Пейдж Тун - Люси в облаках

– Он тебе нравится? – спрашивает Джеймс, пытливо заглядывая мне в глаза.

– Нет! – смеюсь я.

– Правда?

– Джеймс, не глупи.

Он протягивает руку и большим пальцем потирает мой сосок через футболку. Затем обхватывает ладонями мое лицо и начинает целовать, сначала медленно, потом сильнее, задействуя все свое мастерство. Я все более страстно отвечаю, а Джеймс между тем расстегивает ремень на брюках.

Но после того как мы заканчиваем, я чувствую себя грязной.

– Ты серьезно? – визжит Хлоя в понедельник.

– Ш-ш-ш! Может, еще ничего и не выйдет. Он пока наводит справки.

– Люси, во сколько ты собираешься встречать клиентов? – со своего рабочего места взывает Мэнди, прерывая наши сплетни.

– Машина будет через двадцать минут, – кричу в ответ.

«Титёшки» прилетают из Португалии, где проводили промо-тур по барам и ночным клубам провинции Алгарви. Хлоя едет со мной забрать их из аэропорта, потому что с места в карьер мы начинаем «операцию». У нас совсем немного времени, поскольку видео в Интернет надо бы запустить уже завтра.

Два часа спустя мы стоим на южном берегу Темзы у знаменитого лондонского колеса обозрения, известного как Лондонский Глаз, и Хлоя изо всех сил пытается удержать камеру неподвижно, стараясь не рассмеяться над тем, как перед объективом крутятся и вертятся трое участников «Титёшек». Я запускаю песню на портативном магнитофоне и все сильнее мечтаю провалиться сквозь землю по мере того, как вокруг нас разрастается толпа. Вдруг две девчушки лет девяти-десяти присоединяются к танцу. Алексей, парнишка из группы, изображает невероятный восторг и зовет их в мельтешащий хоровод.

Мока-Чока хороша!

Мока-Чока не спеша!

Мока-Чока вот прям ща!

Давай! Давай! Давай!

Песня продолжается, и в компанию добавляется все больше ребятишек. Следом подключаются несколько хохочущих студентов. Девушки из группы, Регина и Варвара, присоединяются к Алексею, вдохновенно приглашая каждого вновь подошедшего потанцевать. Регина, блондиночка, тянет и меня. Состроив храбрую мину, сливаюсь с общим безумием, а людей вокруг становится все больше и больше.

То же самое повторяется у Букингемского дворца, только в этот раз все получается еще забавнее из-за стражников, изо всех сил старающихся на нас не смотреть.

К концу дня мы с Хлоей не можем выкинуть проклятую песенку из головы. Я продолжаю ее мурлыкать, пытаясь заснуть, и утром, когда просыпаюсь. В душе я пою ее вслух.

– Люси, заткнись! – вопит из спальни Джеймс.

– Я не шучу, – кричит он.

Но я не в силах остановиться. Не могу не отдать группе должное: их песенка – весьма прилипчивая гадость.

– Ты в «Кью» звонила? – Во вторник утром я в ужасе задерживаю дыхание, глядя, как Джемма кладет трубку. Как тревожно. – Что они сказали?

– «Нет, спасибо».

– Ничего удивительного.

Это, пожалуй, самая сюрреалистичная неделя в моей жизни. Доставляя самую дурацкую и ужасную группу на свете в редакции всех журналов и газет, разрешивших нам приехать, я продолжаю помнить, что Нейтан собирается в Англию. Я дрожу от волнения всякий раз, когда думаю о нем, но пытаюсь не уделять этим мыслям много времени. Может быть, у него еще ничего и не получится.

В четверг мы с Хлоей сопровождаем Алексея, Варвару и Регину, которые начинают четырехдневный тур по клубам Манчестера, Бирмингема, Глазго и Кардиффа, и с изумлением наблюдаем за тем, как группе удается вовлечь в безумную пляску целые танцполы.

Вконец выдохшиеся, в воскресенье ночью возвращаемся в Лондон. А ведь раскрутка по радио и телевидению еще не началась! Сингл выходит утром в понедельник.

На следующей неделе все то же самое: рекламный туман. Мы уже набрали больше ста пятидесяти тысяч просмотров на «Ютуб», и их количество с каждым часом только растет. Во вторник Мэнди вызывает меня к себе и не может удержаться от улыбки.

– Смотри, – говорит она, указывая на монитор. Появились промежуточные результаты недели по синглу. «Титёшки» и их «Мока-Чока» попали на вершины чартов, на тридцать тысяч проданных копий обогнав ближайших соперников. Это сенсация! – Думаю, сейчас самое время открыть шампанское, а, Люси?

– Не знаю, – улыбаюсь я. – Мы же не хотим сглазить…

Но диск продолжает разлетаться с полок, а интернет-продажи зашкаливают. Диджеи стонут и рыдают, снова и снова проигрывая новый хит, но деваться им некуда, поскольку он в плей-листе каждой радиостанции. Кажется, все Соединенное Королевство попало во власть безумия «Мока-Чока».

В пятницу Мэнди объявляет, что несколько бокалов шампанского уже точно ничего не смогут сглазить – ничто не помешает этому синглу возглавить воскресные хит-парады. Она открывает бутылку и даже улыбается, когда шампанское выплескивается на ковер.

– За Люси, – говорит она, поднимая бокал. – Я знала, что если кто-то способен это сделать, то это ты. Ну и Хлоя с Джеммой, конечно. Вы все, девочки, проделали потрясающую работу. Правда. Потрясающую.

Когда я вечером встречаюсь с Карен и Риной, в венах до сих пор бурлят пузырьки шампанского и радость от хвалебных слов. Мы идем на «Грязные танцы» и встречаемся у театра в семь пятнадцать, как раз перед началом представления. Короткий антракт пролетает незаметно, поэтому только после шоу, когда мы уютно устраиваемся в уголке бара в Сохо, наконец удается спокойно поболтать.

– Никто не загонит Бейби в угол! – выкрикивает Карен, возвращаясь от стойки с тремя «Морскими бризами». Мы с Риной съеживаемся и смущенно поглядываем на остальных посетителей. – Чем занимались на неделе, девчата? – усмехается Карен. Она снова сменила прическу. Сейчас из-под ее крашеных в черный цвет волос торчат нарощенные блондинистые пряди. И опять я не в восторге.

– Вы песню «Мока-Чока» слышали? – спрашиваю я, потягивая коктейль из водки, клюквы и грейпфрута.

– Ненавижу ее! – ахает Карен, всплескивая руками.

– Какую песню? – перебивает Рина.

– Ты ее знаешь, – стонет Карен. – «Глянь-ка! Глянь-ка, что тут! Вот что! Мока-Чока! Знаешь! Это круто! Мока! Мока-Чока!»

– Очень неплохо, – смеюсь я.

Рина кивает, узнав песню.

– Понимаю, что ты имеешь в виду…

– Такая фигня. И что с ней? – Карен поворачивается ко мне.

– Прошу меня простить, – паясничаю я.

– В смысле?

– Я делала для них пиар-компанию. В воскресенье они станут номером один.

– О боже, пожалуйста, нет! Я больше не могу называть тебя подругой! – восклицает Карен, со всех сторон привлекая к себе недоуменные взгляды.

– Но она не так уж и плоха, – смеется Рина. – Довольно прилипчивый мотивчик. Мне даже нравится.

Карен презрительно смотрит на нее.

– Нет, нет, Рина, все в порядке, не нужно ее хвалить, – говорю я. – Я знаю, что это одна из худших песен в истории человечества.

– Одна из? – возмущается Карен. – Я бы сказала, самая худшая. Кто они такие? Как их зовут? Вагина и Вульвара или что-то в этом роде?

– Парня зовут Алексей…

– Парня? Ты уверена? – перебивает Карен.

– А девушек – Регина и Варвара, – смеюсь я.

– Мне больше по душе мои имена, – продолжает Карен. – Если произнести их с русским акцентом, вполне может прокатить. «Здрасьте, меня зовут Вульвара, а то моя подруга Вагина… Мы прибыли с планеты Титёшек». – Мы с Риной заливаемся смехом. – Есть еще новости? – спрашивает Карен, когда мы перестаем хохотать. – Что там у вас с Джеймсом? Все нормально?

Я сразу начинаю колебаться, разрываясь между желанием поведать о Нейтане и пониманием, что по-хорошему этого делать не стоит. Вдруг по какому-то импульсу чувствую, что не могу удержаться.

– Так он приедет через два с половиной месяца? – по окончании рассказа уточняет Карен. Она с пристальным вниманием слушала всю историю, не прерывая и не отвлекаясь. Честно говоря, это несколько сбивало с мысли.

– Да, – соглашаюсь я.

– Люси, какого черта ты творишь? Играешь с огнем, и это не слишком-то умно с твоей стороны.

Бред какой-то. Стоило довериться своей интуиции!

– Я не одобряю измену, – выносит вердикт Карен.

– Я не изменяю Джеймсу! Нейтан просто друг! – Зря я открыла рот. Лучше было бы держать его на замке. Я рассчитывала на сочувствие, а вот осуждения не ожидала.

– Да, конечно… – Она удрученно на меня смотрит. – Постарайся, чтобы так и оставалось. Если дойдет до секса, не говори, что я тебя не предупреждала.

– Успокойся, ради всего святого. Я не предала бы Джеймса! – А вдруг? – Я просто на самом деле совершенно запуталась.

– Карен, успокойся, – вступает Рина. – Думаю, Люси знает, что делает.

– Ладно, ладно! – сдается Карен. – Просто не хочу, чтобы она страдала, вот и все.

Тут-то я и вспоминаю, что первый парень Карен изменил ей, когда она уехала учиться в Лондон, а он остался в Гулле. Интересно, не поэтому ли она так резко отреагировала?

– Ты одна из моих лучших подруг, в курсе? – спрашивает она с протяжным йоркширским акцентом, хватая мою руку. Я смотрю в ее карие глаза. – Вся проблема в твоем дурацком знаке зодиака. – Она отпускает меня и откидывается обратно на сидение.

– А что с ним не так?

– Ты Весы. Как и я. Всегда и все взвешиваешь. Сомнения, сомнения.

– Но ты ведь уверена в Алане?

– Конечно, он прелесть. Но ты помнишь, как я разрывалась между журналистикой и парикмахерским делом.

– Точно. – Я расслабляюсь и поворачиваюсь к Рине, вопросительно глядя: – Ты что думаешь? – Я еще не слышала ее вердикта.

– Люси, ты всегда была умницей, – говорит подруга, и в ее устах это звучит совсем не снисходительно. – Знаю, ты все сделаешь правильно.

Внезапно из динамиков раздаются первые аккорды «Мока-Чока».

– Давайте танцевать! – вскакиваю я под стон Карен, которая, тем не менее, все равно встает и пытается повторять за мной движения, и в баре воцаряется хаос.