Подпевая саундтреку Les Miserables[13], Жаклин наложила горкой рис на тарелки и добавила щедрые порции цыпленка с карри. Она отнесла тарелки к столу, где ее уже поджидал Ризи. Он встал за ее стулом и выдвинул его — учтивость, которой он годы не утруждал себя.

— Давненько ты не готовила мне цыпленка с карри, — сказал он, когда уселся напротив нее. — Пахнет вкусно. Спасибо тебе.

Он протянул руку к своему бокалу и поднял его.

— Можно мне произнести тост?

— Пожалуйста.

От счастья у нее чуть-чуть кружилась голова. До этого момента Жаклин уже потеряла всякую надежду, что они могут вернуть любовь в браке. Она чувствовала легкое головокружение от предвкушения, когда поднимала свой бокал и подносила к его, чтобы чокнуться.

— За будущее, — сказал Ризи.

— За будущее, — повторила она.

После глотка вина Ризи взял вилку. Жаклин, затаив дыхание, ждала, пока он попробует первый кусочек, с нетерпением ожидая его реакции.

Она поняла, что блюдо ей удалось, когда он закрыл глаза и одобрительно промычал нечто нечленораздельное.

— Это даже лучше, чем я помню.

Жаклин расслабилась и сама сняла пробу. Цыпленок с карри оказался вкусным, как она и надеялась. Оглядываясь назад, она не знала, зачем так далеко запрятала этот рецепт, когда ей было известно, как сильно Ризи нравятся ее кушанья и как сильно нравилось ей их готовить. Прежде она сама готовила еду, даже для их многочисленных приемов гостей. В последнее время она заказывала еду в фирме по обслуживанию праздников. Она мимоходом упомянула об этом на уроке вязания на прошлой неделе, когда они завели разговор о запомнившихся блюдах. К ее удивлению, Аликс сказала, что в один прекрасный день у нее будет собственная компания по обслуживанию праздников. Подумать только, Аликс! Это было довольно неожиданное откровение, но оно заставило ее призадуматься. Она в долгу перед Аликс…

— Я должен тебе кое в чем признаться, — сказал Ризи, ворвавшись в ее мысли.

Жаклин сомневалась, хочет ли она это слышать, но прежде, чем она успела его остановить, он продолжал:

— Тебе нужно поблагодарить за розы Тэмми Ли. Это была ее идея.

Жаклин взяла свой бокал с вином.

— Ну, я и не думала, что ты способен придумать такое самостоятельно.

— За Тэмми Ли, — сказал Ризи, поднимая свой бокал.

— За Тэмми Ли, — повторила Жаклин.

Зазвонил телефон, и она вздохнула.

— Я отвечу.

Не успела она возразить, как Ризи уже встал со стула.

Один раз, всего единственный раз она хотела, чтобы они спокойно поужинали вместе. Ей сейчас так хотелось самой снять телефонную трубку.

Кто бы ни был на линии, он определенно привлек все внимание Ризи. Он наморщил лоб и нахмурился, а затем коротко кивнул. Кладя трубку на рычаг, буркнул:

— Мне нужно идти.

— Куда? — вырвалось у Жаклин, не успевшей сдержаться.

— Проблемы на работе.

Он схватил ключи от своей машины и был уже у двери.

— Я нужен на одной из стройплощадок. Не на Цветочной улице — в районе Северных ворот. Похоже, мы повредили кабель и оставили весь квартал без электричества.

Оставшись сидеть в одиночестве за столом, прислушиваясь к взревевшему двигателю автомобиля Риза, Жаклин словно окаменела.

Мгновение спустя она с яростью бросила салфетку на свою тарелку и подошла к раковине. Она схватилась за стойку обеими руками, крепко закусив нижнюю губу.

— Нужен на стройплощадке, — повторила она прерывающимся от слез голосом.

Она точно знала, кто звонил, и точно знала, куда он пошел, и это никакая не стройплощадка!


Глава 30 АЛИКС ТАУНСЕНД


В воскресенье утром Аликс оказалась на том же самом углу улицы, где она стояла последние несколько недель, наблюдая, как люди проходят в двери церкви. Обыкновенные люди, некоторые богатые, а некоторые нет. Люди, как те, что в ее группе по вязанию. Люди, такие как Кэрол Жирар и ее муж.

Обед в квартире Кэрол в многоэтажном кооперативном доме был для нее как прозрение. Вот уж точно! Вид был неописуемый. Ничего похожего она не видела раньше. Она могла прожить всю жизнь в Сиэтле, но не увидеть его с такого ракурса. И залив Пьюджет-Саунд был просто сказочный. Аликс чувствовала, словно попала на страницы одного из модных журналов по декорированию домов, которые люди оставляют в прачечной самообслуживания. Сама квартира оказалась просторной. Мебель была простая, классическая, но множество трогательных мелочей создавали уют. В одном была уверена Аликс — она не намерена приглашать Кэрол к себе. Она просто не могла представить, что подумает Кэрол, если увидит обстановку ее квартиры. Особенно теперь, поскольку Лорел стала еще большей неряхой, чем обычно.

Кэрол приготовила милый ленч из холодного томатного супа — как она сказала, по испанскому рецепту, и салата с морепродуктами. Она поставила на стол красивые одинаковые тарелки и положила подходящие к ним льняные салфетки. Всего несколько недель назад Аликс сочла бы подобные мелочи бессмысленными, но теперь она все замечала. Ведь именно это ей нужно будет знать, если она надеется в один прекрасный день начать собственный бизнес. Аликс вначале немного нервничала, опасаясь, что может совершить какой-нибудь промах, взяв не ту вилку. Будь здесь Жаклин, она волновалась бы больше, но Кэрол была абсолютно нормальная. Смешно, но, несмотря на все это богатство, у нее все-таки были проблемы.

Теперь Аликс поняла, что проблемы есть у всех, даже у тех, кто живет в пышных апартаментах с видом на миллион долларов. За обедом они с Кэрол обсудили множество тем, и через некоторое время возникло ощущение, словно они на уроке вязания в магазинчике Лидии. Аликс никогда не ожидала, что подружится с этими женщинами, но именно это и произошло. Даже с Жаклин…

Все они подталкивали ее поддерживать отношения с Джорданом.

После катания на роликах на катке Аликс видела его только один раз. Он заглянул в видеопрокат, чтобы сказать ей, что его не будет в городе. По всей видимости, он участвует в программе летнего лагеря и везет каких-то детишек на восточный берег озера Вашингтон. Он сказал, что пошлет ей открытку, но, даже если и посылал, она ее не получила. С того времени, как он уехал, это не шло у нее из головы.

Стоя сейчас на углу напротив Свободной методистской церкви, она слышала доносящуюся из распахнутых дверей музыку. Аликс узнала песнопение, которое уже слышала несколько раз. По какой-то причине, которую она не могла понять, Аликс храбро перешла улицу и уверенным шагом поднялась по ступенькам. Остановившись па крыльце, она оглянулась, почти ожидая, что кто-то ее остановит.

Она скучала по Джордану, и если единственный способ почувствовать себя ближе к нему — это войти в церковь, тогда она сделает это. Любой, кто задаст ей вопрос, получит по полной.

Прислужник посмотрел в ее сторону, но она с такой яростью глянула на него, что тот попятился. Никто не смеет указывать ей, где сидеть. Проскользнув на последнюю скамью, она увидела, что люди стоят и поют. Она схватила то, что считала сборником гимнов, но это оказалась Библия. Интересно, заметил ли кто ее оплошность? Как можно небрежнее она положила Библию на место и схватила красную книжечку, открыв ее на номере гимна, указанного на доске объявлений перед церковью.

В храме было на удивление много народу. Аликс и не думала, что столько людей посещает службу. Может быть, если бы ее родные молились вместе, их семья существовала до сих пор. Ага, верно! Ребенком она отдала справедливость молитвам, и это пошло ей на пользу. Знакомая горечь нахлынула на нее. Этим детям повезло. У них есть родители, которые о них заботятся. По собственному выбору Аликс больше не общалась со своей матерью, а отца не видела вот уже несколько лет. Он даже не дал себе труда появиться, когда умер Том. При мысли о брате ее рука крепче сжала сборник церковных гимнов. Том хотел только, чтобы кто-то заботился о нем. В этом отношении их обоих предали — их отца больше интересовала выпивка с приятелями, чем дети, да и мать была не лучше. Совсем неудивительно, что у них самих возникли серьезные проблемы, но Аликс твердо решила, что ее жизнь будет лучше.

Она внимательно читала напечатанные слова, но не пела. Больше всего Аликс волновало то, что она не знала, когда нужно будет вставать или садиться. Преимущество последней скамьи было в том, что она могла просто повторять то, что делали все остальные.

Когда пение закончилось, верующие уселись, а священник, пожилой мужчина, вышел на возвышение. Аликс сочла, что он уйдет после проповеди, и тогда она сможет встать и выйти. Она боялась, что если сделает это сейчас, то кого-то тем самым оскорбит.

Священник читал проповедь из Ветхого Завета и Книги Неемии, чего Аликс никогда не слышала раньше. Проповедь о разрушенных стенах Иарусалима и о том, что они символизируют жизни людей, заинтересовала ее, хотя она понимала не все, что говорит проповедник.

Аликс уже готовилась встать со скамьи, когда увидела Джордана, входящего в церковь с главного входа. Очевидно, он вернулся из летнего лагеря, хотя и не зашел в видеопрокат.

Она постаралась подавить разочарование и боль. Но то, что она его увидела, было не единственным потрясением. Джордан был не один. С ним шла красавица блондинка. Девушка смотрела на Джордана, словно он был Иисусом, собирающим своих святых перед Армагеддоном.

У них в руках были микрофоны. Заиграла музыка, и их голоса слились, словно они пели вместе всю жизнь. Слушать их исполнение было выше сил Аликс. В попытке покинуть заднюю скамью как можно быстрее она чуть было не отдавила ногу женщине, сидящей рядом с ней. Не оглядываясь, она бросилась к двери.

Если ей нужно было доказательство того, что она обманывает себя, — вот оно, получи! Пошатываясь, она побежала в аллею, обзывая себя самыми скверными словами, которые только могла вспомнить. Прислонившись спиной к кирпичной стене, она съехала по ней.