Первопричиной была, конечно, Мад, относившаяся теперь к поступкам брата более терпимо и в случае необходимости защищавшая его от родительского гнева. - Что ты там нашла интересного? - Мус. оставался стоять в дверях. - Опять собираешься смыться? Иди- ка посиди со мной. Мус. послушно сел рядом, глядя то на сестру, то на закрытую книгу, лежащую у нее на коленях. "Как он вырос за лето. Вон и усики уже растут"- с неясностью подумала Мад. разглядывая густой темный пушок на верхней губе брата. - Чего уставилась? - спросил нарочно грубовато, чтобы скрыть свое непонятное смущение. - Мустик, а ты тоже, как Муслим, усы отрастишь? - заулыбалась Мад. - А что? - Мус. невольно потянулся к верхней губе, провел по ней пальцами. - Да ничего. Тебе пойдут. Ох, и красавец же парень будешь! Все девки за тобой будут бегать, - сказала Мад, с удовольствием обнаруживая тень смущения на лице брата. - Ты для этого меня позвала? Нашла о чем говорить, - пренебрежительно скривил губы Мус. и с чувством собственного превосходства заключил: - Одно слово- девчонка! - Ну что ты вскочил? Между прочим, у меня к тебе серьезный разговор. Мус. опять сел в выжидательной позе, готовый в любую минуту уйти. Мад. немного помолчала, собираясь с мыслями. - Что вам в школе про войну во Вьетнаме рассказывают? Когда же Америка оставит его в покое? Мус. удивленно поднял брови и в след. секунду рассмеялся, поняв, что она задает этот вопрос на полном серьезе и в самом деле ждет от него ответа. - Представляешь, я еще не говорил с президентом на эту тему- как- то случая не подвернулось! А потому не могу пока судить о его дальнейших планах на сей счет, - сказал он, пытаясь принять важный вид. - Да ладно тебе, - улыбнулась Мад, осознав нелепость своего вопроса. - Просто, знаешь, как подумаю о войне- мне аж жутко становится, кровь в жилах стынет. - А ты чего боишься? Уж к нам- то никто не посмеет сунуться. Если кто и сунется, тому все зубы повыбьем и хребет переломаем. Всегда так было.

      С улицы донесся условный свист. Мус. как по команде поднялся. - Таким тоном говоришь, словно во всем этом есть твоя личная заслуга. - Так я же не о себе, а о стране говорю, которая- как и я! - никогда никому не покорялась, - на ходу выговорил Мус. и скрылся за дверью. Оставшись одна, Мад. вновь задумалась, глядя на царящий за окном ясный солнечный день, на пронзительно голубое небо. С внутренним содроганием вспомнила увиденных на экране вьетнамских детей, заслоняющихся худенькими ручонками от летящего над головой американского бомбардировщика. Вспомнила смертельный страх, наполнявший округлившиеся дет. глаза, с ужасом следившие из- под ручонок за смертоносной птицей. Сердце ее защемило чувство сострадания к далеким и совсем незнакомым людям, вынужденным безвинно переносить ужасы войны, и она предалась наивным мечтаниям. В ее воображении одна за другой рисовались различные картины возмездия: то по какому- то волшебству на агрессоров обрушивается повальный мор, то в районе их расположения возникает сильнейшее землятресение или проносится небывалой силы смерч, сметая всех их с лица земли. . . Эти воображаемые картины не успели еще как следует утолить невольно возникшую в сердце жажду мести, как со двора послышался шум, стукнула входная дверь. Мад, потягиваясь, встала, сделала несколько энергичных движений, окончательно стряхивая с себя оцепенение. Все семейство Наташи сидело за ужином, и, как ни отговаривалась, Мад. пришлось принять участие в трапезе. Сережа, сидевший напротив, неумело отвечал на заговорщическое подмигивание Мадины. Мальчику явно доставляло удовольствие ее присутствие, уже само по себе разнообразившее наскучившее застолье. Он весело, с готовностью отвечал на чуть заметное подмигивание старательным прищуриванием обоих глаз и незаметно для родителей гримасничал. Мад. забавляли его выходки, и она потихоньку провоцировала их.

      Заметив, что мальчик все внимание переключил на нее, позабыв про еду, она спохватилась, перестала смотреть на него. Сер. всячески пытался вновь привлечь ее внимание. - Мад, а че ты к нам теперь редко приходишь, а? - спросил он, отчаявшись добиться цели ужимками. А ты че к нам свой курносик не кажешь, а? - в тон ему спросила Мад, подражая в произношении тете Любе и используя ее лексикон. - Так говорите, освободили тебя от поездки в колхоз? - сказал дядя Василий, словно продолжая давно начатый разговор. - Это хорошо. - Хорошо- то хор, да жаль не вместе будем, - вздохнула Мад. - Не беда. Месяц- срок небольшой, быстро пролетит. - Дядя бросил взгляд на жену. Мад. поняла, что это говорилось больше для тети Любы. - А ты че не ешь? На вот, поешь лучше. Знаешь, как вкусно! - Сер. пододвинул к Мад. тарелку с тонкими кружочками колбасы и хитро поглядывал на нее. - Вот сам и ешь, если вкусно. - Ну ты хоть попробуй! Ей- богу, тебе понравится, - не унимался Сер, невзирая на предостерегающий окрик Наташи еще ближе придвигая тарелку. - Я и не говорю, что невкусно. Просто хочу, чтобы тебе больше осталось. - Мад. невольно отстранилась от стола. - Да полно баловать- то! И чего тебе неймется, сорванец, - беззлобно проворчала тетя и переставила злополучную тарелку в дальний конец стола. - Давно бы так, - улыбнулся дядя. - А то бедная Мад смотрела на нее, как на кровного врага. Эти слова развеселили всех, и Сер, желая разделить успех отца, уточнил. - Не- е, - как на жабу! - за что Наташа, дотянувшись через стол, наградила его звучным шлепком. - Прямо наказание- сидеть с тобой за одним столом! Всем аппетит отбил, паршивец. . Сер. злорадно захихикал.

      Вскоре обе девки, уединившись в уютной комнатке Наташи, самозабвенно танцевали. Вряд ли кто смог бы определить название этого танца, ибо он не походил ни на один из известных. Это скорее был своеобразный гимн молодого здорового тела, безмятежной, счастливой юности. Скрипнула, приоткрываясь, дверь, и в образовавшуюся щель просунулась Сер. вихрастая голова с непокорным соломенным хохолком на макушке, всегда стоявшим торчком. Нат. бесцеремонно погнала его прочь. - Кто тя звал? А ну дуй, дуй отсюда, Серый! Быстро! . . Мальчик уныло смотрел на сестру, не решаясь переступить порог, но и не желая отступать. - Зачем ты его гонишь? Пусть посидит с нами. Какой ни есть, а все- кавалер! - сказала Мад, втянула мальчика в ком. и закрыла дверь. - Ты что забыла, как он себя за столом вел? Ну, чего явился? Что тебе тут надо? - А я и не к тебе вовсе. Я хочу посмотреть, как Мад. индейку танцует, - отпарировал тот, капризно оттопыривая губы. - Ишь, заказчик нашелся! Кто тя ублажать- то станет? "Индейку"ему станцуй! . . - передразнила Нат. Мальчик обиженно насупился. - А чем плох заказчик? Да я для него хоть что станцую! Ведь он так усердно угощал меня сегодня, - с лукавой улыбкой договорила Мад. Сер. виновато захихикал. - Не тушуйся, Сержик! Проходи, садись, - Мад. с шутливой почтительностью провела мальчика к дивану, усадила. Церемонно поклонившись "публике"в лице Сережи, взиравшего на нее с довольной миной, с явным удовольствием начала танцевать.

      Спустя некоторое время девки спокойно сидели, слушая музыку. Поняв, что зрелища, достойного внимания, больше не предвидится, Сер. покинул их. Оставшись одни, подруги завели обычный разговор. Мад. с тайным волнением слушала Нат, уже в который раз выдававшую характеристику Ибрагиму, пристрастно комментируя то его внешность, то характер и поступки. Снисходительно поглядывая на подругу, она изображала полное равнодушие ко всему этому. Но Нат. трудно было провести. Она достаточно изучила натуру подруги, а потому безошибочно чувствовала ее истинную реакцию и еще больше изощрялась в красноречии, строя смелые, подчас фантастические планы относительно ее будущего. Здесь было все, вплоть до заграничных путешествий и сценической славы. Словом, все то, о чем Мад. даже мечтать не смела. Она сознавала всю иллюзорность подобных мечтаний, но это не мешало ей наслаждаться их упоительной сладостью. После очередного, не совсем скромного прогноза подруги Мад. затрясла ее: - Да перестанешь наконец? ! Не иначе адвокатом к нему нанялась. За какое вознаграждение, если не секрет? - Дождешься от вас вознаграждения- как же! - засмеялась Нат, и, вспомнив сцену в кабинете декана, добавила: - Да за то же самое, за которое к тебе сегодня нанялась, когда к тому губошлепу ходили. - О- ой, не напоминай, - поморщилась Мад. - Ага, не нравится? ! - опять засмеялась Нат, тормоша ее и затевая веселую возню. Как всегда побежденной оказалась Мад. Нат. звонко чмокнула ее в щеку прежде чем отпустить. - Ну сколько можно говорить: не давай волю рукам. Ты же знаешь, что я не переношу щекотку. Вот задохнусь как- нибудь- будешь знать! . . Но Нат. в ответ на этот привычный выговор лишь звонко смеялась, мотая головой от избытка чувств. Она придвинулась к Мад. совсем близко, обняла за плечи. - Какая ты сейчас красивая! А глазищи как сверкают! Ох, и повезло же твоему Ибрашке. . - Но, спохватившись, тут же поправилась: - И ничего не повезло! Связался на свою голову с этой монастырской недотрогой.

      Спустя некоторое время девки спокойно сидели, слушая музыку. Поняв, что зрелища, достойного внимания, больше не предвидится, Сер. покинул их. Оставшись одни, подруги завели обычный разговор. Мад. с тайным волнением слушала Нат, уже в который раз выдававшую характеристику Ибрагиму, пристрастно комментируя то его внешность, то характер и поступки. Снисходительно поглядывая на подругу, она изображала полное равнодушие ко всему этому. Но Нат. трудно было провести. Она достаточно изучила натуру подруги, а потому безошибочно чувствовала ее истинную реакцию и еще больше изощрялась в красноречии, строя смелые, подчас фантастические планы относительно ее будущего. Здесь было все, вплоть до заграничных путешествий и сценической славы. Словом, все то, о чем Мад. даже мечтать не смела. Она сознавала всю иллюзорность подобных мечтаний, но это не мешало ей наслаждаться их упоительной сладостью. После очередного, не совсем скромного прогноза подруги Мад. затрясла ее: - Да перестанешь наконец? ! Не иначе адвокатом к нему нанялась. За какое вознаграждение, если не секрет? - Дождешься от вас вознаграждения- как же! - засмеялась Нат, и, вспомнив сцену в кабинете декана, добавила: - Да за то же самое, за которое к тебе сегодня нанялась, когда к тому губошлепу ходили. - О- ой, не напоминай, - поморщилась Мад. - Ага, не нравится? ! - опять засмеялась Нат, тормоша ее и затевая веселую возню. Как всегда побежденной оказалась Мад. Нат. звонко чмокнула ее в щеку прежде чем отпустить. - Ну сколько можно говорить: не давай волю рукам. Ты же знаешь, что я не переношу щекотку. Вот задохнусь как- нибудь- будешь знать! . . Но Нат. в ответ на этот привычный выговор лишь звонко смеялась, мотая головой от избытка чувств. Она придвинулась к Мад. совсем близко, обняла за плечи. - Какая ты сейчас красивая! А глазищи как сверкают! Ох, и повезло же твоему Ибрашке. . - Но, спохватившись, тут же поправилась: - И ничего не повезло! Связался на свою голову с этой монастырской недотрогой.