Пейдж Тун - Люси в облаках

– Нет. Только лежа.

– Тебе стоит сходить со мной как-нибудь. Лучше рано утром.

– Это было бы здорово. Когда? – У меня замирает сердце.

– Когда хочешь. Я завтра собираюсь.

– Звучит классно.

«Не слишком ли я тороплюсь?»

Лицо Нейтана проясняется, и он отпивает еще один глоток. Я чувствую, как тепло его тела смешивается с моим, когда мы сидим так близко друг к другу, и мне стоит больших усилий сосредоточиться.

– Так что там за дела с Эми?

«И откуда вдруг вылез этот вопрос?»

– Она моя соседка по квартире, – глубоко вздыхает Уилсон-младший и делает паузу, потом объясняет: – Эми бы хотела стать мне больше, чем другом, но… я не знаю.

– Между вами что-то было? – спрашиваю я и задерживаю дыхание, ожидая ответа.

– Угу.

Нервозность снова подкрадывается, и я не могу сообразить, что сказать. Нейтан, кажется, тоже, так что какое-то время мы сидим в тишине.

– Молли и Сэму она нравится, – произношу я и тут же жалею об этом. Что я, сваха, что ли?

– Наверное, поэтому я и в замешательстве. – Вздыхает он. – Эми хорошая девушка. Но я не знаю… Думаю, Молли просто любит романтические истории. А Сэм хочет, чтобы я был счастлив, как он.

Нейтан стряхивает пепел с сигареты в пепельницу, и от соприкосновения наших рук по мне пробегает дрожь.

Интересно, что бы подумала Молли, если бы узнала, что я мечтаю о младшем брате ее жениха? Чувствую, она нашла бы это забавным. Или предосудительным. Ни от одного из вариантов мне легче не становится.

– Что насчет твоего парня? Ты ему веришь? – тихо спрашивает Нейтан.

– Трудно сказать, – честна я.

– Как давно вы вместе?

– Три года, но иногда мне кажется, что только пару недель, а иногда – что я его вообще не знаю.

Нейтан кивает в темноте.

– Он… фантазер, – осторожно начинаю я. Никогда раньше ни с кем эту проблему не обсуждала. Так почему же считаю нужным изложить это ему? Объясняю: – Ничего серьезного, так, чепуха.

– Приведи пример, – просит Нейтан.

И я рассказываю про Большие Ноги.

Когда мы еще только начали встречаться, Джеймс поехал с моей семьей в отпуск в Испанию. В первый день у бассейна он сказал моим сводным братьям – Тому, которому тогда было восемнадцать, и пятнадцатилетнему Нику, – что очень хочет купить Большие Ноги.

– Что еще за Большие Ноги? – спросили мы, и Джеймс поведал про огромные надувные тапки, похожие на ступни, которые позволяют ходить по воде. Мол, прошлым летом он на таких ходил на юге Франции, и ему никогда не было так весело.

В тот вечер Том, бедный школьник, отказался от третьей пинты пива, потому что хотел приберечь деньги на Большие Ноги, которые надеялся купить назавтра же. Каждый день до конца каникул проходил в поисках. Мы тащили маму и Терри на прогулки через те места, где, как нам казалось, можно приобрести искомое. Мы рыскали по пляжным лавочкам, спортивным магазинам и универмагам и на ломаном испанском спрашивали:

– Лос Большая Ногос! Грандес Ногос!

Мы изображали гигантские перепончатые тапки, а Ник разыгрывал прогулку по воде походкой астронавта.

Безрезультатность поисков и то, что ни у кого на пляже Больших Ног не было, только подстегивали нас поскорее ими обзавестись. Мы с ликованием представляли взгляды отдыхающих, когда мы, ступая по волнам, пошагаем в открытый океан.

Мы так и не смогли найти Большие Ноги.

Спустя полгода, когда Том, только поступивший в университет, пересекся с нами на пару кружек пива, Джеймс сказал ему, что у нас дома есть настоящая маска Дарта Вейдера – подарок дяди, выигравшего небольшое состояние в лотерею. Я никогда не слышала эту историю, так что мы вернулись в нашу квартиру. Том сгорал от нетерпения. Когда Джеймс открыл шкаф под лестницей и достал коробку с маской из тонкого пластика, которая совершенно точно не принадлежала мистеру Вейдеру, Том обвинил его во лжи. И пока Джеймс с бесстрастным лицом продолжал настаивать, братишка только смеялся в ответ.

Пару месяцев спустя Тому, все еще огорченному каникулами, потраченными на поиск Больших Ног, пришло в голову, что Джеймс и про них мог соврать, так что брат спросил напрямую, существуют ли они.

– Нет, – ответил Джеймс: он просто их выдумал.

Том и Ник так никогда его и не простили.

– С ума сойти, – качает головой Нейтан.

– Ну да, но ведь в этом нет ничего криминального, правда? Я имею в виду, что мы все иногда привираем.

Он не отвечает.

– Если призадуматься, это даже чертовски забавно: вот он такой, водит нас по Коста-дель-Соль в поисках огромных надувных ног, все это время прекрасно зная, что их нет в природе. Это ж какое воображение надо иметь! – смеюсь я.

– Да уж.

– Нет, я знаю, это странно. – Вздыхаю. – Пытаюсь убедить себя, что это не так. Но ведь страсть к сочинению вряд ли сопоставима с изменами, правда?

– Не подозреваешь ли ты, что он и вправду тебе изменяет?

– Нет! Он бы никогда, никогда меня не предал. Я действительно так думаю. Не знаю, почему… О, не знаю.

Нейтан не давит на меня, а меняет тему и переключается на более нейтральную: Молли, Сэм и свадьба. Мы целую вечность сидим и болтаем, пока наконец я не подавляю зевок.

– Который час? – спрашивает Нейтан.

– Черт возьми, уже четыре утра!

– Через три часа я обычно просыпаюсь, чтобы начать собираться на серфинг.

– А я через три часа обычно возвращаюсь домой с работы.

– Ты, наверное, измотана. Еще не привыкла к смене поясов?

– Должно быть. Не понимаю, как до сих пор не сплю и разговариваю с тобой.

Но на самом деле я более чем понимаю. Больше всего на свете хотела бы сейчас быть здесь и нигде больше. Наверное, это все пьяные разговоры. Но Нейтан встает, подает мне руку, и я касаюсь ее. Задержавшись на пару секунд, отмечаю, что ладони у него шершавые. Мы смотрим друг другу в глаза в темноте. Я не вижу лица Нейтана и просто рада, что и ему не разглядеть моего румянца.

У меня похмелье, я почти не спала, а глаза словно вымочили в уксусе. Но несмотря на все это, я на седьмом небе от счастья. Мысли постоянно крутятся вокруг Нейтана. О Джеймсе почти и не вспоминаю. Пусть он там хоть полный самолет стюардесс перетрахает – мне плевать, я хочу думать только о сексуальном серфере с растрепанными волосами. Но когда я спустилась, надеясь увидеть своего ночного собеседника за завтраком, меня постигло разочарование.

– Где Нейтан? – уточняю я у Молли.

– Должно быть, уехал на рассвете, – буднично отвечает она.

Но мы же сидели под звездами всего за каких-то пару часов до восхода солнца, так что я могла поклясться, что он где-то тут.

– Во сколько ты легла вчера? – интересуется Молли.

– Ой, не помню точно. Вскоре после того, как вы, ребята, ушли.

Не знаю, почему я не сказала подруге, что мы с Нейтаном проболтали до четырех утра. Наверное, хотела сохранить этот секрет только между нами.

Держу телефон под рукой на случай, если вчерашний компаньон позвонит с предложением заняться серфингом, хотя я уверена – он не взял мой номер. Жаль, что мы не договорились о новой встрече. Мы обсуждали, что возможно пойдем сегодня, но сейчас мысль отправиться на пляж вдвоем кажется нереальной. Интересно, не забыл ли об этом разговоре Нейтан. В конце концов, мы изрядно набрались.

После обеда на несколько часов идем с Молли в магазин. При каждом тренькании колокольчика, извещающего об очередном покупателе, раскалывается голова, а плаксивый ритм-энд-блюз из динамиков только усугубляет боль. К счастью, сегодня днем начальницы Молли нет: не уверена, насколько бы ей понравилось, что покупателям приходится лицезреть возле кассы позеленевшую с похмелья девицу.

– Ты сегодня какая-то тихая, – беспокоится Молли. – Надеюсь, не переживаешь до сих пор насчет Джеймса?

– О нет, даже не думаю, – отмахиваюсь я от подруги, наверное, слишком поспешно. В ее лице что-то на секунду меняется, и я не могу понять, что бы это значило. Стону: – Ну, то есть, я скучаю по нему. Просто перепила.

Она как-то странно улыбается, но расспросы не продолжает.

На самом деле я не хочу разговаривать, потому что слишком занята бесконечной прокруткой в голове ночной беседы. Я бы с легкостью осталась болтать с Нейтаном на крыльце до рассвета.

Прошлой ночью, когда он пошел спать в свою комнату, я слышала его вздох: в нем было столько печали. То, что раньше было подростковым пристанищем парня, теперь стало тщательно убранным местом ночлега для случайных клиентов. Даже не могу представить, каково было Нейтану потерять родителей в пятнадцать лет. До сих пор жалею, что меня не было рядом с Сэмом, когда произошла трагедия. Но у него, по крайней мере, была Молли. Я тогда из-за этого эгоистично ревновала, но, видимо, как раз в то время друзья наконец поняли ценность своих отношений.

Ранним вечером, когда усталость окончательно сваливает меня с ног, говорю Молли и Сэму, что тяжелый случай синдрома смены часовых поясов окончательно доконал меня, и иду в кровать. Наверное, я больше не увижу Нейтана до свадьбы. До нее еще девять дней, а я не знаю, как мне дождаться. Интересно, пройдет ли это странное умопомешательство к утру?

Только задремала, пищит телефон. Просыпаюсь и тянусь за ним с мыслью, что это, наверное, Нейтан. Но это смска от Джеймса, и я чувствую себя разочарованной и одураченной. Он просит перезвонить, но я не хочу. Мне не дает покоя разговор с Нейтаном про «истории» моего бойфренда. Беспокойство только растет, вместо того чтобы проходить, и я опять сомневаюсь в Джеймсе.

Снова пытаюсь заснуть, но через десять минут телефон начинает звонить. Нейтан? Я всем сердцем надеюсь, что да.

Нет, это Джеймс. Ну конечно, он.

– Люси! Привет, как ты?

– Сплю.

– О, детка, прости. Мне следовало знать. Погоди, разве там сейчас не всего полдесятого?