— Он — силен. Мила находится под властью его силы. Ты напугал ее прошлой ночью. Но это не значит, что она не поверит тебе. Ты должен вытащить женщину из его лап.

— Не говори мне, что я должен. Я сам себе хозяин. Она не примет меня таким, какой я есть. Никогда.

— Она любит тебя, Ричард. Поэтому сбежала. Ей больно и страшно, но она любит тебя. Ты сам это знаешь. И не идешь за ней, потому что боишься.

— Как бы там ни было, но конец все равно один. Мне придется ее убить. Думаешь, она сможет это понять? — Ричард криво усмехнулся. Из темноты показалась Клэр. Она была бледна. — Ты давно здесь? — властно спросил Ричард.

— Да, мой господин. Думаю, я могу вам помочь.

Глава 8

"Снова поднимаюсь на рассвете,


пью с друзьями, к случаю, вино,


и никто не знает,


что на свете


нет меня уже давным-давно".

Снова был день. Мила не видела света, но знала — солнце уже встало. Бессонная ночь давала о себе знать. Она чувствовала себя совершенно обессилевшей, разбитой, полуживой. Ланкастер снова связал ее перед тем, как уйти на дневной покой. Он долго извинялся и объяснял эту вынужденную меру ее неповиновением и желанием сбежать от него. А хотела ли она этого? Убежала бы? Сон медленно уносил ее, погружая в беспокойное забытье. Спать лучше, чем думать, анализировать, вспоминать, как зубы Ланкастера впивались в шею Зои, а та не произнесла ни звука в знак протеста, или о том, как Ричард проделывал то же самое с Клэр и…. Мила нервно сглотнула. Даже во сне, эта картина не оставляла ее. Все это так нереально, так фантастично, бредово. Ей проще поверить в собственное безумие, чем в существование вампиров и прочей нечисти. Но она видела своими глазами, как заросла рана на запястье Эдуарда. Нет, она не станет об этом думать. У нее совсем не осталось сил. Нужно спать. Что он станет с ней завтра или уже сегодня ночью. Убьет ее Эдуард или нет? Или ненормальная ревнивица Зоя пристрелит? Ей уже безразлично. Скорее бы, хоть какой-то конец. Вчера она не вышла на работу. Наверно, коллеги решили, что она следующая жертва маньяка. Грустит ли кто-нибудь о ней? Сообщили ли Толику? Как выглядело его лицо, когда он узнал, что его жену, возможно, убили? Мила смаковала представление о собственных похоронах, жалела себя, получая какое-то низменное удовольствие. Вряд ли на ее могиле соберется много человек. Это грустно. Очень грустно. Вся жизнь прожита неверно, бесцельно и глупо. Она прятала себя от других, закрывала на замок свое сердце, никого не впускала в свою жизнь. Почему? Если на свете расхаживают такие, как Эдуард и Ричард, то она на их фоне — абсолютно нормальна.


"Она принимала кровавую ванну в большой деревянной лохани. Чтобы ее наполнить Люциане пришлось убить несколько десятков ни в чем не повинных юношей и девушек. Их трупы валялись рядом, сброшенные в одну омерзительную груду. Алая жидкость, почти остывшая, едва прикрывала белоснежную обнаженную грудь женщины. Она слизывала бордовые капли со своих длинных изящных пальцев. Вокруг ее купальницы собрались ее "щенки". Она брызгала в них, и они жадно слизывали расплескавшуюся кровь прямо с каменного пола. Белокурого ангела — одного из любимцев Люцианы, среди них не было. Зато был Эдуард. Он всегда рядом. Он тоже в ванной. Его ноги касаются ее ног. Кровь везде. Это наслаждение, страсть, жажда. Вид крови и ее осязание всегда возбуждают Люциану. Она просто сходит с ума, одурманенная сладковатым запахом. Эдуард знает, как доставить ей удовольствие. Ванна большая. В ней хватит места для двоих. Им будет удобно и сладко заниматься любовью в крови. Его ноздри возбужденно раздуваются. Он — хорош и горяч. Он такой же, как она. Но его одного ей мало. Пресытившись существом, исполненным первозданной жестокости, она захотела кого-то юного, непорочного, свежего. Среди ее игрушек был только один такой — ее белокурый мальчик, который спрятался в пещере, когда здесь началась бойня. До сих пор убивая жертву, он не смотрел ей в глаза, и почти плакал. Это было так трогательно и нелепо. Он же хищник. Разве волк оплакивает убитого зайца? Она приказала, и он явился. Кристально белая рубашка, вырез на груди, черные обтягивающие длинные ноги лосины, лакированные сапоги до колен. Не любоваться им было невозможно. Люциана не сводила с него колдовских зеленых глаз. Он брезгливо взглянул на еще не остывшую груду мертвых тел. Красивый. Ухоженный чистюля. Он мог бы быть идеальным убийцей, хладнокровным, уверенным. Обладая сильным характером и острым умом, он способен превзойти все ее ожидания. Но один недостаток портит все — слишком человек.

— Ты говорила, что мы убиваем, согласно нашей природе, чтобы выжить. Но это — он обвел руками пещеру, это убийство ради забавы, ради прихоти и потакания своим низменным потребностям.

— Еще скажи, что тебе это не нравится. — Холодная улыбка тронула безупречные, запачканные кровью губы.

Она встала на ноги. Кровь тонкими струйками стекала по стройному телу вниз. Завораживающее зрелище. Зверь внутри взирающего на нее молодого человека встрепенулся, ожил, учуял запах крови. Он не мог победить в себе это чудовище. И в этот момент он осознал, как сильно ненавидит ее — королеву ночи, сделавшую его таким. Но звериная часть его желала ее, и он не сопротивлялся инстинкту. Она шагнула ему на встречу. Пальцы прикоснулись к его груди, оставив кровавые следы на белом шелке.

— Ты запачкался, милый. — Ласково пробормотала она, глядя на него из-под опущенных ресниц. — Не хочешь ли раздеться и принять ванну? Я чувствую твой голод. Не сопротивляйся ему.

Потом он вернулся в свой темный угол. Он не видел ее, но слышал, как она насыщается остальными вампирами. Люциана не укрощала свои пороки, она наслаждалась ими. Бесполезно сражаться с силой ее глаз, ее голоса. Она — его повелительница. И единственный способ освободиться от этой черной власти — смерть. Нет, не его смерть. Умереть должна она."

Мила проснулась и повернула голову, всмотрелась в темноту. Ее стражница была на месте. В темноте ее светлые волосы сверкали. Теперь Мила начинала понимать смысл своих снов. Они идут к ней из прошлого, рассказывают ей страшную историю. Это воспоминания, соединяющие их троих — ее, Ричарда и Эдуарда. Апатия завладела ее телом и мыслями. Мила больше не чувствовала боли в связанных конечностях. Ей стало безразлично, что будет дальше. Люциана хотела умереть. Она ждала смерти и ждала ее с предвкушением. Мила тоже не боялась. Та жизнь, что была у нее, все равно закончилась. Она удивлялась, как до сих пор не сошла с ума, и даже мечтала о безумии. Так ей было бы легче пережить ужасную правду.

За спиной блондинки послышался какой-то шум. Мила напрягла зрение и увидела другую хрупкую фигуру. Это была женщина. Она набросилась на Зою с невероятной силой и яростью. Девушка начала отчаянно отбиваться. Их полные свирепой злости крики и судорожное дыхание наполнили комнату. Волосы Зои белым пятном мелькали в кромешной тьме. Она громко и надрывно закричала, а потом послышался глухой звук. Она проиграла и валялась на полу, словно сломанная красивая кукла. Мила не испытала злорадной радости. Ей было даже жаль Зою. Она не ведала, что творила. Она служила своему прекрасному божеству и боготворила его. Нет, Мила не судила ее. Хрупкая фигурка победительницы метнулась к ее кровати. Сначала Ларина даже слегка испугалась, но заметила что-то знакомое в походке, в движении головы, а потом увидела огромные печальные глаза.

— Клэр.! — воскликнула Мила. — Что ты здесь делаешь?

Девушка приложила указательный палец к губам, как бы призывая ее к молчанию, и быстро и проворно развязала веревки, помогла встать на ноги. Клэр оказалась на удивление сильной, а смотрелась этакой болезненной худышкой.

— Пошли. — Тихо сказала она, и поволокла к окну. Она быстро открывала заколоченные ставни. Оставалось только дивиться ее недюжинной физической силе. Свет из открытого окна ударил в глаза. Погода не была солнечной. А жаль.

— А почему через окно? — Мила была немного растеряна таким поворотом событий. — Эдуард спит. В доме больше никого.

— Ошибаешься. Неужели ты думаешь, что он настолько глуп. Мне пришлось отвлечь остальных. Небольшой пиротехнический трюк.

— Ты прямо Лара Крофт, я смотрю. — Чувство юмора не покидало даже в такой момент. Клэр коротко кивнула и влезла на подоконник, затаскивая за собой Милу.

— Ого, это же третий этаж. Я не буду. — испуганно завопила Ларина. Мокрый от дождя асфальт был слишком далеко.

— Ты сможешь. — Уверенно заявила Клэр и толкнула ее в спину. И Мила смогла, приземлившись на асфальт в почти кошачьем мягком прыжке, даже пятки не отшибла. Вот, это да. Больше поудивляться Клэр ей не дала, снова схватив Милу за руку, она потащила ее вперед. Они долго и очень быстро бежали, пока Клэр не затормозила у каких-то кустов. За ними спрятался автомобиль, не узнать который Мила не могла. Она попятилась назад, вырывая руку из цепких пальцев Клэр.

— Нет, ни за что! — севшим от длительного бега голосом выдохнула Мила. В глазах ее застыл страх. Клэр взирала на нее с недоумением.

— В чем дело? Надо сматываться отсюда. — Клэр сделала шаг вперед. Мила выставила вперед руку с серебряным кинжалом, который успела прихватить во время побега. Эдуард, уверенный, что она не сможет его достать, оставил кинжал на столе. Очень не предусмотрительно с его стороны.

— Не подходи. — Угрожающе предупредила Ларина. — Один шаг и сделаю с тобой то, что не доделал твой ненормальный хозяин. Он — вампир, живой труп, он пил твою кровь.

— Я знаю. — Клэр спокойно улыбнулась.

— И ты предлагаешь мне вернуться в его дом? Зачем было спасать меня от одного убийцы, чтобы передать в лапы другому? Что он пообещал тебе в обмен на это? Уж, не вечную ли жизнь? — голос Милы срывался от ярости и страха.