Тем не менее Анита думала о нем не слишком часто. В то утро она была озабочена и возбуждена первым письмом от Сары. Сестра писала:

«Не могу передать, как замечательно жить в Лондоне с тетушкой Элизабет. Я просто представить себе не могла, что она будет так добра ко мне. Тетушка подарила мне такие чудесные наряды, и когда я надеваю их, я чувствую себя Золушкой, над которой взмахнула волшебной палочкой ее крестная фея.

Только представь себе, у меня есть огромный кринолин, а в моем гардеробе уже четыре бальных платья и еще много других, совершенно восхитительных.

Я хотела бы рассказать тебе, дорогая Анита, о балах, на которых я была, и о приеме, где тетушка представила меня принцессе Александре, но нет времени — надо готовиться к званому обеду.

Надеюсь, ты не очень несчастна в Харрогите. Мне хочется снова написать тебе, и чем раньше, тем лучше, — просто чтобы сказать, что я тебя люблю и хочу, чтобы мы были вместе».

Анита перечитывала письмо раз за разом. Она говорила себе, что Сара такая хорошенькая; все будут ею восхищаться, и она найдет себе мужа в точности по своему желанию.

Все утро Анита предавалась мечтам о Саре, поэтому случившееся после обеда стало для нее потрясением. Встав из-за стола, мисс Лэвенхэм сказала:

— Я хочу поговорить с тобой, Анита, перед тем как пойду отдохнуть.

Анита удивилась, но проследовала за леди Матильдой в маленькую гостиную, примыкавшую к столовой.

Закрыв дверь, мисс Лэвенхэм сказала:

— Сядь, Анита. Я должна тебе кое-что сообщить. Уверена, что, услышав это, ты поймешь, как тебе повезло.

У Аниты мелькнула мысль, что леди Матильда, наверное, хочет подарить ей новое платье, но мисс Лэвенхэм продолжала:

— Ты несколько раз встречала преподобного Джошуа Хислипа здесь и слышала его проповедь. Ты, без сомнения, понимаешь, что это человек выдающихся способностей и с незаурядным характером.

Она помедлила. Было очевидно, что она ждет ответа Аниты, и девушка сказала:

— Да, я уверена, что так оно и есть.

— Следовательно, ты согласишься, что стать его соратницей и женой — это великая честь, — продолжала мисс Лэвенхэм.

Анита несколько удивилась: странно, что ее двоюродная бабушка решила предпринять такой шаг, как замужество, в столь преклонном возрасте — ведь ей уже за семьдесят.

Однако, поразмыслив над этим, девушка решила, что преподобному Джошуа было бы выгодно получить такую богатую жену.

Кроме того, не было ни малейшего сомнения: мисс Лэвенхэм очень хорошо к нему относится.

Вслух Анита сказала:

— Так вы выходите замуж, бабушка Матильда! Как замечательно! Можно, я буду подружкой невесты?

Воцарилось ледяное молчание. Анита поняла, что сморозила глупость.

Мисс Лэвенхэм, четко выговаривая каждое слово, чтобы не допустить недопонимания, произнесла:

— Викарий просит твоей руки, Анита!

Несмотря на суровый тон тетушки, Анита почувствовала, что не может спокойно ее слушать, и воскликнула:

— Н-нет… нет! Как он… может? Он такой старый!

— Возраст не имеет значения, — резко ответила мисс Лэвенхэм. — Как сказал сам викарий, он долго жил среди декабрьских льдов, но ты принесешь ему весну.

Анита не могла вымолвить ни слова, и мисс Лэвенхэм продолжала:

— Он имел в виду, что перед смертью его жена долго болела. Я лично всегда считала ее надоедливой, брюзгливой собственницей. Она не смогла подарить викарию детей — хотя это, конечно, мог быть промысел Божий.

— Де… тей!

Прошептав это слово, Анита храбро, хотя сердце ее трепетало, произнесла:

— Прошу прощения… бабушка Матильда, но я не могу… выйти замуж за… нелюбимого человека… настолько… старше меня.

Мисс Лэвенхэм обратила на ее слова не больше внимания, чем на писк комара.

— Чепуха! — отрезала она. — Ты выйдешь замуж за преподобного Джошуа и поймешь, что тебе невероятно повезло. Пышной свадьбы не будет, это вовсе не обязательно. Я устрою здесь небольшой прием и, само собой, обеспечу тебя приданым.

Анита вскочила с места.

— Нет!.. Нет!.. Я не могу… Я не выйду замуж за преподобного… господина!

— Ты сделаешь так, как тебе велят! — возразила мисс Лэвенхэм. — Я не желаю, чтобы преподобный Джошуа был разочарован. Я полностью одобряю ваш брак. Поскольку твой отец умер, а мать за границей, я, как старшая в семье Лэвенхэм, являюсь твоей опекуншей, и в этом качестве, Анита, я не потерплю никаких возражений. Когда завтра викарий навестит нас, ты примешь его, а через месяц я устрою вашу свадьбу.

Мисс Лэвенхэм говорила так веско, так сурово, что Аните казалось, будто вокруг нее смыкаются стены. Выхода не было.

Вскрикнув, как загнанный зверек, она поспешила наверх, в свою комнату, и заперлась там.

Услышав, как мисс Лэвенхэм поднимается в свою спальню, Анита надела шляпку и выскользнула из дома. Ее не покидало ощущение, что только за городом она может свободно дышать и думать.

По воле провидения ей встретился герцог. Он пообещал спасти ее, но как, она не знала.

В отчаянии Анита думала, что ей придется бежать и как-нибудь добраться домой, в Фенчерч. И тут дворецкий открыл дверь и объявил:

— Герцогиня Оллертонская, мэм!

Мисс Лэвенхэм удивилась. Сердце Аниты екнуло.

Герцогиня медленно, с трудом подошла к мисс Лэвенхэм, поднявшейся ей навстречу.

— Какой сюрприз, Кларисса! Я не ждала твоего визита.

Она помогла герцогине сесть в кресло. Та не отвечала, пока не устроилась поудобнее, затем сказала:

— С моей стороны было так невнимательно не заглянуть к тебе раньше, Матильда. Я уезжаю завтра, и это моя последняя возможность засвидетельствовать тебе мое почтение. Кроме того, я хочу попросить тебя об огромном одолжении.

— Я и не предполагала, что ты так быстро уедешь, — вставила мисс Лэвенхэм.

— Я пробыла здесь достаточно долго, — ответила герцогиня. — Уверена, что серные ванны пошли мне на пользу, и, конечно, я чувствую себя лучше после того, как пила воду.

— Я очень рада это слышать.

Прислушиваясь к их разговору, Анита подумала, что ее двоюродная бабушка всегда воспринимала похвалу Харрогиту как комплимент в свой адрес.

Девушка встала из-за стола, за которым писала. Герцогиня улыбнулась ей:

— Вы очень трудолюбивы, дитя мое. Анита сделала реверанс.

— Да, ваша светлость. Я пишу письма, которые бабушка Матильда рассылает от имени миссионеров в Западной Африке.

— Как ты добра, — сказала герцогиня мисс Лэвенхэм. — Ты, конечно, позволишь и мне сделать взнос.

— В этом нет необходимости, — ответила мисс Лэвенхэм, но тут же добавила: — Хотя, конечно, на счету каждый пенс.

Герцогиня открыла сумочку, висевшую у нее на запястье:

— Вот пять соверенов. Надеюсь, мой взнос принесет столько пользы, сколько ты от него ожидаешь.

— Туземцам в Западной Африке уделяют прискорбно мало внимания, — проговорила мисс Лэвенхэм, принимая от герцогини золотые соверены. — Преподобный Джошуа Хислип — вы слушали его проповедь в воскресенье — надеется, что мы сможем послать из Харрогита своего миссионера, дабы обратить их в христианство и спасти их души.

Когда прозвучало имя преподобного Джошуа, герцогиня бросила взгляд на Аниту. Девушка смотрела на нее с отчаянной мольбой, застывшей в ее голубых глазах.

— Собственно говоря, я пришла попросить тебя, Матильда, о величайшей услуге, — сказала герцогиня. — Не одолжишь ли ты мне свою племянницу?

— Одолжить тебе мою племянницу? — воскликнула мисс Лэвенхэм с ноткой недоверия в голосе.

— Завтра я еду домой в поезде моего сына — это его новое приобретение, и он им очень гордится, — объяснила герцогиня. — Но все же путешествие будет продолжительным, поэтому мне было бы очень приятно, если бы кто-нибудь в дороге читал мне вслух.

У Аниты перехватило дыхание. Судя по выражению лица ее двоюродной бабушки, та готова была отказать.

Но мисс Лэвенхэм с видимой неохотой сказала:

— Отказать тебе в подобных обстоятельствах трудно. В то же время мне бы хотелось, чтобы ты отослала Аниту обратно, как только перестанешь нуждаться в ее услугах.

— Ну конечно! — ответила герцогиня. — Я прекрасно понимаю, как много она для тебя значит, Матильда. Очень мило с твоей стороны одолжить мне ее, когда обстоятельства сложились так, что мой сын не в состоянии сам проводить меня.

— На какое время ты хотела бы взять Аниту? — спросила мисс Лэвенхэм.

— Полагаю, лучше всего будет, если она отправится со мной прямо сейчас, — ответила герцогиня. — Уверена, она успеет собраться, пока мы с тобой пьем чай и беседуем о старых добрых временах. Мой экипаж ждет у дверей.

Мисс Лэвенхэм согласилась, правда, после заметных колебаний. В отчаянии Анита подумала, что ее двоюродная бабушка размышляет, не послать ли сейчас к племяннице преподобного Джошуа.

— Если таково твое желание, полагаю, я должна согласиться, — резко сказала мисс Лэвенхэм.

Затем, словно решив, что кто-нибудь должен пострадать за то, что ее планы изменились, она сказала:

— Чего ты ждешь, Анита? Ты разве не понимаешь: нужно велеть Бейтсу подать чай! И поторопись со сборами! Ты ведь не хочешь заставить ее светлость ждать.

— Нет… конечно, нет! — воскликнула Анита. Она поспешила из комнаты. На ногах у нее словно выросли крылья.

Герцог спас ее. Герцог действительно спас ее! Анита знала: убежав из Харрогита, она больше сюда не вернется.

Полчаса спустя, сидя рядом с герцогиней в экипаже, Анита изо всех сил пыталась выразить ей свою благодарность.

— Я не могу… сказать вашей светлости, как… чудесно, что вы увезли меня от… двоюродной бабушки Матильды.

— Насколько я поняла со слов моего сына, для вашего отъезда была очень серьезная причина.

— Вы видели преподобного Джошуа, — ответила Анита. — Как я могу выйти замуж за… такого старика?

— Полагаю, в вашем возрасте вы любого мужчину, которому за сорок, считаете стариком, — согласилась герцогиня.