Барбара Картленд - Люцифер и ангел

В 1750 году Гораций Уолпол сказал: «Можно подумать, что англичане — утки: вечно их тянет на воду!»

История британских водных курортов берет свое начало в римскую эпоху, когда вода из горячих источников использовалась в термах.

В начале XVIII века в Англии и Уэльсе было 228 водных курортов. Иные до сих пор сохранили высокую репутацию своих целебных источников. Важнейший из них — Харрогит, который в среднем принимает 120 тысяч пациентов в год.

Из заметок, напечатанных в 1822 году, можно узнать, что в Харрогите пациенты испытывали обычные крестные муки водного курорта. Стоило вновь прибывшим узреть знаменитые серные источники — горячие, пенящиеся и дурно пахнущие, — как они разбегались по углам, втихомолку ругаясь и отплевываясь.

Позже один из анонимных рифмоплетов из «Панча», Гарри из Гарригита, написал:

Несколько лет назад я останавливалась в Харрогите во время поездки в Харвудскую усадьбу — дом старшей дочери короля, которая вышла замуж за графа Харвудского. Харвудская усадьба, построенная в 1759 году, — сокровищница произведений искусства. Сейчас она открыта для посетителей.

1860 год

Стоя у ворот, Анита смотрела на небольшую рощу на краю поля. Там она часто сидела, когда ей хотелось поразмыслить в одиночестве.

Только она протянула руку к задвижке, как вдруг, посмотрев вверх, увидела, что серые облака, клубившиеся с утра, неожиданно разошлись и сияющий солнечный луч протянулся к земле.

Тотчас она вспомнила услышанный вчера во время проповеди стих из Библии.

Тогда Анита уже ускользала в мир своих грез, спасаясь от длинной, ученой и невероятно скучной речи преподобного Адольфуса Джемисона, как вдруг несколько необычный отрывок из Священного писания, выбранный им для проповеди, привлек ее внимание.

— Как упал ты с неба, денница, сын зари!1 — провозгласил преподобный Адольфус.

Внезапно Анита отчетливо представила себе падение прекрасного архангела Люцифера, лишенного вечной благодати.

Мысль об изгнании Люцифера с небес всегда пленяла ее, и теперь, глядя на солнечный луч, она думала о том, как он выглядел, прежде чем согрешил.

Аните представилось его прекрасное улыбающееся лицо. Но может быть, еще в небесных сферах в глазах его мерцал беспутный огонек, словно судьба его была решена еще прежде восстания, низвергнувшего его к погибели.

И вдруг мечты Аниты прервал резкий голос, заставивший ее вздрогнуть:

— Ну, девушка, откроешь мне ворота или будешь грезить дальше?

Анита обернулась и приоткрыла рот от удивления, ибо перед ней предстал сам Люцифер на великолепном черном жеребце — точно такой, каким она его себе представила.

Его лицо было, несомненно, красиво, но несло на себе печать цинизма и разочарования. Над темными глазами насмешливо вздымались черные брови. Даже шелковая шляпа, сдвинутая набок, казалась подходящей заменой нимбу, что когда-то принадлежал ему.

Но если она была смущена обликом джентльмена, то и он был удивлен.

Увидев одинокую девушку у ворот, ведущих на пастбище, по которому он хотел проехать, он решил, что она, вероятно, с близлежащей фермы.

Однако личико сердечком с большими голубыми глазами и мягкими, очень светлыми локонами, обрамлявшими овальный лоб, вовсе не принадлежало какой-нибудь молочнице. Он подумал, что девушка очень молода, ей, наверное, нет еще и двадцати.

Анита смущенно глядела на незнакомца. В углах его жестко очерченного рта возникла тень улыбки, и он спросил:

— О ком вы задумались?

Анита тотчас же, словно была обязана ответить, сказала:

— О Люцифере! Джентльмен засмеялся:

— А теперь вы полагаете, что встретили Князя Тьмы?

Она не удивилась его вопросу — ведь он сказал правду, — но ничего не ответила. Помедлив, он добавил:

— Если бы вы знали своих поэтов, вы бы вспомнили, что «светила движутся, несется время; пробьют часы, придет за мною дьявол» 2.

Он продекламировал эти строки, словно они были известны всем. Когда он закончил, Анита тихо сказала:

— Кристофер Марло.

— Так вы знаете своих поэтов! — заметил джентльмен. — Ну что ж, если встретите Люцифера, берегитесь его! Это лучший совет, какой я могу дать.

Произнося эти слова, он посмотрел в сторону. Анита словно вспомнила вдруг, зачем он здесь, и отодвинула засов. Створки ворот распахнулись от ее прикосновения.

— Спасибо, — сказал джентльмен. — И не забывайте о том, что я вам сказал.

Незнакомец улыбнулся, будто полагал, что она не последует его совету.

Затем он пустил лошадь легким галопом, направляясь к дальнему концу поля. Глядя ему вслед, девушка подумала, что он «ушел во тьму проклятья».

Все еще провожая его взглядом, Анита медленно закрыла ворота. У нее больше не было желания идти в свою укромную рощицу. Лучше она пойдет домой и подумает об этом незнакомце, так похожем на Люцифера.

Девушке страстно хотелось рассказать кому-нибудь об этой таинственной встрече, но она слишком хорошо знала, что Сара и Дафни, ее сестры, только посмеются над ней.

Они всегда насмехались над ее слишком живым воображением и мечтаниями, в которых она забывала обо всем, что происходило вокруг.

— Но это было на самом деле! — сказала себе Анита. — Здесь действительно был Люцифер, сын зари!

Странно, что он выглядел точно так же, как она его себе и представляла: римский нос, складки от крыльев носа к уголкам губ, едва заметные тени под глазами, губы, что могли — она знала — произносить горькие, жестокие слова, хотя сегодня его речь звучала не более чем цинично.

Анита учила эти строки из шекспировского «Генриха VIII» с гувернанткой, но, на ее взгляд, они не подходили Люциферу на черном жеребце. Совершенно очевидно, он не сожалел о своем падении и не потерял некую надежду.

Затем, вспомнив Кристофера Марло, которого процитировал незнакомец, Анита подумала о двух строках, что описывали его так точно. Их произносит Мефистофель:

Через гордыню и дерзанье злое,

За что Господь его низринул с неба4.

Гордый и дерзкий — таким был ее Люцифер, тот, что говорил с нею.

Возвращаясь в усадьбу, она размышляла о вопросах, которые задавала бы ему без конца, о том, как много хотела бы ему сказать.

Потом она решила, что он сочтет ее сумасшедшей. Конечно, он всего лишь самый обычный дворянин и, несомненно, гость графа Спирмонтского, чьи вечера были предметом разговоров во всем графстве.

«Я больше никогда его не увижу, — подумала Анита, подходя к усадьбе, — но его облик останется со мной навсегда».

— До свидания, мама!

— Отдыхай хорошо, мы будем думать о тебе!

— Пиши как можно чаще!

— До свидания, до свидания!

Девушки наперебой повторяли слова прощания. Удобный, хотя и весьма старомодный экипаж, в котором сидела их мать и жена сквайра, леди Бен-сон, тронулся.

Девушки провожали его взглядами, пока он не скрылся из виду. А потом вернулись в обветшалый дом, казавшийся теперь пустым, хотя всего несколько мгновений назад он был наполнен теплыми прощаниями и последними наставлениями.

— Теперь, когда мама уехала, я хочу поговорить с вами, — сказала Сара. — Пойдемте в классную комнату.

Дафни и Анита последовали за ней. Даже теперь, когда все они выросли, эта комната называлась классной, несмотря на все старания миссис Лэвенхэм превратить ее в уютную гостиную, где девушки могли хранить свои безделушки.

Дафни держала там мольберт для эскизов и целую коллекцию разнообразных красок и кистей.

А еще там хранилась принадлежавшая Саре корзиночка для шитья, очень похожая на мамину. Книги Аниты занимали целый шкаф и валялись на полу.

Диваны и стулья были обтянуты чуть полинявшим, но все еще миленьким ситцем, подходящим по цвету к занавескам.

На столе всегда стояли цветы. Комнату весело заливал солнечный свет.

Сара встала у камина и, подождав, пока Дафни и Анита усядутся, сказала:

— Я долго думала об этом.

— О чем? — спросила Дафни. — И о чем ты хочешь с нами поговорить?

— Я и пытаюсь вам сказать, — нетерпеливо ответила Сара.

Она была самой яркой из трех сестер: нежный румянец, золотистые с рыжими проблесками волосы, гиацинтовые глаза.

— Ты должна провести сезон в Лондоне и быть представленной ко двору, — повторяла миссис Лэвенхэм. Сара предвкушала это событие и, как вся семья, была уверена, что ее ждет успех.

Но случилось несчастье. Ее отец, благородный Гарольд Лэвенхэм, упал с лошади на охоте.

Лошадь придавила мистера Лэвенхэма, и он серьезно пострадал.

Промучившись два долгих года, он умер. Когда закончился год траура, доктора констатировали, что напряжение, перенесенное его женой, сказалось на ее здоровье: обострилась болезнь легких.

— Полгода в Швейцарии могут спасти жизнь вашей матери, — твердо сказали доктора.

Вся семья знала, что такие расходы им не по карману. Неожиданно жена сквайра, леди Бенсон, которая всегда восхищалась миссис Лэвенхэм, не только предложила отвезти ее в Швейцарию, но и пробыть с ней там по меньшей мере три месяца.

Леди Бенсон тоже была нездорова, но по другой причине. По мнению миссис Лэвенхэм, все отлично устроилось, к тому же — благодарение Господу — им надо было заплатить за проезд и за проживание в швейцарском отеле только за одну персону.

Однако девушки прекрасно понимали, что на лечение матери уйдут практически все их средства, а им не останется почти ничего.