– О, малышка, да ты, наверное, без сил!

Джеймс вкатывает чемодан в подъезд и волочит по серому грязному ковру, заваленному кипами рекламных листовок. Я тащусь следом, отрешенно глядя на своего с иголочки одетого парня.

Джеймс открывает замок и толкает дверь правым плечом, придерживая ее, пока я вхожу. Мы оба запыхались. Потом он крепко обнимает меня, на несколько секунд плотно прижимая к себе. Дыхание постепенно восстанавливается. Накатывает странное чувство, будто я неверна Нейтану.

Наконец Джеймс отстраняется и осматривает меня изучающим взглядом. Такой стильный в сшитом на заказ черном костюме, белоснежной рубашке и галстуке в темно-синюю и бирюзовую полоски.

– Ты изменился, – говорю я.

– Это из-за стрижки, – улыбается он.

– А, правда…

Замечаю, что его песочного цвета волосы стали немного короче. И не такие растрепанные.

– Боже мой, выглядишь измученной, – отмечает он. – В самолете хоть поспала?

Качаю головой, украдкой вспоминая, как провела почти весь полет от Сингапура без сна, слушая кассету Нейтана.

– Иди-ка сюда и зацени.

Шагаю за ним в гостиную. Все то же самое – черное и белое.

– Ну? – нетерпеливо вопрошает Джеймс. Скольжу глазами слева направо, мимо черного кожаного дивана, на покупке которого он настоял, мимо стильного кофейного столика из белого акрила и газетницы в тон, пока наконец взгляд не падает на телевизор. Похоже, мы стали счастливыми обладателями плазмы.

– О!

– Нравится? Звук – отпад. Думаю, идеальный вариант для дисков, что ты смотришь по работе.

– Ну да, – бормочу я.

– Тебе не нравится? – с удрученным видом спрашивает он.

– Нет-нет, что ты! Потрясающий. Я просто сильно устала, вот и все, – развожу я руками. – Не могу оценить его по достоинству. Полет длился целую вечность. – Кажется, мои слова его успокаивают. – Ты вечером все покажешь, хорошо?

Однако Джеймс хватает пульт и тычет им в сторону телика, но потом замирает и глядит на часы.

– Ой, вообще-то мне совсем пора. – Швыряет пульт обратно на кофейный столик и целует меня в губы. – Но как бы я хотел остаться. Черт, идти на это проклятое утреннее совещание или припоздать?.. – хрипловато добавляет он и целует меня опять, но уже медленнее.

Его губы словно чужие. Отодвигаюсь.

– В чем дело?

– Я еще зубы не чистила.

– Тогда ладно.

Он наклоняется, чмокает меня в щеку и снова обнимает. Заставляю себя расслабиться, потому что чувствую только напряжение. Тело Джеймса горячее, и я вдыхаю запах лосьона после бритья. Сейчас бойфренд кажется уже не таким далеким.

– Ладно, красотка, я пошел, – наконец выдает он и отстраняется. Еще раз целует меня. – Как здорово, что ты вернулась.

После его ухода подхожу к окну и выглядываю из-за жалюзи на улицу. Когда Джеймс заворачивает за угол и исчезает из виду, иду в спальню. Откинув пуховое одеяло с пододеяльником из белого египетского хлопка, изучаю простыню. Ничего подозрительного. Нагибаюсь и обнюхиваю ее. Недавно постирана? Или она после двух недель всегда так пахнет? Проверяю наволочки на предмет шального женского волоска и, наконец, шарю под матрасом в поисках белья или чего-нибудь еще, что любовница Джеймса могла бы здесь оставить. Ничего. Люси, не дури.

На кухне ставлю чайник и наливаю немного молока на дно белой чашки. Бросаю сверху пакетик с заваркой и заливаю крепким кипятком, размешивая ложкой, пока молочная вода не темнеет. Я все время думаю о Нейтане. С этих пор буду заваривать чай только его коронным способом. Через минуту вылавливаю пакетик и дую на воду, прежде чем отхлебнуть для пробы. Передержала – получилось чересчур крепко. Вдруг внезапно накатывает тоска.

Я так много плакала за последние тридцать шесть часов, что не пойму, как во мне еще могли остаться слезы, но глаза снова увлажняются. Возвращаюсь в спальню и с сумкой залезаю на кровать. Достаю плеер, ложусь и слушаю кассету Нейтана. Я не хочу быть здесь. Все неправильно. Так неправильно. На улице должен идти дождь. Должно быть холодно, серо и противно, как обычно, когда возвращаешься из отпуска, а не ясно, морозно и солнечно. И я должна пребывать на седьмом небе от счастья в ожидании вечера со своим уже три года как парнем, но мысль об этом наполняет меня лишь ужасом. Я здесь, одна в квартире, одна на двуспальной кровати на другом конце мира, и отдала бы все на свете за то, чтобы рядом оказался симпатичный взъерошенный серфер.

А не Джеймс.

Наконец музыка из наушников начинает тянуться все медленнее, и я сдаюсь, понимая, что батарейкам пришел каюк. Надо будет позже купить новые. Я совсем разбита. Ставлю будильник на три часа сна, переодеваюсь в удобную пижаму и забираюсь под одеяло.

Будит меня звонок домашнего телефона. Я так устала. Чувство, будто в меня песка насыпали. Шарю по тумбочке в поисках трубки и хриплю:

– Алло?

– Привет, детка. – Джеймс. – Спишь?

– М-м-м… – От усталости я едва могу говорить.

– Вставай-вставай. Сейчас выспишься, а вечером не заснешь.

– М-м-м…

– Послушай. Я немного задержусь – в полшестого встреча с начальником. Не мог ему отказать. Так что буду дома где-то около восьми. Хочешь, прикуплю чего по дороге? Или закажем с доставкой?

– О, не знаю. Я сама что-нибудь куплю.

Прогулка пойдет на пользу, даже на соседнюю улицу.

– Ну и ладненько. Жду не дождусь вечера, родная. Не засыпай!

Он кладет трубку, и тут сигналит будильник: трехчасовой сон окончен.

В квартире холодно. Включив отопление, ковыляю в уборную и наполняю ванну, от души плеснув в нее пены. Погружаюсь туда медленно, позволяя для начала ногам привыкнуть к горячей воде, а потом опускаюсь по шею. Взбиваю пену над собой и утопаю в ней почти вся. Пузырьки симпатично переливаются в свете светильников. Я лежу, осматривая прелестную чистенькую ванную, и вдруг испытываю удовлетворение. Вся комната белая, за исключением разве что темно-зеленых полотенец на сушилке. Обожаю ее. Чистота проясняет ум, хотя я и не из числа сумасшедших аккуратисток. Вспоминаю Джеймса, всего из себя ухоженного, в сшитом на заказ костюме, и чувствую удивительный прилив нежности. Это мой парень. Не могу поверить, что он вот так просто пошел и купил телевизор. Для моих дисков! На работе мы почти не занимаемся видеопиаром. Но мелодрамки смотреть будет классно.

Когда мне становится так жарко, что уже стоит принять холодный душ, выдавливаю на ладошку хорошую порцию отшелушивающего скраба и натираю руки и ноги. Кожу сильно царапает, а цитрусовый запах щекочет ноздри. Снова ухожу под воду и смываю с себя все, затем выдергиваю затычку, встаю и стряхиваю с себя прилипшую пену. Ступаю на темно-зеленый коврик и вытираюсь, чувствуя себя чистой и свежей. Потом оборачиваюсь осмотреть опустевшую ванну. Уныло думаю: «Вот и весь мой загар». На дне ванны грязная пена. Включаю душ и смываю ее в трубу. Звоню маме сообщить, что я дома и у меня все хорошо. Она жаждет услышать подробности о том, как сильно изменился Мэнли, и как это было – снова оказаться «дома», но ее расспросы навевают на меня тоску, так что обещаю перезвонить позже и обо всем хорошенько поболтать. Остаток дня провожу, распаковывая и стирая вещи. В конце концов хватаю плащ, шарф с перчатками и выхожу на улицу. Пока иду к супермаркету, передо мной скачет голубь, пытаясь увернуться от моих ног без помощи крыльев. На кассе замечаю батарейки и покупаю их, хоть мне и немного стыдно.

Возвращаюсь домой уже совсем не в том настроении, какое было утром. Наша черно-белая гостиная уютная и опрятная радует, и меня охватывает непреодолимое желание улечься на диван и посмотреть телик.

Новый пульт не такой уж и сложный в управлении, так что я удобно располагаюсь на белых мягких подушках и переключаю каналы спутникового ТВ. Вспомнив разговор с Джеймсом из сиднейского аэропорта, ищу «Ю-кей голд» и, найдя, с облегчением улыбаюсь. Позже меняю севшие батарейки из плеера на новые и, открыв шкаф в спальне, заглядываю вглубь обувной полки. Беру плеер и пустой подкассетник с корявыми надписями, сделанными рукой Нейтана, и прячу за коробки с туфлями. Я действительно не хочу выяснять с Джеймсом подробности моих новых приобретений.

Закрыв дверь шкафа, сталкиваюсь со своим отражением. Бледное лицо с вороватым выражением, а глаза все еще припухшие от слез. И вдруг я слышу, как Джеймс открывает дверь.

– Привет! – кричу я, выходя из спальни в гостиную.

– Привет.

Он закрывает за собой дверь и устало целует меня в губы.

– Как встреча? Ты что-то рано.

– … все нормально. Дерек хотел, чтобы я ввел его в курс ситуации по договору с «Бригеделлис». Это инвестиционный банк, тут недалеко, за углом, и они все еще не подготовили документы… Прости, это все очень скучно, – с улыбкой завершает он. – А что готовится?

– Лазанья.

– Класс. – Джеймс расстегивает пиджак и развязывает галстук.

Вернувшись на кухню, заглядываю в духовку. Сырная корочка только начинает подрумяниваться.

Джеймс присоединяется через минуту.

– Что будем пить? Красное?

– Конечно.

Я накрываю стол в гостиной, а он появляется с двумя бокалами вина.

– Свечи?

– Конечно, – повторяю я.

Джеймс достает из шкафа пару чайных свечей и зажигает их с помощью спичек с голубыми головками из прикольного коробка.

– Где ты такие достал? – спрашиваю я.

– Унес из бара возле работы. Новое местечко, – отвечает он походя.

Молча киваю в ответ. Как бы мне хотелось не чувствовать ничего из-за того, что он гуляет без меня.

Возвращаясь в гостиную с лазаньей, застаю Джеймса за столом с пультом в руках. Ставлю тарелки и собираюсь сесть, но он хватается за мое запястье.

– Иди сюда, детка. – Притягивает меня к себе на колени. – Как тебе подарок? Разве не прелесть, а? Послушай, какой звук.

И он прибавляет громкости.

– Джеймс! А соседи?

Но он не унимается.

– Джеймс! – кричу я.