к такому выводу? Она не ответила, и тогда Лайонел окунул ее с головой.

Диана вынырнула, фыркая и смеясь.

— Забираю свои слова обратно. Ты… грубиян.

— Но я твой грубиян, — сказал он и снова окунул ее в воду.

Почувствовав ее руки на своих бедрах, Лайонел тоже нырнул.

Они шли к дому, накинув халаты. Лайонел немного помолчал, потом ласково приподнял подбородок Дианы. Он смотрел на жену долго, но ничего не говорил. Потом поцеловал ее.

— Ты соленая.

— Как и ты.

— Я уже говорил тебе, повторю еще раз: все кончено — болезнь Шарлотты прошла; мои подозрения, моя уверенность в том, что все женщины — предательницы, исчезли. Я люблю тебя, Диана.

Не в силах поверить ему, она несколько раз моргнула: ее сердце сильно забилось.

— Это правда. Наверное, я полюбил тебя потому, что ты прелестно выглядишь, когда спишь, раскинув ноги и испуская дикие стоны.

Она все еще молча смотрела на мужа.

Лайонел сжал ее голову ладонями и крепко поцеловал.

— Несмотря на то, что ты соленая, мокрая и жутко загорелая, я все равно тебя люблю.

Диана задрожала.

— Хорошо, — наконец прошептала она. — Хорошо.

— Отлично, — сказал он, взял ее за руку и повел в большой дом.

Диана почти уснула, когда услышала тихий голос Лайонела:

— Ты говорила мне это тогда, в пещере.

«Что говорила?» — сонно подумала она, ее мысли уже путались.

— Мне показалось, что будет нечестно, если я не сделаю ответного признания.

— Гм!.. — выдавила Диана. Теперь она вспомнила, как сказала Лайонелу, что любит его. Она явно не собиралась этого делать.

Уснула она с улыбкой. У ее мужа нелегкий нрав, в чем она не сомневалась. Он человек волевой и упрямый. Они будут ссориться, кричать и любить друг друга. У них будут дети, и, если немного повезет, все будет хорошо.

Странно, но Лайонел думал примерно то же. Засыпая, он думал о том, что их жизнь не будет скучной, никогда не станет скучной… благодаря Диане, Диане Эштон, графине Сент-Левен. Звучит неплохо.

На следующее утро Диана еще раз убедилась в упрямстве своего мужа.

— Я еду на Тортолу, на плантацию «Менденхолл», — сказал Лайонел. — Прежде чем что-то решить, я хочу все посмотреть сам.

— Мне нужно всего пятнадцать минут, чтобы упаковать саквояж, — отозвалась Диана.

— Нет, ты останешься здесь.

«В чем же дело? — удивилась она, какое-то время молча глядя на мужа. — Он клянется, что любит меня, а затем разговаривает в приказном тоне. Но я буду вести себя разумно», — решила она.

— Лайонел, ты же ничего не знаешь ни о Тортоле, ни о местных порядках. Я тебе нужна.

— Я поеду с Бемисом! — отрезал он.

— Лайонел, ты ведешь себя глупо и упрямо. Тебя невозможно убедить. Я поеду с тобой!

— Я не собираюсь спорить. Ты не едешь, и об этом хватит.

Диана открыла рот, чтобы привести новые доводы — кстати, довольно разумные, — но Лайонел опередил ее.

— Нет, Диана. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, в безопасности.

— В безопасности! И это называется хваленая мужская логика! Разве ты забыл, что задушили Мойру? Мы даже представления не имеем, кто убийца!

— Мне остается только добавить, что я хочу, чтобы ты неотлучно находилась рядом с отцом. Надеюсь, ты будешь осторожна. Я ни о чем не забыл.

— Я еду с тобой.

Его глаза потемнели. Медленно, точно обращаясь к неразумному ребенку, он проговорил:

— Я твой муж, и ты должна мне подчиняться. Ты останешься на острове Саварол. Я вернусь через два-три дня.

Не в силах совладать с собой, Диана продолжала спорить, но Лайонел был непоколебим. Наконец, придя в ярость, она выкрикнула:

— Давай, поезжай! Надеюсь, ваше судно даст течь. Надеюсь, все кончится тем, что ты окажешься на острове Калипсо, но уже один!

— О, какая любящая супруга! — заметил он, поджав губы. Лайонел и Бемис уехали сразу после завтрака. Диана с балкона видела, как ее муж идет к конюшне рядом с управляющим, и ругалась:

— Вот дурак!

Ее переполнил гнев, когда она увидела, что за ними следом с развевающимися юбками бежит Патриция. Потом Диана увидела, что Лайонел обернулся и о чем-то поговорил с ее невесткой. Патриция остановилась, рассмеялась, затем помахала ему на прощание рукой.

«Это нечестно… мужчина может мне приказать сделать что-то или не делать чего-то только потому, что женился на мне. Совсем нечестно».

Главный довод Дианы — Бемису нельзя доверять — был встречен его знаменитым высокомерным взглядом.

Но она действительно не доверяла Бемису, она никому не доверяла.

К двери спальни подошел отец.

— Диана, дорогая, хочешь поехать со мной в поле? Грейнджер сказал, что у нас неприятности из-за того парня, Боба, который был влюблен в Мойру. Он очень расстроен и выдвигает чудовищные обвинения. Видимо, другие рабы наслушались его.

Хоть отец ценит ее и уважает ее мнение!

Примерно через час они вместе с Грейнджером приехали в поле. Диана ощутила смутное беспокойство, взглянув на тесную кучку рабов, которые, по-видимому, говорили о Мойре.

Боб что-то громко рассказывал.

— Этот самый Бемис, — услышала Диана, — ублюдок, вот он кто!

Остальные одобрительно загалдели.

— Вот видите, сэр, — сказал Грейнджер, осаживая лошадь. — Я не решаюсь применить хлыст, но…

— Никаких хлыстов, — ответил Люсьен. — Диана, оставайся с Грейнджером здесь. Я сам справлюсь.

Спешиваясь, Диана смотрела, как отец подъехал к кучке рабов. Она заметила, что после слов отца на лице Боба появилось выражение замешательства. Ей захотелось подъехать ближе, чтобы услышать, что говорит отец, но Грейнджер остановил ее.

— Не нужно, мисс Диана. Предоставьте это отцу. Рабы слепо верят ему, вы же знаете.

— А вам они не верят?

— Верят, но лишь до определенной степени. Я с этим смирился.

— Как вы думаете, кто задушил Мойру?

Грейнджер пожал плечами.

— Не знаю. Если бы знал, я бы непременно сказал.

— Как по-вашему, это кто-то из рабов? — настаивала Диана.

— Сильно сомневаюсь.

Диана долгое время пристально смотрела на отца. Наконец по его жестам она поняла, что разговор закончился.

— Знаете, — медленно проговорила она, не глядя на управляющего, — здесь ничего не случалось, пока не приехали новые люди.

— Ваша правда. — Он замолчал, сгоняя муху с гривы своей лошади. — Но ведь это относится и к вашему мужу.

— Верно, — ответила Диана, немного помедлив, чтобы остудить разом вспыхнувший гнев. — Однако в то время мой муж был со мной, и, уверяю вас, я не имею никакого отношения к преступлению.

Грейнджер вздохнул.

— Я не хотел оскорбить вас, правда, не хотел. Просто у нас никогда раньше не было такого… Я чувствую себя человеком, находящимся в горящем доме и пытающимся согреться в нем.

— Мне не нравится, что мой муж поехал наедине с Бемисом на плантацию «Менденхолл».

— Мисс Диана, — с усмешкой проговорил управляющий, — ваш муж вполне может сам постоять за себя.

— Даже если рядом с ним змея?

— О Бемисе можно сказать что угодно, даже то, что он змея, но он не глуп. Ваш муж будет цел и невредим.

Если бы только она была уверена в этом… Вот высокомерный упрямец! Рабы расходились. За секунду до возвращения отца к ним верхом подъехал Дэниел.

— Что происходит? — спросил он низким спокойным голосом.

— Дэниел! Это все из-за смерти Мойры, вы понимаете? Люди переживают, и я их не виню. Нужно что-то делать.

— Лучше бы ваш отец поговорил вначале со мной, — сказал Дэниел. — А потом я сам поговорил бы с рабами.

— Возможно, — отозвалась Диана.

— Теперь все в порядке, — сказал Люсьен, понукая Салвейшна. Он поглядел на Дэниела и усмехнулся: — Мальчик мой, как только лошадь не пала под твоей тяжестью! — Казалось, что старый скакун действительно вот-вот падет. — Почему бы тебе не ездить на Эгремоне? Он тебя выдержит.