Она, наверное, была в ванной, потому что ему пришлось позвонить дважды. После этого дверь наконец открылась, и перед ним предстала Клео в легком халате для купания. Вокруг головы у нее в виде тюрбана было намотано махровое полотенце.

– Ну и что на этот раз?! – холодно спросила она.

Его голубые глаза, казалось, готовы были испепелить ее на месте, но улыбка была самой приветливой.

– Всего лишь несколько дополнительных вопросов, – заверил он.

– Черт побери, и зачем я только ввязалась в это... – Она повернулась и, не оборачиваясь, пошла в комнату, предоставив ему возможность самому закрыть за собой дверь. Из холла они прошли на кухню. Она ждала его, скрестив руки на груди, в позе назидательной матери.

– Зачем вы следите за мной, суперинтендант? – с яростью в голосе проговорила она. – Зачем?

«Потому что это единственный способ встретиться с тобой, – признался он сам себе. – Если бы я пригласил тебя куда-нибудь, то ты бы наверняка отказалась, а в моем положении нельзя поступать наобум, я нахожусь на верху иерархической лестницы своей карьеры, и люди, которые поднимаются по ней вместе со мной к самой вершине, такие же жесткие и беспощадные, как и я».

– У меня есть еще кое-какие фотографии, которые я бы хотел показать вам. Там может оказаться некто из вашего прошлого.

– Сомневаюсь. То, что я узнала Тони Панаколиса, было чистой случайностью. Он не нравился мне тогда, не нравится и сейчас. Это очень редкий случай, чтобы люди из его мира имели какие-либо общие дела с такими женщинами, как я.

– Вы говорите все то же самое. Так мы не добьемся никаких результатов. Любая крупица информации, какой бы малой она вам ни казалась, может оказаться бесценно важной и поможет нам в проведении расследования по делу.

Марк видел, что женщина была недовольна, явно еле сдерживается, чтобы не сорваться. Раньше она была намного спокойнее. Он только сейчас обратил внимание на то, как взволнованно ее длинные пальцы теребили бахрому роскошного халата. Ему нравились ее прекрасные руки. Он представил, что должны чувствовать эти руки, когда они ласкают, но резко отбросил ненужные мысли и настроился на разговор. Он, видимо, слишком долго таращил на нее глаза, потому что она вдруг перестала дергать бахрому и потуже затянула пояс на халате без пуговиц. Подняв глаза, он увидел, что она внимательно смотрит на него.

– Послушайте, э-э... если вы хотите подняться наверх и закончить то, что вы делали до моего визита, то идите, а я пока приготовлю кофе, – предложил он.

– Нет, спасибо, – ответила она с прохладной вежливостью человека, желающего побыстрее избавиться от нежеланного гостя. – Давайте приступим к делу, по которому вы пришли, и побыстрее с ним закончим. – Она отвернулась и, достав чашки с блюдцами, поставила их на поднос. – Не могли бы вы присесть и не мешать?

– Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?

– Той бесцеремонности, которую вы себе позволяете в отношении меня, вполне достаточно. Так что спасибо, – отрезала она.

«Да, хороша, ничего не скажешь», – подумал он. Но его примирительная усмешка осталась без внимания.

«Определенно радоваться нечему. Она, наверное, лежала в теплой ванне, маленькие пузырьки щекотали ей подбородок, или, может быть, принимала душ, с радостью чувствуя, как жесткие струи омывают ее стройное, упругое тело. А черные роскошные волосы зачесаны наверх. Когда она открыла ему дверь, у нее было выражение лица человека, недовольного тем, что его не вовремя побеспокоили. Но ведь это произошло лишь потому, что она заставила волноваться меня».

Он прошел в гостиную и стал ждать. Войдя через некоторое время в комнату с подносом в руках, она села напротив него так, что кофейный столик оказался между ними. Пока она наливала кофе, он не хотел ничего говорить. Кофе был черный и очень крепкий. Она протянула ему чашку. Марк чувствовал, что молчание парализует его дыхание. Одна из кошек запрыгнула к ней на колени и, перебравшись на диван, стала умываться.

– Итак, фотографии... – напомнила она.

– Вот... – Он протянул ей еще одну пачку черно-белых фотографий. На всех был Тони Панаколис, но с разными людьми. Она начала их просматривать. Первая, вторая, третья... Когда она взяла в руки четвертую, на которой этот грек был с какой-то блондинкой, Марк заметил, что она напряглась. Какое-то мгновение она еще смотрела на нее, а потом отложила в сторону и стала просматривать остальные. Закончив, Клео вернулась к этой фотографии и еще раз внимательно посмотрела на нее. После этого отложила ее в сторону.

– Мне приходилось встречаться с блондинкой в 1979-м. Это одна из девочек, работавших на Мики Шафнесси, когда и я еще была с ним. Она тогда была у него на особом счету – его девушка. Ее имя Синди Льюис. Позже я слышала, что она тоже его бросила, потому что он избивал ее и однажды сломал один или два ногтя. Она была помешана на своих ногтях. Они были у нее очень длинными и даже немного загибались, но она считала, что это высший класс. Она ушла, потому что он попортил ее красоту. Синди практически не изменилась, разве что выглядит немного посерьезней, и, насколько я помню, у Мики она не носила прическу «Долли Партон».

Взяв фотографию, Марк внимательно посмотрел на выглядывающую из широкого рукава руку блондинки. Было видно, что эта женщина регулярно ходит к косметологу и делает маникюр. На безымянном пальце у нее – кольцо с бриллиантом размером с пятипенсовую монету, а длинные ногти загнуты, как когти хищной птицы. Каждый ноготь выступал, по крайней мере, на целый дюйм за конец пальца.

– Сейчас она известна как Синди Сеарл. Она любовница Тони Панаколиса на протяжении последних пяти лет. Снималась в некоторых его суперсексуальных порнофильмах в главных ролях. Что еще вы могли бы рассказать мне о ней?

– Самовлюбленная, тщеславная, корыстная, глупая и злая. Толстая, как бочка, хитрая и пронырливая и всегда знает, кто, где, когда и как может принести ей пользу. С теми, кого она не считает потенциальными врагами, может быть достаточно дружелюбной. Но для врагов очень опасна. Коварная, один раз она очень быстро избавилась от девушки, к которой Мики Шафнесси стал проявлять внимание. Я не была там сама, но мне говорили, что она не предупредила эту девушку, когда к ней подошел клиент, которого уже все хорошо знали как любителя поиздеваться над женщиной во время свидания... Синди была рядом и в нужный момент подсунула этому извращенцу под руку веревку. Тот связал бедную девушку так, что чем больше она сопротивлялась, пока он ее насиловал, тем туже у нее на горле затягивалась петля. Синди схватили и даже судили за это, но для той девушки все было кончено. Синди, естественно, все отрицала. Она сказала, что предупредила девушку, но та не послушалась совета, поэтому Синди думала, что она сама сможет справиться с клиентом. Когда я была у Мики Шафнесси, меня предостерегали, чтобы я ей не доверяла. Последнее, что я о ней слышала, что она уехала обратно к себе в Сэлфорд, сдав Мики полиции из-за того, что он, видите ли, сломал ее драгоценные ногти. Так как он теперь мертв, она решила, видимо, что можно спокойно вернуться назад и сделать карьеру.

– Бриллиант настоящий, норковое манто – тоже. Тони проявляет немало усердия, чтобы она соответствовала стилю той женщины, которую она сама себе выдумала. А остальных мужчин и женщин вы не знаете?

– Нет.

– Они все в прошлом проститутки, а теперь помощники Тони Панаколиса. Он их содержит на свои деньги. – Марк Стивенс остановился, чтобы сделать глоток кофе. – Вы были с Синди друзьями?

– Нет. Мы были просто знакомы друг с другом, вот и все.

– С тех пор как вы стали самостоятельно... работать, вы ничего о ней не слышали?

– Я бы и не вспомнила о ней, если бы вы не показали мне фотографию.

– Вы не удивлены, что она живет с таким человеком, как Тони Панаколис?

– Нет. Синди никогда не была разборчивой в своих связях, а особенно если дело пахло большими деньгами.

Кошка, закончив свой утренний туалет, решила перейти на другое место и легко, одним прыжком, запрыгнула на колени к своей хозяйке. Та почесала у нее за ухом и погладила шерсть на загривке. В ответ раздалось тихое урчание, как будто под шерстью был спрятан маленький моторчик. Кошка стала на задние лапы и ткнулась мордочкой в шею Клео. Марк обратил внимание, что это была очень большая и очень пушистая кошка.

– Блоссом, как ты себя ведешь! – Нелл хотела сказать сердито, но получилось мягко и нежно. Почувствовав в голосе хозяйки ласку, кошка стала лизать ей лицо и тыкаться в подбородок. Она делала это с такой силой, что тюрбан из полотенца на голове у Клео стал потихоньку сползать назад и один конец, завернутый под левым ухом, медленно высвободился. Клео еще не успела что-либо понять, как развернувшееся полотенце упало на плечи, и Марк Стивенс увидел светло-каштановые волосы. Причем абсолютно сухие.

Кошка, испугавшись упавшего полотенца, спрыгнула и убежала.

Клео даже не пошевелилась. Казалось, будто она мгновенно застыла. Взгляд Стивенса был прикован к ее волосам. Совсем не короткие, не черные и не мокрые, а длинные, каштановые и сухие. У него на лице было выражение внимания и задумчивости, у нее – неприступности.

– Так здесь всего одна женщина... – произнес Марк Стивенс голосом человека, который наконец-то все понял. – Вы и Клео Мондайн, и мисс Джордан, и третья таинственная женщина.

Он видел, что выражение ее лица менялось по мере того, как она начинала понимать смысл его слов, как будто хотела сказать: «Какого черта... ломать комедию. Теперь-то вы все знаете». Она скинула с себя халат и осталась в желтой футболке и джинсах в обтяжку.

Марк Стивенс усмехнулся:

– Поздравляю вас. Вы ловко меня провели. Вы просто великолепная актриса. Честно говоря, я был сбит с толку мисс Джордан. Так с кем же из вас я все-таки встречался? Сейчас-то вы хоть настоящая?

– Да, я Элеонор Джордан, но все знают меня как Нелл. Те две женщины... это моя выдумка.