Есть Федору совсем не хотелось, но отказаться не посмел, придвинул тарелку и под переполненным любовью взглядом матери стал резать отбивную.

– Сынок, ты где был? Сам-то не болел?

– Нет, не беспокойся, здоров. А жил в тайге. Не знаю, как там оказался, захотелось побыть одному, захотелось иной жизни: без телефонов, машин, денег… Вот и сорвался с места.

Почти час рассказывал Федор про долгую зиму, про короткое теплое лето, про людей, живших неподалеку от его ветхой избенки. Дарья Владимировна слушала, не перебивая, гладила сына по руке и подкладывала салат и мясо на тарелку. Много вопросов было в душе, но мать спрятала их, не желая омрачать хоть чем-то долгожданную встречу. Даже не стала спрашивать, почему он тогда избил Сергея, чего не смог ему простить?

Федор постоял у кроватки Митьки, посмотрел на него и пожалел, что пришел с пустыми руками. Ничего, сейчас со своими делами разберется, а вечером приедет снова и завалит парня игрушками, чтобы был счастлив и, растерявшись, не знал, какую коробку открыть первой.

– Пойдем, а то проснется, – прошептала Дарья Владимировна, поправляя пестрое одеяло.

– Мам, а Сергей где? – спросил Федор, когда дверь детской закрылась.

– На работу поехал, последнее время дома редко бывает. И с Еленой у них что-то не ладится, – тихо ответила она, отмечая про себя, что Федор спокоен и на брата, похоже, злобы не держит. Кто из них в чем виноват, непонятно, дай бог, чтоб забыли старые обиды.

– Так рано?

– Разминулись вы с ним минут на двадцать.

– Я с Леной поговорю.

– Конечно, сынок, а я пойду чайник вскипячу, у нас и пирожные есть, вчера купила.

Елена от волнения схватила журнал и принялась им обмахиваться. Сейчас Федор зайдет, сейчас зайдет… Ничего в этом нет, но все же… Какой он стал! А впрочем, он и был такой. Хищный и просто умопомрачительный! Интересно, как Серега отреагирует на появление Федора? Позвонить, предупредить? Ну уж нет, пусть сами разбираются, братья все же. А ей лучше сохранять нейтралитет, вдруг со временем удастся окрутить загулявшего родственничка. В тайге, значит, он был, не зря взгляд такой… Волчий.

В комнату зашел Федор и плотно закрыл за собой дверь.

* * *

Валька неслась в дом Казакова на всех парусах, никто не должен знать о ее отсутствии. А если Сергей рано приехал? Ничего страшного, всегда можно сослаться на бессонницу: встала в семь и решила прогуляться по окрестностям. Правда, дверь закрыта на замок, и в дом придется влезать через окно…

«Мерседеса» за забором не было, и Валька, обрадовавшись, пошла быстрее. О том, что Сергей оказался женатым, она старалась не думать, хотя очень хотелось заглянуть в карие глаза и спросить: «Как же ты мог так со мной поступить?» Впрочем, она это сделает, обязательно, только попозже, когда разберется с прошлым.

Валька переоделась и привела себя в порядок. Не найдя сумку, она немного расстроилась и сунула мобильник и деньги в другую – новую, пахнущую кожей, украшенную многочисленными карманами.

Раздался звук подъезжающей машины. Валька подошла к окну и увидела «Мерседес».

– Приехал, – прошептала она и прищурилась.

Встреча с Сергеем оказалась вовсе не такой, как рисовало воображение. Не удалось спрятаться за маской равнодушия или сделать вид, будто все как всегда. Сердце заныло и зарыдало надрывно и протяжно.

«Мне паршиво», – охарактеризовала свое душевное состояние Валька и распрощалась с надеждой отправиться к Ольге прямо сейчас.

Она прошлась по комнате, настраиваясь на легкость, выдавила из себя пару плохо состряпанных улыбок, крутанулась на каблуках для искусственного веселья и посмотрела на часы. Наверное, Сергей уедет в двенадцать, и вот тогда… Глаза Вальки хитро блеснули, в мыслях появился Федор. Он вернулся? Уже ищет ее? Какие вопросы собирается решить? И главное – кто он?

– Ты чего насупилась? – спросил Сергей, чмокая Вальку в щеку. – Я же приехал. Сейчас в Москву прогуляемся. Казаков горит на работе, и ему совершенно не до нас.

– Он обещал позвонить Ольге утром.

– Я разговаривал с ним по телефону. Юрий Яковлевич просил передать, что сможет позвонить только вечером. Все его там дергают, отвлекают. Пирожных хочешь?

– Ага, – кивнула она. – Давай поедем побыстрее, ужасно надоело сидеть на одном месте.

Если Валька еще на что-то надеялась, то в ту минуту, глядя на Сергея, поняла: счастья с этим человеком у нее быть не может. А поняв, почувствовала не только горечь, но и облегчение, оттого что не успела полюбить всем сердцем. Да, душа будет болеть, и воспоминания еще сто раз не дадут уснуть, но это пережить можно. Она сама должна поставить точку.

Оказавшись в центре Москвы, Валька расслабилась. Суета, яркие плакаты и витрины магазинов повлияли на растревоженное сердце благотворно. Покосившись на Сергея, она вспомнила, как Федор щелкнул ее по носу, и стало тепло и спокойно.

Если бы Вальку спросили, какой была эта ночь, плохой или хорошей, она бы не сразу ответила. Нет, не плохой. Болезненной, но не плохой. Хорошей.

Сергей остановил машину около яркого кафе, увешанного горшками с цветами. На улице стояли круглые коричневые столики в окружении жестких плетеных кресел, белые салфетки дрожали на ветру.

– Я отойду, – бросил Сергей, махнув на дверь кафе. – Закажи что-нибудь на свой вкус, я скоро.

Пролистав меню, Валька отложила папку в сторону и повернулась к дороге. Тут же вздрогнула, вцепилась пальцами в край стола и не поверила собственным глазам. С огромной афиши, установленной около клумбы, на нее смотрела Ольга. Вся в черном.

– Этого не может быть, – замотала головой Валька, – не может быть.

«Шарлотта Беар выступит сегодня с последним концертом… Необыкновенная, загадочная певица, обладающая уникальным голосом…»

Валька привстала, а затем плюхнулась в кресло. По коже поползли мурашки. Они ползли и ползли, как муравьи, которым нет числа… Так вот почему на одном из писем были нарисованы ноты… Ия Марковна рассказывала, что маленькая Ольга пела странным писклявым голосом… Она певица! Известная певица! И наверняка никто в доме отдыха «Грени-Люкс» не знает, что Ольга Кравченко и Шарлотта Беар одно лицо… Если одеться иначе, не краситься…

«Наверное, я ошиблась», – подумала Валька и стала внимательно изучать афишу, но на нее продолжала смотреть женщина с пропавшей картины.

– …выступит сегодня с последним концертом…

Сегодня последний концерт…

Сегодня…

Валька резко встала и пересела за другой столик, теперь афиша была скрыта раскидистым кустом.

«Рассказать Юрию Яковлевичу или нет?» – Совесть кашлянула для порядка и затихла.

Если Казаков узнает, то разволнуется и, возможно, отложит встречу. Валька побарабанила пальцами по столу и воровато огляделась, будто кто-то мог прочитать ее мысли. Но, с другой стороны, делиться новостью сразу необязательно, потому что она приняла решение отправиться к Ольге самостоятельно. У нее, как и у Федора, есть вопросы, которые нужно решить.

– Ты почему пересела? – спросил Сергей, протягивая руку к папке меню.

– Солнце в глаза, – коротко и легко ответила Валька.

Дорога к дому Казакова казалась невозможно долгой. Километр за километром, километр за километром. «Когда же мы приедем, когда же я останусь одна?»

* * *

Разговор с Еленой занял не больше пяти минут. Федор только хотел узнать, на того же человека работает Сергей или нет? Некогда выяснять, кому принадлежит дом, в котором жила Валентина.

Елена, поразмышляв несколько секунд, произнесла очень знакомое имя: «Казаков Юрий Яковлевич». Ответ не удивил.

– Мам, ну что ты, я разберусь с делами, куплю Митьке подарки и приеду во второй половине дня. Обещаю, – сказал Федор, прощаясь с матерью. Дарья Владимировна улыбалась и кивала, но в глазах дрожали слезы. – Я вернулся и уже никуда не денусь. Честное слово!

В машине он закурил, решая, куда теперь направиться.

Телефон Сергея не отвечал. Федор набрал свой домашний номер, но Валентина трубку тоже не подняла. Боится, спит? Он позвонил еще раз и опять услышал гудки. Надо было сказать ей, что он частный детектив, и его наняла Наташа, тогда бы Валька расслабилась и перестала паниковать. Хотя если бы усомнилась и решила проверить, позвонив подруге, то пришлось бы оправдываться и городить новое вранье.

Федор вспомнил про сумку Вальки, оставленную ночью на заднем сиденье, и обернулся.

«Нужно отдать».

Взяв ее, он машинально открыл молнию и сразу увидел небольшую стопку фотографий. Сначала с любопытством, а потом с изумлением Федор принялся листать карточки: Валентина, опять Валентина, Валентина и Матвей Кашин. Как так? Далее Кашин появлялся почти на каждом снимке.

– Барсук, а ты-то тут при чем?.. – выдохнул Федор и протянул руку к телефону.

– Матвей Кашин слушает, – раздался в трубке до боли знакомый голос непутевого приятеля.

– Ты какого хрена фотографируешься с Баталовой Валентиной?!

– Рябов, ты, что ли? Чего орешь?

– У меня в руках фотографии, на них ты и светловолосая девушка, Баталова Валентина, если, конечно, это имя тебе о чем-нибудь говорит. А теперь объясни, какого черта ты позировал во всех ракурсах?

– А-а-а, вот ты о чем, – хмыкнул Барсук. – Теперь понятно… Я там хорошо получился?

– Лучше не бывает.

– Страшный? На иностранного шпиона похож?

– Страшнее не придумаешь, – огрызнулся Федор.

– Отлично, – самодовольно ответил Мотька. – Видать, актерского таланта во мне предостаточно. Эх, сейчас бы вернуть молодость, я бы образование нужное получил, узнавали бы меня повсюду, приветствовали… А то лучшие годы ювелирному делу отдал, а теперь из-за проклятого алкоголя руки трясутся. Но я больше не пью. Новую жизнь начал. Женюсь, между прочим. На Люське.

– Поздравляю, а теперь отвечай на вопросы и не отвлекайся.

– Так я что… Я ничего. Заплатил твой братец, я и сыграл, жалко, что ли. Серега попросил потаскаться за девчонкой, а сам фотографировал. Понятия не имею, зачем ему этакая петрушка, но денег дал. Я их в тот же день и продул в картишки. А теперь все! Люблю Люську и жить без нее не желаю!