И вскоре Виктор уже маршировал на демонстрациях с флагом своей страны в руках и требовал какой-то новой правды. Об этой скрытой правде знали только те, кто и устраивал такие митинги, они рассказывали всем о страшных засекреченных документах и тайных заговорах, обещая, что когда они доберутся до сейфов секретных служб, все это обязательно предъявят народу. Виктор в это поверил и решил бороться до конца. В конце концов он одержал победу и снова вернулся к своему станку. Платить ему стали меньше, бесплатных путевок на отдых для его многодетной семьи больше не давали, у дома, где он жил, появился хозяин – потомок бывшего владельца-буржуя, пообещавший в случае неуплаты за квартиру выставить его семью на улицу, вместо директора завода тоже появился хозяин, но зато Виктору сказали, что сейчас он свободный человек и может делать со своей жизнью все что хочет. А самое главное – что в его стране вместо первого секретаря коммунистической партии появился президент, как в Америке.

Понемногу Виктор переставал верить в это капиталистическое чудо, понимая, что совершил ошибку, но изменить уже ничего не мог. Пословица «За, что боролся, на то и напоролся» стала для него необычайно актуальна. И когда надежды изменить свою жизнь иссякли, произошло чудо. Его младшая дочка заполнила какую-то анкету с вопросами и в графе «претендент» указала имя и фамилию отца. Через месяц ему по почте пришло предложение приехать на телешоу «Поляна чудес» в Москву. Деньги на билет собирали всем семейством – шутка ли, отца будут показывать по телевизору, такое даже во сне не приснится. А поскольку после революции его большая страна раскололась на разные государства, ему пришлось долго получать визу, из-за чего он чуть было не опоздал на поезд.

Москва. Для него уже это было чудом – прошло лет тридцать, как в последний раз, и он же единственный, Виктор побывал в столице бывшего нерушимого Союза. Конечно, первым делом он отправился на Красную площадь, в Кремль, к собору Василия Блаженного, в мавзолей дедушки Ленина (к которому иссяк бесконечный поток людей). Здесь почти ничего не изменилось, а все разговоры о том, что этот город стал вторым Нью-Йорком, остались просто разговорами.

Виктору город показался чужим, здесь не было прежней чистоты и ухоженности, пропал трепет перед столицей, расклеенные повсюду рекламные плакаты прикрывали убогость запущенных зданий. Зарубежные красотки с этих плакатов предлагали приобрести совсем недорого «мерседес» последней марки или советовали сменить своего телефонного оператора на фирму «Суперфон», или просто призывали хоть что-нибудь купить. Было впечатление, что на старый добротный костюм налепили великое множество аляповатых заплаток. Самое страшное, что из города исчез его дух.

С огромных экранов советовали как можно скорее бежать в казино и выиграть там кучу денег или купить великолепные чулки, в которых рассекает сама Николь Кидман. Виктор не удержался и в ближайшем подземном переходе купил две пары этих самых чулок с кружевами (за что его строго отчитала жена: «Я тебе не какая-нибудь проститутка из телевизора», но надевать их все же стала). Потом он сел в метро и добрался до Останкино. Тут и свершилось чудо.

Виктор крутанул барабан наудачу, и стрелка указала на приз. Ведущий выдохнул: «Приз в студию!» Длинноногая красотка вынесла шкатулку, и ведущий попросил сделать выбор – получить приз или продолжить игру. Виктор торговаться не стал, ведь второй раз не предложат, а слово, что надо было угадать, он все равно не знал. В шкатулке оказалась билеты на двоих в дорогущий отель на Крите с проживанием в VIP-номере и оплаченным питанием, и еще три тысячи долларов на расходы. Зал ахнул, такого здесь не бывало еще никогда.

Дома они всей семьей штудировали историю Древней Греции, где было черным по белому написано, что Крит – земля древних богов и прорицательниц, место, где снятся вещие сны.

Супруги уже давно вместе никуда не ездили, и сейчас Яна крепко держала Виктора за потную ладонь и с восторгом смотрела через иллюминатор, как самолет, разгоняясь по взлетной полосе, начинает отрываться от земли, а другой рукой машинально проверяла, крепко ли она пристегнута ремнем безопасности к креслу. Двигатели надсадно гудели, меняя тональность, и они с мужем настороженно переглядывались, гадая, все ли нормально в их полете. Но самолет набирал высоту, пробивая плотные облака, чуть заметно вздрагивая от напряжения и ветра за бортом. Вскоре он вынырнул из серой гущи, и весь салон через иллюминаторы осветило яркое солнце. Яна от этой красоты счастливо улыбнулась и еще сильнее, но уже от радости благодарно сжала руку своего мужа.

В карманчике на спинке сиденья впереди них лежали рекламный журнал сувениров, предлагаемых в полете, план на случай экстренной эвакуации и меню обеда во время полета. Взглянув на цены (а денег у них вполне хватало), они решили пообедать водой из прихваченной с собой бутылки, купленной перед самой посадкой. Стюардесса строгим голосом предупредила о запрете распивать принесенные с собой спиртные напитки. Это сообщение послужило сигналом трем молодым парням, сидящим сразу за ними. Там что-то забулькало – и сразу повеселело.

Виктор с тоской посмотрел на закрытую багажную полку над головой, там в пакете тоже лежало лекарство от стресса в виде бутылки джина и бутылки виски. Но Яна, перехватив его взгляд, телепатически просигналила, широко раскрыв глаза: «Даже не думай!» Тогда, нажав на кнопку, он откинул сиденье и постарался заснуть.

Его разбудил стюард с просьбой пристегнуть ремень, самолет уверенно шел на посадку, под ними пенилось барашками волн теплое темно-синее море, а сверху было много-много солнца.

Яна хотела сразу забраться в бассейн, но он ее удержал, предложив пройти посмотреть, где тут что расположено. Пальмами Виктора не удивишь, у него дома была одна, метр пятьдесят высотой, правда, зимой она все время подсыхала, а к лету выстреливала новыми листьями. А тут такие стволы – в одиночку не обхватить, вокруг неизвестные деревья с фантастическими цветами, все жужжит, стрекочет, не то что у его тещи в деревне, кузнечика услышишь – уже праздник. Народ по аллеям разряженный гуляет, друг перед другом шмотками модными щеголяет, украшениями поблескивает и умные разговоры заводит. Его жена как увидела это представление, сразу в номер запросилась, уж очень она обносилась за последнее время и почувствовала себя неловко.

Оставив Яну в номере, Виктор нашел русского гида и рассказал ему про свое приключение, попросив помочь найти место, где можно недорого купить пару платьев, модный купальник и босоножки. Этим гидом оказалась приятная девушка из Сочи, она пообещала съездить рано утром с ними в город Гераклион и помочь все приобрести.

Когда Яна вышла в новом купальнике на пляж, многие мужики выворачивали шеи – фигурка для сорока пяти лет у нее была отменная. Да и Виктор тоже был мужчина видный – мускулистый торс, крепкие руки, широкая грудь (гирями ему служили чугунные и стальные заготовки), ну, в общем, такого мало кто захочет обидеть.

Был конец августа, солнце уже не палило так нещадно, как в первой половине лета, его лучи больше ласкали, чем жгли, на море установился полный штиль. Они лежали в шезлонгах, покрытых большими махровыми полотенцами синего цвета, и наслаждались, ведь впереди у них было еще целых две недели.

Рядом с ними расположилось целое московское семейство. К удивлению Виктора, они говорили между собой то на итальянском, то на русском. Главой этого прайда была толстенная тетка в балахоне «а‑ля Пугачева». Ее мужем оказался степенный худощавый итальянец в соломенной шляпе, из-под которой выбивались седые курчавые волосы. С ней были два сына (один из них, судя по всему, от первого брака с русским), два внука и, по всей вероятности, будущая невестка, которую просто взяли с собой на смотрины, наблюдая за ней, подойдет она сыну или нет. Виктор лежал с закрытыми глазами и с любопытством прислушивался к их разговору.

– Была у меня подруга, и тут на фирме возникли проблемы с деньгами, надо было как-то перекрутиться, – делилась глава прайда с возможной невесткой. – А эту дуру к тому времени, окрутил один тренер по фитнесу, что устроился на работу в их дом, надеясь снять себе богатую тетку. А она и повелась. Я предложила ей купить у меня квартиру на Кутузовском за миллион двести пятьдесят тысяч евро…

– Ее можно и дороже отдать, – перебила будущая.

– Короче, не перебивай, слушай, что я рассказываю, – поставила ее на место маман. – Они дали мне сто тысяч залога, и мы ударили по рукам. Я ведь ей, суке, сказала остальные деньги вернуть в течение десяти дней. Я жду, жду, две недели прошло, а денег нет. За это время как-то перекрутилась и выслала им переводом сто десять, десятку сверху, как комиссионные. А они на меня в суд подали, за принуждение к покупке. Два года судилась, а квартирка моей осталась. Это все ее козел виноват, окрутил ее и доит, тренер хренов. Она мне по жизни должна: как ее ребенок заболел какой-то неизвестной болезнью, ко мне в Италию приперлась, жила у меня, по врачам водила. Вот сука!

Виктор слушал беседу и не понимал, кто кому должен.

Глава прайда расстроенно замолчала, ей было жалко потерянную подругу. Потом вдруг у нее зазвонил один из двух мобильников, лежавших на столике между лежаками.

– Але, да, да, да. Да ты что, охренела совсем? Вот когда будешь генеральным директором, тогда и будешь принимать решения. Мы из-за тебя клиентуру потеряем! Срочно перечисли шестьдесят тысяч назад, дура! – и маман положила трубку обратно на стол.

– Да! Вот так в жизни бывает, – завершила она беседу с будущей невесткой, показывая ей, что рассказ закончен. Та послушно поднялась и вернулась на свой лежак рядом с женихом.

К маман подбежали внуки и стали жаловаться вразнобой – их обидел какой-то мальчишка возле бассейна. Та грозно поднялась – «Щас разберемся!» – и двинулась в сторону бассейна. Виктор испугался за обидчика, он представил себе, как она его раздирает своими мощными руками пополам, словно лягушонка. К счастью, его не нашли, и она вернулась ни с чем. Но дала задание своему младшему сыну решить проблему. Тот был более мягок, ушел к бассейну и, вскоре вернувшись, сказал: