Алекс Джиллиан - Люциана. Трилогия

— Ты можешь вернуться в любой момент. Просто жить рядом со мной.

— Сколько, Ричард? Год, два, три, десять? Я только разорву себе сердце. Я никогда не смогу присоединиться к твоему царству тьмы. Я оставлю в своей памяти солнечный рассвет в твоей голубой спальне, в твоих объятьях. Это будет самым счастливым воспоминанием моей жизни. Самым счастливым и самым болезненным. Забыть тебя невозможно, но сохранить то светлое, настоящее, что было между нами, я смогу. Это будет мне утешением в любое ненастье.

— Я не могу тебя потерять. — Он зарылся руками в ее волосы, привлекая ее лицо к себе, обжигая солеными от ее слез губами. — Целую вечность хранить воспоминание о потерянной любви для меня невыносимая ноша. Мне не удержать тебя? — в его голосе была мольба.

— Нет.

— Ты не вернешься?

— Нет.

— Что я должен сказать сейчас.

— Скажи мне просто: Живи. — Прошептала Мила, прижимаясь лицом к его щеке. Ее пальцы вцепились в его плечи, словно не хотели отпускать, словно пытались удержать и не могли оттолкнуть.

— Я люблю тебя. Я жду тебя. Всегда.

— Ричард. — Сдавленно всхлипнула Мила. — Ричард. Отпусти меня, прошу. Отпусти.

— Разве я могу поступить иначе.

"Так, земле и небесам чужая,

Я живу и больше не пою,

Словно ты у ада и у рая

Отнял душу вольную мою"

Ахматова.

"Я б сказала… Но поздно… замолк соловей…

Лишь одна, неизменно ясна,

Из-за темной листвы задремавших ветвей

Упоительно блещет луна…"

Габриэль Мистраль.

На кладбище было сыро и холодно. Солнце, так весело выглядывающее с утра, спряталось за огромную грязно-серую тучу, обещающую скорый дождь. Ветер надрывно стонал, нещадно ломая ветки кладбищенских берез. Сколько горя, сколько слез видели эти деревья, сгибающиеся под пронизывающими порывами ветра. Растения и вещи хранят память произошедших событий. Теперь Мила это знала. Кривые с разветвленными стволами березы шептали ей о многом, что видели в этом мрачном месте. Печаль десятилетий обрушилась на нее, почти заглушив ее собственную боль. От могильных плит веяло тишиной и покоем. В последнее время Мила часто бывала на кладбище. Здесь год назад была захоронена ее единственная подруга. С тех пор многое изменилось, но желание прикоснуться к этому могильному покою, осталось. Это был единственный способ приблизиться к другому миру, вспомнить о боли, о тоске бессонных ночей и любви, которую она потеряла. Кладбище походило на огромный заснувший склеп. Здесь не было страха, не было сожаления, не было живого присутствия. Кладбища не для мертвых — они для живых. Мраморное изваяние с фотографией и надписью, напоминает нам, не дает забыть, создает сюрреалистичное ощущение встречи. Мила часто говорила с Жанной, хотя знала, что ее никто не слышит в этот момент, кроме мрачных нависших над ней берез. Ну, и пусть. Иногда самообман помогает. Когда Мила говорит с ней, рассказывает о событиях последних дней, о том, как они были бы все счастливы, будь она — Жанна, жива, ей и правда кажется, что ее услышали, поняли, поддержали. А иногда так важно быть просто услышанной. Ветер сорвал с берез последние желтые листья и швырнул их в лицо Людмилы. Она вздрогнула, то ли от холода, то ли от испуга, то ли от воспоминаний…. Неужели целый год прошел? Да, вновь холодная промозглая осень вернулась в провинциальный город. Жизнь не стояла на месте. Мила отыскала взглядом могильный холмик. На фотографии лицо Жанны было удивительно юным, а глаза — живыми, настоящими, полными скорби и мудрости. Ларина не была здесь около месяца. Что тянуло ее в это мрачное место снова и снова? Было что-то успокаивающее в этой смертельной тишине. Здесь она не слышала мыслей, не чувствовала чужих страданий. Только могильный холод и покой.

— Ну, здравствуй. — Прошептала Мила, откидывая назад густую волну черных волос. Она присела возле могилы, тронула кончиками пальцев выцветшее фото. Как странно — Жанны нет, а образ остался.

— Прости, но он не смог сегодня придти. — Снова заговорила Мила. Алекс впервые отказался составить Лариной компанию в прогулке на кладбище. Сердце не может болеть вечно. Он молод и энергичен. Мила не осуждала его за то, что он забыл Жанну. Даже не забыл, нет. Просто отпустил воспоминание о ней, перестал хвататься за прошлое, смаковать страдание и горечь утраты. Жанна хотела бы видеть его счастливым и живым. Пусть так и будет. Просто слишком быстро. Всего лишь год, а у него уже новый роман. Подняв голову, Мила посмотрела в черное небо. Туча нависла над ней, словно грозясь раздавить своей грозной силой. Осенью быстро темнеет. Еще час и на кладбище опустится темнота. Мила не могла объяснить, почему ей так нравится бывать здесь именно в сумерках. Так близко и тесно столкнувшись со смертью, с ней уже сложно расстаться. Ричард обещал, что сила, которой он наградил так щедро, постепенно покинет ее, но этого не происходило. Звуки становились тише, голоса почти замолкали, цвета блекли, но только днем. Ночью все оживало и просыпалось. Может, дело в ней, и она сама не спешила отпустить то единственное, что связывало ее с ним.

— У меня сегодня очередное свидание с Вадимом. Жаль, что ты его ни разу не видела. Милый, славный молодой человек. Мне с ним так легко и просто. И мне кажется, что он искренне влюблен, раз ждет так долго. — Произнесла Мила, заправляя за ухо выбившийся локон. — Знаю, что ты хочешь сказать. — Мила улыбнулась и посмотрела на фотографию. — Я сама не понимаю, почему мы все еще друзья. Наверно, я не готова к серьезным отношениям. Только не смотри на меня так. Ты же знаешь, какой сложный у меня был развод. Да еще это неожиданное повышение. Совсем нет времени на личную жизнь. Нет, Жанн, я не специально загружаю себя делами и заботами. Я не прячусь от реальности. Я давно перестала это делать. Я купила машину. Красную. Не Бентли, конечно, но тоже не из дешевых. Когда я смотрю на нее, то все время вспоминаю о нем. Я стараюсь, искренне стараюсь думать о Ричарде, как можно реже, но не выходит. Наверно, стоит сменить цвет машины. Я могла бы сказать Вадиму "да", но это не поможет мне забыть, а не хочу обманывать его. Он этого не заслужил. Ты знаешь, я все еще гуляю по ночам по своей любимой аллее. Не полчаса, как раньше. Меня словно тянет туда, как преступника на место преступления. Иногда мне кажется, что я слышу его шаги за спиной. Поворачиваюсь, а там — никого. Я одна на аллее. Я и ветер. Удивительно, я вовсе не хочу его видеть. Я научилась ставить свои мысленные заслоны от его вторжений, но они не всегда помогают. Однажды он пытался войти в мой сон. И я увидела Ричарда. Он такой же красивый, но очень грустный. Ему тоже тяжело. Наверно, еще хуже, чем мне. Он снова умирает по утрам. Солнце так и не вошло в его сердце. Клэр всегда рядом с ним, но ей не облегчить его боли. Думаю, он не отправляет ее от себя только потому, что их объединяют общие воспоминания обо мне. Они не произносят мое имя вслух, но она чутко чувствует его печаль и каждую ночь воскрешает в своей памяти мой образ, чтобы он мог его увидеть в ее голове. Сам он этого не делает — старается не вспоминать обо мне. Слишком болезненные воспоминания. Я чувствую, что он все еще ждет меня. Но знает, что я не вернусь.

…Сможем ли мы забыть, Жанна? Одна неделя, изменившая навсегда наши жизни. Я недавно смотрела фильм "Девять с половиной недель" и плакала…от зависти. У Элизабет было так много времени. Ты знаешь, что во второй части она покончила с собой, не выдержав боли от потери? Только не подумай, что я тоже могу…. Нет. Я ведь выбрала жизнь, ты помнишь. Я рассказывала тебе. Только тебе. Мне больше не кому рассказать. Никто не поверит, а держать в себе эти мысли просто нет сил. Наверно, я слишком тороплю время. Прошел всего лишь год. Память о нем еще слишком жива, слишком болезненна. Я искренне верю, что придет время, когда я смогу вспоминать о нем с легкой нежной печалью, и не чувствовать по ночам, как где-то за океаном он открывает глаза, и не слышать, как его губы в первом вздохе, полном боли и отчаянья выкрикивают мое имя: Мила.

"Три спички, зажженные ночью одна за другой:

Первая — чтобы увидеть лицо твое все целиком,

Вторая — чтобы твои увидеть глаза,

Последняя — чтобы увидеть губы твои.

И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом,

Непроглядная темень кругом."

Жак Превер

2009 год.

Иногда наступает такой момент, когда прошлое отступает, оставляя в глубинах души призрачные воспоминания и сожаления. Ты четко отдаешь себе отчет в том, что все это было, именно было. Детство, юность, периоды взросления и осознания себя, как самостоятельной личности, различные попытки формирования этой личности, бесконечные переоценивания жизненных ценностей, неотвратимые ошибки на пути, любовь, боль, страсть, страдания, отчаянье, тоска, короткие вспышки счастья и радости, полоса белая, полоса черная — все это неизбежно и, к сожалению, необратимо. Судьба, это не то, что ждет нас впереди. И попытка предугадать, заглянуть в зеркало жизни, всегда обречена на провал. Мы не можем исправить то, что совершили, но обладаем полной властью над будущим. Прошлое и есть судьба. Эта позиция оспорима многими. И у каждого оппонента свои доводы. Склонность людей положиться на судьбу и просто плыть по течению, по истине, достойна жалости. Это удел слабых. Жизнь — это не покорное существование, это борьба и вера. Не в религию, не в суеверия, а в себя и свои силы. Мы несем ответственность за свои поступки и выбираем тот путь, которым хотим идти. Он не всегда легок. Но прежде, чем опустить руки, и отдаться во власть так называемой "судьбе", мы должны четко осознавать, что только мы являемся виновниками своих бед и ошибок. Иногда достаточно одного только слова, чтобы разрушить целый путь к идеалу, которого нет. Начинать сначала всегда нелегко. Дописав последнюю страницу, автор со страхом думает о чистом листе, ему тяжело расстаться с полюбившимися героями. И иногда он начинает писать продолжение. Во время поставить точку — вот, что действительно важно. Но не всегда просто. И не всегда нужно. Никто не знает, куда ведет кривая жизни, кроме творителя судьбы — человека.