Она прекрасно понимала, чем могут закончиться все их усилия, ибо раны, полученные юношей, были невероятно тяжелы, а некоторые успели не только воспалиться, но и нагноиться, так что он вполне мог не дожить даже до рассвета. Но теперь она, по крайней мере, чувствовала: они сделали все, что было в их силах. А вот для собственного сына Нонна не смогла сделать ничего подобного. Очистив раны Сельваджо и перевязав их, она уложила его поудобнее и укрыла чистым льняным покрывалом. Пусть теперь поспит и хоть немного наберется сил, чтобы либо начать выздоравливать, либо так, во сне, подойти к смертному порогу. Но когда серый рассвет сделал пламя свечей почти невидимым, веки юноши вновь затрепетали, а на худых впалых щеках появился, будто отблеск жизни, слабый румянец, которого там прежде не было. При свете дня, когда большая часть его ран была спрятана под повязками, положение уже не казалось столь угрожающим, как ночью. И обе женщины позволили надежде пробудиться в их сердцах. Сельваджо не бредил, не метался в жару, и кожа у него была прохладной на ощупь, да и цвет ее возле ран не внушал особых подозрений, во всяком случае, воспаления пока явно не было. Теперь они сумели наконец как следует рассмотреть его лицо. Глаза у него оказались зелеными, точно листья базилика, а волосы были прямые, светло-каштановые и чем-то напоминали оперение кречета. Пока он спал, бабушка и внучка, обнявшись, долго глядели на него, а потом крадучись выбрались из комнаты, поднялись по лестнице в спальню, которую делили друг с другом, и тоже легли поспать. Но прежде чем уснуть, обе поплакали: Нонна плакала о том, что потеряла, а Амария — о том, что обрела.

ГЛАВА 6

НОТАРИУС

Симонетта ди Саронно уронила голову на руки. Руки у нее были очень белые, с длинными пальцами, и все три средних пальца одной длины. Если раньше ей казалось, что она уже достигла дна пропасти своего отчаяния, то сейчас у нее возникло ощущение, что она все еще продолжает падать в бездонную пропасть, и ощущение это вызвал человек, сидевший напротив нее за массивным пустым столом в их огромной гостиной.