Юлия Климова - Мадемуазель Судьба

Захлопнув дверцу, Федор набрал номер.

– Да, – раздался резкий голос Валентины.

– Я постоянно думаю о тебе, – улыбнулся он. – Почему ты ушла не попрощавшись?

Когда позвонил Федор, Валька уже подъезжала к дому отдыха «Грени-Люкс». Словоохотливый дачник за смешные деньги согласился подбросить ее прямо к воротам. Изумрудные фонтаны, удивительные скамейки, махровые цветы, пустующие беседки, увитые диким виноградом… Уже знакомая красота. Валька находилась в таком напряжении, что даже не сразу поняла, с кем именно разговаривает.

– Федор, – выдохнула она, останавливаясь посреди тротуара.

– Узнала, это хорошо. Почему сбежала? Мы вроде договорились.

Валька пожала плечами.

– У меня куча дел.

– Ничего сказать не хочешь?

– Нет. А ты? – Валька прислонилась к березе и посмотрела на безоблачное голубое небо.

– Хочу.

– Говори.

– Не могу, мне нужно видеть твои глаза, – ответил Федор.

– Может, наконец скажешь, кто ты?

– Я вроде говорил. Твой ангел-хранитель.

– Лысых ангелов не бывает.

– А если я отращу волосы?

– Все равно не то.

Федор уловил в голосе Вальки грусть и еще – страх, пожалуй, нужно было оставить на физиономии Сергея хотя бы один синяк.

– Ты где находишься?

– Далеко.

– А точнее?

Валька улыбнулась, коротко вздохнула и неожиданно для себя сказала правду:

– Возле дома отдыха «Грени-Люкс».

Теперь Федор знал, к кому она приехала, спасибо, Полякову.

– Ты собираешься увидеться с Ольгой Кравченко?

– Что?..

– Я должен многое рассказать, прошу, дождись меня.

– Откуда ты…

– Дождись меня.

– Ладно.

Валька вдруг поняла, что очень хочет, чтобы Федор оказался рядом. Она бы уткнулась в его широкую грудь… И пусть говорит долго-долго, ей нужно, просто необходимо слушать его.

Посмотрев в сторону ворот, Валька скрестила руки на груди и решила ждать. Каким-то образом Федор раздобыл номер ее телефона, и Ольга для него не тайна.

Страшновато сюда заходить…

И что говорить…

«Я жду Федора», – напомнила себе Валька и перестала сверлить взглядом ворота.

Его машину она узнала сразу и улыбнулась, не в силах сдержать радость. Через несколько секунд Федор уже шел навстречу, тяжело шагая, тоже улыбаясь. Приблизился и сразу щелкнул по носу, да еще с таким видом, будто мечтал об этом целый день!

– Я же просила, – мгновенно нахмурилась Валька.

– Больше не буду, – соврал Федор и заглянул в ее глаза. – Пойдем, присядем на скамейку, поговорим. Расскажу тебе, какая сложная штука жизнь.

Она слушала его и то верила, то не верила, то вставала, то садилась, то кусала губы, то теребила ремешок сумки. Каждое слово приобретало вес и казалось неподъемным. Прошлое, настоящее, будущее переплелись накрепко.

В конце Валька вцепилась в руку Федора и сжала ее, он в ответ накрыл тонкие пальцы теплой ладонью.

– Ты только не уходи, – выпалила она, бледнея. – Я не смогу пойти… к ней… одна.

– Будет лучше, если я подожду тебя здесь.

– А ты слышал, как… Ольга поет? – Валька споткнулась на имени.

– Нет, но сегодня последний концерт, есть шанс услышать. А теперь иди, она ждет тебя.

Хорошо сказать: «Иди», но это же нужно договориться с ногами, головой и сердцем!

Валька медленно поднялась и так же медленно пошла в сторону дома отдыха.

«Сейчас грохнется в обморок», – подумал Федор, встал и направился следом. Но на полпути, убедившись, что все в порядке, свернул к беседке и достал телефон. Кому позвонить в первую очередь? Влюбленному профессору или не менее влюбленному адвокату?

Ольга стояла около шкафа. Узкие черные брюки, белая блузка с коротким рукавом, туфли на высоком каблуке. Восхитительно красива, несмотря на простую одежду и застывшие слезы в глазах.

– Я очень тебя ждала, – сказала Ольга. – Пожалуйста, проходи.

После разговоров с Федором и Поляковым она долго не находила себе места. Эпизоды жизни, обрывки фраз… Как Казаков мог оказаться таким чудовищным человеком? Он бывал нетерпим или слишком настойчив, но, с другой стороны, всегда поддерживал, помогал… Зачем? Впрочем, догадки уже вспыхивали, сомнений оставалось все меньше и меньше.

Валька кашлянула и лишний раз удивилась тому, как Ольга похожа на женщину с картины. «И я на нее вроде немного похожа… То есть не сильно, но… Если надену что-нибудь черное, то да…» Ей стало смешно, потому что большей цепочки глупости выстроить было невозможно.

– Добрый день, – запоздало поздоровалась Валька.

– Прошу, садись, устраивайся, где удобно.

– Спасибо.

Слова давались с трудом, Валька сожалела, что Федор остался на улице. Ей требовалась поддержка. Он ей требовался.

– Выпьешь кофе или чай?

И Ольге слова давались с трудом, и ей, несмотря на силу духа, требовалась поддержка.

– Нет… – Валька подошла к журнальному столику и, пряча неловкость, посмотрела на газеты. – А вы покажете мне картину «Женщина в черном»?

– Конечно, обязательно, – торопливо ответила Ольга. Затрещал телефон, она взяла трубку и сказала: «Да, я жду, пожалуйста, пропустите», затем спокойно обратилась к Вальке: – Сейчас к нам придет один человек… Что ж, мы его примем.

Ольга пригласила Юрия Яковлевича, чтобы потребовать объяснений, снять с него маску, перечеркнуть существующие отношения. Она нарочно позвала так, чтобы Казаков не отказался, боясь, что тот успеет совершить какое-либо зло, возможно, неисправимое. Он уже сделал немало… Зачем? Все тот же вопрос. Догадка вспыхивала в душе и с каждым разом становилась все ярче и ярче. Но как бы то ни было, Казаков должен оставить Валентину в покое.

Услышав звук открывающейся двери, Валька повернула голову и увидела Юрия Яковлевича. В светло-сером костюме, идеально подогнанном по фигуре, он выглядел свежо и моложе своих пятидесяти восьми лет. А вот Казаков Вальку не заметил, его горящий взгляд был устремлен вперед – на Ольгу.

– Здравствуй еще раз. Надеюсь, ничего не случилось. Ты расстроена?

– Здравствуйте, Юрий Яковлевич, – тихо сказала Валька, но он услышал.

Резко развернувшись, Казаков замер, а затем хищно прищурился. Его губы дрогнули, по лицу пробежала тень: «Не успел… Ничего не успел… Или?..»

– Ты добралась раньше меня? Замечательно, – наигранно сказал Юрий Яковлевич и широко улыбнулся. – Вы уже познакомились?

– Да, – ответила Валька и посмотрела на Ольгу, надеясь у нее получить поддержку.

Воздух в комнате накалился, и, какие бы слова ни произнес Казаков, все присутствующие знали: спектакль закончен, только никто главному режиссеру цветы не понесет. В него полетят… «Тухлые помидоры», – закончила мысль Валька и подавила нервный смех.

– Я рад. Вот видишь, все устроилось, а ты волновалась.

– Юра, не лги хотя бы сейчас. – Ольга безжалостно резанула взглядом по Казакову.

Юрий Яковлевич дернулся, сжался, пошатнулся и схватился за спинку стула.

Он и не думал, что будет так больно увидеть лед в ее глазах.

Он и не думал, что если эти глаза потухнут для него, то и все кругом померкнет и растворится.

Он и не думал, что жизнь превратится в пепел, расколется на до и после, если… Если Ольга хотя бы раз посмотрит на него вот так, холодно и презрительно, если вычеркнет из списка близких людей.

Он уже никогда не поймает ее улыбку, никогда не почувствует аромат ее духов – знакомый, с нотками грейпфрута…

Месть? Да. Месть! Он готов и хочет украсть эту улыбку! Забрать ее себе раз и навсегда! Спрятать в самый темный угол и не показывать никому! Но вот боль не отпускает, она захлестывает отчаянием, страхом и одиночеством. Ольга…

Казаков вновь заглянул в ее глаза и стиснул зубы. «Не успел… Ничего не успел…» – дрожало в груди, в голове, во всем теле, навсегда лишая покоя.

Дверь распахнулась, и в номер вошел Федор.

– Поговорили, и хватит, – резко сказал он, пытаясь оценить ситуацию.

Федор видел, как Казаков шел по дорожке, как поднимался по ступенькам, оглядывался, приглаживал волосы, прежде чем зайти в здание. Видел и думал: «И этой скотине, к великому сожалению, тоже морду не набьешь, опять не та возрастная категория. – Он дал Казакову пять минут – должен же человек поприсутствовать на крушении своих чаяний и надежд – и вышел из беседки. – Ваше время истекло, Юрий Яковлевич. Убирайтесь. Поверьте, я еле сдерживаюсь, чтобы не помочь вам… м-м… выйти».

– Ты? – удивленно приподнял брови Казаков. Кажется, прошлое вернулось к нему в полной мере. Вернулось и скрутило в бараний рог, завязало узлом. Месть? Да. Месть! Юрий Яковлевич скривился, ссутулился, рванул ворот рубашки и покинул номер, тяжело дыша.

Он и не думал, что будет так больно увидеть лед в ее глазах…

Он и не думал, что если эти глаза потухнут – для него, то и все кругом померкнет и растворится…

Он и не думал…

– Это Федор, – с гордостью сказала Валька.

Через пятнадцать минут дверь вновь распахнулась.

– Простите, я задержался. Проклятое колесо лопнуло в самый неподходящий момент… – Влетев в комнату, Поляков осекся. Запыхавшийся, покрасневший, со съехавшими на кончик носа очками, он смотрел то на Ольгу, то на Вальку, то на Федора. – Что-то произошло? – спросил он и тут же добавил: – Глупость какую-то сказал, конечно, произошло…

– Ничего страшного, – ответил Федор. Подошел к Вальке и встал рядом с ней монолитной стеной. – Ничего страшного.

Конец ноября радовал хорошей погодой, зима еще не подобралась к Москве. Иногда шел дождь, солнце не пряталось за тучи и старательно грело землю, отражаясь в лужах. Осень подходила к концу, но, похоже, пока не собиралась сдаваться в плен морозам и вьюгам.

– А если она не придет? – метался вдоль ступенек Кепочкин, постоянно глядя на часы. – А если передумала…