За окном проплывали поля, луга, леса, пустоши, и наконец поезд в клубах пара подошел к Харрогиту. Они прибыли.

— Это восхитительно, Дебора! — воскликнула Анита, когда они сели в наемный экипаж, который должен был доставить их к дому двоюродной бабушки Матильды.

— На многое не надейтесь, мисс Анита, — ответила Дебора, — а то будет сплошное огорчение. Не забывайте, что мисс Лэвенхэм очень старая и не знает нынешней молодежи.

Она фыркнула и добавила:

— Думаю, мисс Сара могла бы подыскать вам местечко и получше.

Все это Анита слышала уже не в первый раз, но тем не менее вежливо заметила:

— Боюсь, у нас осталось так мало родственников, что у меня, как у самой младшей, есть только одно право — ждать своей очереди.

К ее удивлению, Дебора улыбнулась, что бывало редко.

— Никогда не знаешь, мисс Анита, где найдешь, где потеряешь — даже в Харрогите, где полгорода стоит одной ногой в могиле!

Анита засмеялась. Когда экипаж начал замедлять ход, она тихо сказала:

— Как бы мне хотелось, чтобы ты осталась со мной, Дебора. Как было бы замечательно, если бы мы были вместе.

— Я бы тоже этого хотела, — ответила Дебора, — но, боюсь, мисс Лэвенхэм подумает, что я — лишний рот в доме.

Именно это, как позже обнаружила Анита, и подумала мисс Лэвенхэм.

Анита уже представляла себе, как выглядит двоюродная бабушка Матильда, и была недалека от истины.

Мисс Лэвенхэм была стара, но все так же чопорно и прямо сидела в кресле, несмотря на ревматизм, который мешал ей ходить.

На седой голове — белая муслиновая наколка, в точности такая, как на портретах королевы Виктории.

Мисс Лэвенхэм и сама была очень похожа на ее величество, только лицо, более худое и морщинистое, хранило, как со страхом заметила Анита, мрачное выражение.

— Так ты моя младшая племянница! — проговорила мисс Лэвенхэм, когда дворецкий доложил о приходе Аниты. — Ты очень маленькая и совсем не похожа на своего отца!

Судя по ее тону, это был чрезвычайно прискорбный недостаток, но Анита храбро улыбнулась и произнесла заранее отрепетированную речь:

— Как поживаете, бабушка Матильда? Благодарю вас за то, что вы приняли меня. Вы так добры.

— Твоя сестра не оставила мне выбора, — обвиняющим тоном произнесла мисс Лэвенхэм, — но раз уж ты здесь, то, полагаю, можешь быть мне полезна.

— Надеюсь, — ответила Анита, — но в чем?

— Скоро узнаешь. Что касается служанки, с которой ты приехала, она может переночевать, но завтра она должна уехать первым же поездом.

После минутной заминки Анита попросила:

— Не могли бы вы позволить ей побыть здесь подольше? Поездка была утомительной, а Дебора не так молода.

— Отдохнет в поезде, — отрезала мисс Лэвенхэм, и по ее тону Анита поняла: возражения неуместны.

Мисс Лэвенхэм в самом деле посвятила свою жизнь делам милосердия, как и говорил отец Аниты. Под ее началом изготовлялись прямые простые платья под названием «Матушка Хаббардс». Их посылали в Африку миссионерам, чтобы те раздавали одежду невежественным полуголым туземцам.

Кроме того, Анита или кто-нибудь из слуг должны были сами доставлять брошюры сотням людей в Харрогите и его окрестностях, чтобы не платить за доставку по почте.

Также проводились сборы денежных пожертвований на необычные благотворительные учреждения, о которых Анита никогда раньше не слышала.

Скоро она узнала, что регулярно в дом приходят только те люди, которые связаны с религиозными организациями, находившимися под патронажем ее двоюродной бабушки.

«Личный» священник мисс Лэвенхэм, преподобный Джошуа Хислип, навещал ее весьма часто, поскольку, как вскоре заподозрила Анита, никогда не уходил от нее с пустыми руками.

К счастью, сразу на следующий день после приезда Анита узнала, что состояние здоровья двоюродной бабушки Матильды вынуждает ее пить лечебные воды.

Поэтому каждое утро они ходили в Челтнемский бювет.

Пожилой лакей вез мисс Лэвенхэм в кресле на колесах. Анита шла рядом, восхищаясь всем, что попадалось ей на глаза, особенно людьми, следующими в том же направлении.

Некоторые выглядели очень элегантно. Какой же старомодной казалась на их фоне Анита!

Сара, отправляясь в Лондон, выглядела очаровательно в новом дорожном платье с большим кринолином и наброшенной сверху накидке.

У Дафни появилась новая шляпка. На Аниту же денег не осталось. Она купила всего лишь несколько ярдов голубой ленты, чтобы отделать шляпку, которую носила уже два года.

Анита не сознавала, что выглядит очень юной и невинной и больше, чем когда-либо, походит на маленького ангела в сшитом Деборой голубом платье с мерцающими белыми манжетами и воротничком.

Анита и сейчас была в этом наряде. Глаза ее светились интересом. Она проследовала в ворота за креслом мисс Лэвенхэм.

Челтнемский бювет, самое большое в Харрогите общественное здание с величественным дорическим портиком, напоминал Аните католический храм.

Внутри располагался просторный салон, где больные собирались посплетничать, собственно бювет и библиотека, в которую мисс Лэвенхэм была, к счастью, записана.

Прожив всю свою долгую жизнь в Харрогите, она знала почти всех в городе и рассматривала его как свою частную собственность и родовое поместье.

Анита обнаружила, что ее двоюродная бабушка косо смотрит на вновь прибывших и встает в оборону, если кто-нибудь из них по незнанию посягнет на ее привилегии, которые, как она считает, принадлежат ей по праву.

Как все пожилые люди, она не любила перемен и хотела, чтобы сегодня все было точно так же, как вчера, позавчера, как было все прошедшие годы.

Поэтому она требовала, чтобы ее кресло, въехав в бювет, всегда останавливалось на одном и том же месте.

Почти каждое утро происходило сражение из-за того, что какая-нибудь только что прибывшая в Харрогит неосмотрительная персона занимала место, которое мисс Лэвенхэм считала принадлежавшим только ей одной.

Анита обнаружила, что ее двоюродная бабушка весьма зла на язык. Когда пожилая леди говорила грубости, девушка вся заливалась краской, даже если вновь прибывшие приносили свои извинения и отступали со священного клочка, на который невольно покусились.

Пробыв в Харрогите два-три дня, Анита поняла, что мужчины, толкавшие кресла-каталки, часто намеренно занимали место мисс Лэвенхэм — просто чтобы позабавиться.

Анита видела, как, отступив под напором мисс Лэвенхэм, они пересмеивались и подмигивали друг другу. Девушка удивлялась, что место имело настолько большое значение для ее двоюродной бабушки, что та, по выражению отца Аниты, «выставляла себя на посмешище».

Тем не менее Анита была достаточно умна и понимала, что, хотя мисс Лэвенхэм была чудаковата, в городе по-своему гордились ею.

Когда кресло мисс Лэвенхэм, очень удобное, с плотно набитым сиденьем, становилось в нужную позицию, пожилая леди посылала Аниту к источнику.

Там девушка получала стакан минеральной воды, в которой содержались особые вещества, в первую очередь железо. Именно они начиная с 1571 года, когда были открыты целебные источники, привлекали больных в Харрогит.

Анита нашла книгу, в которой описывался Тьюитский железистый источник, чьи воды, «игристые, шипучие, богатые минеральными солями, превосходили кислые ключи за океаном».

По личному мнению Аниты, вкус у вод был препротивный. Какое счастье, что со здоровьем у нее все в порядке!

В это утро, глядя на толпу больных в бювете, Анита решила помолиться, чтобы все они, испив из источника, исцелились.

В воображении ей представились то волнение и суматоха, которые возникнут, если вдруг все те, кто потягивал воду из стаканов, принесенных их спутниками, внезапно вскочат с кресел и вскричат в изумлении, что они исцелились.

В результате Анита решила, что в этом случае бывшие больные, несомненно, споют радостный благодарственный гимн. Она почти услышала возгласы . «Аллилуйя!», возносившиеся к высокому своду бювета.

Она как раз переживала это восхитительное событие, когда служитель у источника вручил ей стакан минеральной воды для мисс Лэвенхэм.

Взяв стакан обеими руками, Анита быстро повернулась, все еще думая о чудесном исцелении.

И тут она споткнулась о колесо кресла-каталки, стоявшего прямо у нее за спиной. Девушка вскрикнула и упала. Содержимое стакана расплескалось.

Анита поднялась и в ужасе посмотрела на даму в кресле.

— Простите… я очень… очень… сожалею, — извинилась девушка. — Я такая неловкая. Я так надеюсь, что не ушибла вас, мэм.

— Со мной все в порядке, — нежным голосом ответила дама. — Мы просто были слишком близко к источнику.

— Я так надеюсь, что вода не испортила ваш плед! — воскликнула Анита, изучая мокрое пятно на маленьком шотландском пледе, укрывавшем ноги дамы.

Девушка достала свой носовой платок и наклонилась, чтобы вытереть пятно. И вдруг голос, который она помнила слишком хорошо, произнес:

— Полагаю, вы снова замечтались, но неужели и на этот раз о Люцифере?

Вздрогнув, Анита подняла голову — за креслом действительно стоял Люцифер.

Он выглядел точно так же, как во время их первой встречи и в ее мечтах.

Единственное отличие состояло в том, что сейчас он стоял, а не восседал на коне. Его цилиндр был так же лихо сдвинут набок, а сюртук так же элегантно облегал его атлетическую фигуру.

Анита широко открыла глаза и уставилась на него. Дама, сидевшая в кресле, сказала:

— Керн, ты, очевидно, уже знаком с этой юной леди. Может быть, ты представишь меня?

— Мы встретились случайно, мама. Поскольку она сказала мне, что мечтает о Люцифере, я предполагаю, что в ее сознании я связан именно с этим джентльменом.

Герцогиня удивленно взглянула на сына и спросила Аниту:

— Вы скажете мне, кто вы?

Анита запоздало вспомнила, что надо сделать реверанс.

— Я Анита Лэвенхэм, мэм, — ответила она. — Я здесь в гостях у моей двоюродной бабушки, мисс Матильды Лэвенхэм.