Диана в ответ кивнула и уточнила:

— Очень хороший человек. И он к нам, наверное, завтра придет в гости.

— Здорово, — сказала Таня.

— Ну тогда давайте, что ли, чай пить, — вздохнула баба Тася. — А вообще это хорошо, когда человек хороший. Не так уж и часто хорошие люди в наше время встречаются. Правда ведь, Танюшка?

— Правда, баб Тась, — ответила Танюшка, запихивая в рот полную ложку варенья из одуванчиков.


Согласно выработанному в тот вечер жизненному девизу — «Почаще совершать необдуманные поступки» — Иван должен был бы примчаться к Диане буквально на следующий же день. С тортом, букетом цветов и с автоматом — чтобы по-быстрому устранить вооруженного охранника, ревнивого мужа и все прочие мелкие препятствия на пути.

Но решимость его испарилась на следующее же утро. Совершать необдуманные поступки хотелось по-прежнему, но в жизни обычно много чего хочется. В детстве, например, Иван хотел стать космонавтом и побывать на Луне. Завести в ванной маленького домашнего крокодила. Поехать в Бразилию на чемпионат мира по футболу. Съесть сразу сто шоколадок с орехами и изюмом. Переместиться в будущее.

«Это невозможно», — терпеливо объясняла мать маленькому Ивану.

Это невозможно.

Вот и теперь, спустя двадцать с лишним лет, проснувшись, он снова услышал эти два слова. Это невозможно — вот так запросто взять и прийти в дом к замужней женщине с букетом цветов. Не поинтересовавшись даже предварительно, в командировке ли ее муж. А без букета цветов — тоже невозможно. Он даже и представить себе такого не мог. Съесть сто шоколадок сразу — это гораздо проще. Наверное, проще даже завести в ванной маленького домашнего крокодила. Но чтобы прийти без цветов…

Но она ведь сама его пригласила. Она ведь сама сказала, что Иван оказался хороший, и велела приходить в гости. И назвала номер квартиры. И сказала, что будет его ждать, И все это ему не приснилось. И все это он не придумал.

Пять дней он упорно размышлял над этой проблемой и терзал себя риторическими вопросами. Юрка, заметив его состояние, радовался по этому поводу так сильно, что Ивану пришлось впервые в жизни пригрозить приятелю: если он не заткнется, Иван его просто выгонит из квартиры. И знать его больше не пожелает, несмотря на многолетнюю дружбу, их связывающую.

Юрка Ивановой угрозы не испугался, радоваться не перестал. А чтобы тот, не дай бог, его не выгнал, взял и ушел сам.

Мама периодически спрашивала: «У тебя, сынок, неприятности на работе? Что-то ты такой хмурый все время ходишь. Или болит что?»

Она задавала ему эти вопросы каждый день. И чтобы хоть однажды порадовать мать, Иван придумал, что у него на самом деле болит голова. И выпил две таблетки анальгина. И потом придумал, что голова у него уже прошла. И мама осталась довольна, сказала: «Ну вот и слава богу».

С работы он теперь возвращался вовремя. Ни разу не позволил себе поехать объездной дорогой, возведя на перекрестке гипотетический шлагбаум, который никогда не поднимается.

В голове крутились мысли. Это были даже не мысли, а обрывки фраз — пустые, гипотетические, как тот шлагбаум на перекрестке. «Почаще совершать необдуманные поступки», «Это невозможно». Эти две фразы чередовались друг с другом, и еще иногда между ними вклинивалось слово «аннамнез».

Пять дней в голове продолжались эти сумасшедшие пляски. И только ровно пять дней спустя Иван вдруг обнаружил себя в супермаркете возле витрины с винами. О том, с какой целью он стоит возле этой витрины, и подумать было страшно. Лучше не думать. Лучше уж узнать об этом потом, когда с этим дурацким вином под мышкой и улыбкой идиота на лице он окажется в «ужасно страшном доме», в седьмой квартире. А там — будь что будет…

В конце концов, у него есть причина. Ему нужно отдать ей кофту. Ту самую серую вязаную кофту. А про то, что кофта эта совсем не ее, а тетеньки-вахтерши из спортивного комплекса, он просто забыл. Ну, забыл, подумаешь, с кем не бывает. Что же теперь его за это — из автомата расстрелять? Слишком жестоко… Может быть, она будет так любезна и передаст кофту тетеньке-вахтерше? В вестибюле ведь холодно. А другой, запасной кофты у тетеньки-вахтерши, может быть, и нет.

Он ходил между винных витрин, как по музею. Проблема была в том, что Иван в вине вообще не разбирался. Вину он всегда предпочитал напитки либо более крепкие, либо пиво. И теперь, глядя на все это винное великолепие, пребывал в полной растерянности, не зная, чему отдать предпочтение.

Попытался выбирать по названию. Первым приглянувшимся оказалось «Блан де Блан». Звучало романтично, но цена была совсем копеечной — дешевое вино не годилось.

Он еще некоторое время изучал названия. Болгарские вина — «Варна», «Рубиновое танго». Аргентинские вина — «Эль Техано», белое. В коробке. Ужас какой, вино в коробке, подумал Иван и развернулся в противоположном направлении, приметив в дальнем конце какую-то совершенно отдельную витрину.

Туда, как выяснилось, ему и надо было. Там он и сделал свой окончательный выбор — «Дом Периньон Розе», в бутылке, французское вино девяносто пятого года. Французское вино — это даже в некотором роде весьма символично.

Это был тот самый редкий случай, когда он вдруг осознал, что быть богатым иногда бывает довольно приятно. А главное, полезно. Хотя в глубине души все-таки испытывал сомнения по поводу своего выбора: что, если дорогое вино с таким гламурным названием покажется ей пошлым?

Что ж, значит, так ему и надо.

Ничего более оригинального, как коробка конфет к вину, он тоже не придумал. Вино и коробка конфет казались воплощением банальности. Избитости. Пошлости. Тривиальности.

Сидя в машине, Иван напряженно подыскивал синонимы к слову «банальность», и за этим занятием удалось скоротать часть пути. Потом он заметил, что синонимы складываются в некое подобие рифмы, и принялся сочинять рифму к слову «тривиальность». А поскольку поэт из Ивана был никудышный, остальная часть пути благополучно была посвящена бесплотным поэтическим изыскам. Таким образом удалось достигнуть намеченной цели — не одуматься и не свернуть вовремя с пути.

«Ужасно страшный дом» выглядел не таким уж и страшным. Штукатурка на стенах, понятное дело, давно облупилась, но вот сама архитектура здания, построенного, видимо, в конце прошлого, теперь уже позапрошлого века, была очень даже изысканной. Можно было сказать, что Диана живет во дворце.

Первое препятствие — кодовый замок на двери — Иван преодолел достаточно легко. Три заветные кнопки были явно темнее остальных, не заветных — доверчивый кодовый замок открылся без проблем. Широкая латунная лестница вела на второй этаж, не предлагая никаких других вариантов. Пришлось выбрать единственно возможный и подняться по этой лестнице.

Квартира номер семь была в конце коридора. Свой последний шанс — зайти в квартиру номер, например, восемь, расположенную по соседству, — Иван не использовал. Он нажал на кнопку звонка и приготовился объясняться с охранником. Букет цветов — три пошлые, банальные и тривиальные розы, купленные по дороге в цветочном магазине, — Иван опустил вниз и слегка отвел руку за спину. Чтобы не раздражать охранника — говорят, красный цвет иногда действует на людей самым неожиданным образом, вызывая в них агрессию.

Послышались шаркающие шаги. Дверь открылась, и на пороге появилась старушка лет семидесяти. Классическая старушка в платочке на голове, в цветастом фланелевом халате и в очках, опустившихся почти до самого кончика носа. Без автомата.

На охранника старушка явно не тянула. Иван уже давно понял, что нет и не было никакого охранника, но все же продолжал развлекать себя мыслями о предстоящей встрече с дюжим вооруженным молодцем. Все с той же целью — чтобы, не дай бог, не одуматься и не свернуть вовремя с пути.

Увидев его, старушка вздрогнула, явно испугавшись.

— Вы к кому, мужчина? Ой, что ж это я… Думала, это Валя…

— Почти угадали. Я Ваня, — сказал Иван дружелюбно и улыбнулся старушке.

— Ваня? — не поняла старушка.

— Иван, — уточнил Иван. — Я к Диане… К Дине пришел. Она дома?

— Иван? — снова спросила старушка.

Иван вздохнул.

Л дальше случилось невероятное. Старушка улыбнулась, продемонстрировав неприличное для своего возраста количество ровных зубов, и сказала:

— Ах, Иван. Да, я помню. Диночка рассказывала.

— Рассказывала? — Ивану стало интересно. — И что же она вам обо мне рассказывала?

— А то и рассказывала, что человек вы хороший.

— Человек хороший?

— Очень хороший, — уточнила старушка.

— Вот как… А она дома, кстати? Диночка?

— Нет ее. Но скоро должна прийти уже. Таня дома. Так что если хотите, можете подождать. А меня зовут Таисия Федоровна. Можно просто — баба Тася.

Охранник оказался не только гостеприимным и приветливым, но, по мнению Ивана, чересчур доверчивым. Он бы такого охранника уволил с работы без выходного пособия. Мало ли, в конце концов, на свете Иванов? И с чего она вообще взяла, что он — тот самый Иван, который хороший человек? Вдруг на его месте оказался бы другой, какой-нибудь плохой Иван — получается, она бы его тоже вот так запросто в дом пустила? Непорядок…

Высказывать свои претензии старушке Иван не стал. Все же не было у него на это права. Да никаким она и не была охранником, а была простой соседкой.

Переступив через порог, Иван оказался в маленьком закутке. Здесь было еще две двери — одна направо, другая налево.

«Направо пойдешь — к бабе Тасе попадешь!» — сразу же определил Иван. Хотя двери были почти одинаковыми, сработало какое-то шестое чувство.

— Значит, подождете Диночку?

— Да, подожду. Я могу и здесь, в принципе, подождать. Вот здесь, на табуретке…

— Что же это вы будете сидеть здесь на табуретке? — удивилась старушка. — Пойдемте лучше ко мне, я вас чаем напою. Или, если хотите, с Танюшкой побудьте. Мне как раз кое-что постирать надо, так вы меня на посту няньки и замените…