— И где же ты научилась таким самоуверенным действиям? — спросил Грегори, задумчиво рассматривая ее с головы до ног.

— О, это только морской воздух, милый дядя! — ответила она, поводя вымазанным сливками носом.

Но Грегори Аладин больше не склонен был предаваться шуткам. Он смотрел на Сандру и как будто видел ее в первый раз.

* * *

— Развлекайся, но скажи своему дяде, чтобы он приводил тебя домой не слишком поздно. Помни, что дочь де Монсе…

— О, Адель, пожалуйста, только не сегодня.

Сандра в последний раз осмотрела себя в зеркале. Ее белое шелковое платье на сей раз имело нормальную длину, и эта длина бросила в дрожь воспитательницу. Разрез с одной стороны открывал гладкое бедро, позолоченное солнцем за четыре дня пребывания на берегу моря. На ногах сверкали белые открытые туфельки, которые она надела в первый раз. Густые локоны рыже-коричневых волос подчеркивали романтический, а вместе с тем и весьма соблазнительный вид, который выделял ее из среды сверстниц. Удовлетворенная внешним видом, Сандра вышла из виллы и направилась к белым садовым воротам. Адель шла следом за ней, пока Сандра не села в большой «ягуар», за рулем которого был шофер Грегори Аладина. Тихо заурчав, машина тронулась с места. Адель не возвращалась в большой пустой дом до тех пор, пока сигнальные огни автомобиля не скрылись за поворотом дороги, протянувшейся вдоль берега моря.

Удобно усевшись на желтовато-коричневом кожаном сиденье, Сандра трепетала от предвкушения чего-то необычного. Впервые дядя пригласил ее на один из приемов, которые он регулярно устраивал на своей яхте «Розебуд». В душе ее зрело убеждение, что эпизод с покупкой вафель каким-то образом повлиял на его решение. Пока автомобиль вез ее к гавани, она вдруг поняла, что хотела бы, чтобы дядя Грегори был ее отцом. Тогда она не жила бы в Рамбуйе и не уехала на каникулы, оставив Джеймса. Мысль о Джеймсе заставила ее вздрогнуть, и, повинуясь какому-то звериному инстинкту, она изгнала ее. В этот вечер она впервые будет вести себя как взрослая. Что-то подсказывало ей, что именно это — единственная игра, в которую следует играть.

К тому времени когда «ягуар» подъехал к причалу, Сандра была готова войти в новый мир. Водитель обошел автомобиль, открыл дверцу и проводил ее к маленькой моторной лодке, пришвартованной к пирсу. Молчаливый матрос помог ей спуститься в лодку, и они отправились в море. Сандра уселась сзади на деревянной скамейке. Наслаждаясь ароматом ночи и моря, она закрыла глаза, чтобы лучше слышать плеск воды, которое не мог заглушить рокот мотора. Теплый ветер принес к ней звуки музыки. Корпус яхты, украшенной разноцветными огнями, словно новогодняя елка, находился прямо по курсу. Оркестр играл свинг. Звуки вечеринки сыпались, словно хрупкие стеклянные шарики.

Лодка остановилась возле бортового трапа. Сандра увидела несколько китайских фонариков, свисающих с рей. Теперь шум окружал ее со всех сторон, и на этом фоне звенели стаканы. Человек в белом смокинге ожидал Сандру на борту яхты. Свет фонарей играл на лице дяди, заставляя сверкать его темные глаза; дядя, как и Сандра, немножко косил. На какое-то мгновение ей показалось, что она смотрит на незнакомого капитана из восточной сказки. Тут Грегори Аладин подал ей руку и помог взойти на борт.

— Добрый вечер, царица.

— Добрый вечер, Грегори.

Они улыбнулись друг другу улыбкой заговорщиков, и Грегори подал ей бокал шампанского, а затем вовлек в центр человеческого водоворота. Он представил племянницу гостям — случайной смеси бизнесменов, повес и артистов, тихонько называя имена, рассказывая об их работе, нашептывая пикантные комментарии прямо ей в ушко, словно наполняя жемчугом ее изящную белую ладошку. Она получила представление о мужчинах с унылыми глазами и нервными руками, об элегантных женщинах, сверкающих бриллиантами. Сандра запомнила лишь одно имя: Мэй Кэмпбелл. Это была высокая, темная, сладострастная женщина, которая напоминала ей Аву Гарднер; к тому же Мэй была любовницей ее дяди. Пока Грегори задерживала пестрая группа гостей, Мэй взяла Сандру за руку, и они прислонились к стенке каюты. Напичканная совершенно новыми ощущениями, Сандра едва дышала. Запах свежей краски, соли и джутовых канатов смешался с ароматом элегантных женщин, наполнивших палубу.

Пригубив шампанское, Мэй взглянула на девушку. Она привязалась к Сандре, с первого взгляда полюбив ее внешность львицы и газели, за тонкую смесь силы и нежности.

— Грегори так много рассказывал о тебе. Мне кажется, что я знала тебя всегда, мадемуазель де Монсе, — сказала она и добавила: — О, нет-нет, почему мы должны общаться так официально. Мне нравится называть тебя Сандра. Ты разрешишь мне?

— Конечно, — ответила Сандра, и они выпили за дружбу.

— Посмотри, Сандра, все мужчины не отводят от тебя глаз, — посмеиваясь, прошептала Мэй. — Взгляни-ка на этого толстяка с моноклем. Он пожирает тебя глазами с тех пор, как ты пришла сюда.

Толстый мужчина, по-видимому, чувствующий себя стесненно в смокинге, направился к двум женщинам. Его душила икота, и, когда он икал, монокль падал вниз. Он добросовестно водворял его на место. Толстяк остановился перед Сандрой, качнулся и внезапно сказал:

— Мадемуазель, это вальс!

Не давая возможности отказаться, он взял ее за талию и повел на блестящий паркет. Сандра и глазом моргнуть не успела, как очутилась вдруг прижатой к его мягкому животу. Одна свинцовая рука вцепилась в ее руку, другая поползла вниз по спине. Сандра почувствовала, что задыхается. Сильный запах алкоголя ударил ей в нос.

— Ты хорошо танцуешь, — сказал толстяк с сильным горловым акцентом.

— Почему вы так говорите? — сухо спросила Сандра. — Мы же абсолютно не двигаемся, а просто стоим и качаемся на месте.

Опустившись на землю с алкогольных высот, толстяк на мгновение разжал руки и отклонился назад, чтобы поправить монокль. Он казался обиженным.

Этот момент Мэй выбрала для того, чтобы вклиниться между двумя танцующими. Сандра отошла в сторону.

— Но вальс еще не окончен! — запротестовал ее партнер.

— Это вы так думаете, месье Пигон, — сказала решительно Мэй. — Эту леди ждет еще кое-кто.

— Но, но…

— Вы хотите танцевать, месье Пигон? Очень хорошо, потанцуйте со мной!

Возвышаясь над толстяком, словно башня, Мэй положила руки на его плечи и, танцуя, повела в сторону. Когда ошарашенный месье Пигон подчинился ритму танца, Мэй уже полностью владела инициативой. Она улыбнулась Сандре, глаза которой благодарно сияли.

Освободившись от навязчивого толстяка, Сандра бродила среди гостей. Без интереса потанцевала с несколькими очень разговорчивыми молодыми людьми.

— У меня такое чувство, что ты совсем не веселишься, царица. — К Сандре подошел дядя Грегори и облокотился о поручень. Глядя в темное море, она попыталась соврать.

— О нет, Грегори! Я всего лишь многовато выпила, вот и все. Мне не хочется, чтобы закружилась голова.

Дядя Грегори обнял ее за плечи. Она так его любила и не хотела обижать, но знала — то, что она ищет, находится не здесь.

— Не жалей мои чувства, Сандра! — сказал Грегори. — Эти люди не являются моими близким друзьями. Ты знаешь…

Но внезапно его речь была прервана взрывом хохота на нижней палубе. Четверо растрепанных молодых людей делали попытки подняться по лестнице, ведущей из салона. Двое несли на плечах прекрасную блондинку, которая раздавала им поощрительные поцелуи.

— Да, некоторые из нас, кажется, неплохо проводят время, — шепнул дядя племяннице.

Сандра словно приросла к палубе. Казалось, что ее сердце остановилось. Она узнала одного из молодых людей. Теперь он опустил девушку на палубу и целовал ей руку с нарочитой торжественностью. Затем отправился в бар на другом конце яхты. Что он здесь делает? Разве он друг дяди? А эта девушка — кто она? Слезы ярости появились в глазах Сандры.

Озабоченный Грегори смотрел на девушку. Вопрос о причине столь странного поведения уже готов был сорваться с его губ, но Сандра заговорила сама.

— Ты знаешь этого человека?

— Нет, один из моих гостей привел его…

Вопрос так и не появился на свет. Сандра вытирала слезы, и дядя мог с уверенностью сказать, что она сильно раздражена. Он придержал язык. Сандра смотрела, как оставшиеся гости выходили из салона. Марк Ренан, повернувшись к ней спиной, одним глотком осушил бокал. Итак, они оба здесь! Ну и ну!

— Грегори, скажи. Как ты думаешь, можно ли любить двух мужчин одновременно?

Лицо Сандры было так напряжено, что Аладин начал придумывать самый легкий ответ. За этим невинным вопросом явно скрывалось что-то серьезное. Ведь Сандра всегда была с ним откровенна и доверяла ему все свои тайны. Возможно, поэтому он не нравился Адриену. И еще потому, что члены семьи де Монсе избирали себе карьеру в армии, в церкви и в дипломатии. Или на крайний случай в медицине (аристократическая презрительная уступка современной жизни). Но никогда де Монсе не шли в бизнес! Бывший шурин Грегори смотрел на зятя как на чужака и белую ворону.

Оркестр начал играть медленный, томный фокстрот, но Аладин не прислушивался к звукам музыки. Он печально смотрел в глаза племянницы, прощаясь с той Сандрой, которую знал дикой, впечатлительной девочкой, обаятельной и упрямой. Теперь это уже взрослая женщина, и он должен быть честен и откровенен с ней.

— Да, царица, можно любить двух мужчин одновременно.

— Спасибо, Грегори.

Вдруг перед нею появился Марк.

— Сандра! Ты здесь? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

Он взял ее за руку, прикоснулся к щеке и покачал головой.

— Но каким образом?

— Так поручилось, Марк, что эта яхта принадлежит моему дяде, — сказала Сандра с легкой иронией. — Как твои дела? Позволь представить тебе моего дядю — Грегори Аладин.