Сидней – Лондон

Воскресенье. Вылет: Сидней, 16:55

Понедельник. Прилет: Лондон, Хитроу, 05:25

Время в пути: 23 ч. 30 мин.

Салон не полон даже наполовину, так что рыжий сосед поворачивается ко мне и с сильным немецким акцентом говорит, что пересядет на пустой ряд через проход. Пожелав приятного полета, он забирает свои вещи. Гляжу в иллюминатор на солнечный сиднейский день. Нейтан будет наслаждаться тусовкой на пляже. А Эми будет наслаждаться тем, что получила Нейтана в полное распоряжение.

На крошечном экране мелькают кадры какого-то второсортного фильма про Австралию. Вслед за скачущими по полю лошадьми появляются виноградники. Высокие горы и водопады уступают место голубому океану и белым пляжам. Потом я вижу серфера. Он приседает и скользит сквозь волну, вверх и вниз по гребню, пока наконец не выпрямляется на доске и не погружается медленно в океан. Совсем как Нейтан, когда я в первый раз увидела, как он катается. Боже мой.

Скажет ли он Эми когда-нибудь, что она его не интересует? Или все же интересует? Сэм и Молли в силах его убедить, что так и есть. Нейтан и Эми могли бы пожениться и родить детей. Кажется, от таких мыслей мое сердце способно разорваться. И я вновь возвращаюсь к Джеймсу. Не хочу его видеть. Мысли полностью заняты Нейтаном, и я не желаю отдавать Джеймсу даже маленького их уголка. Я еще не готова отпустить Нейтана.

Достаю кассету, что он приготовил для меня, и разглядываю небрежно написанные от руки названия: «Укрой меня», «Ведущий телешоу»… Узнаю знакомые группы: «Радиохед», «Роллинг стоунз». Крепко прижимаю подарок к груди. Нужно купить кассетный плеер в Сингапуре, чтобы все это послушать. Интересно, их еще выпускают? Джеймс решит, что я сошла с ума. Он помешан на технических новинках.

Самолет разгоняется, отчего меня вжимает в кресло, и наконец мы отрываемся от земли и набираем высоту. Смотрю сверху на залитые солнцем улицы и замечаю небоскребы города. Оперный театр и Харбор-Бридж словно игрушечные. Вижу зелень Ботанического сада и закрываю глаза, вспоминая тот момент, когда Нейтан меня почти поцеловал. Да, он меня почти поцеловал. Представляю, как он касается руками моего лица – и наши губы соприкасаются.

Голова кружится, а потом снова накатывает тоска.

Он ушел. Все кончено. То, что могло бы случиться, не случилось, и я лечу домой.

В параллельной вселенной Нейтан сидит на кровати, играя на своей гитаре и лениво глядя на меня. Я наклоняюсь и касаюсь его ноги, он кладет гитару на пол и притягивает меня к себе, усаживает на колени. Вот он раздевает меня: стаскивает через голову влажную футболку и расстегивает бюстгальтер. Я отстраняюсь, а он снимает свою застиранную коричневую майку и прижимает меня спиной к себе. Целует: мои губы, щеки, шею. Потом обнимает и переворачивает так, что я оказываюсь под ним. Он нависает надо мной и, переходя к бедрам, стягивает с меня юбку, а серо-голубые глаза смотрят прямо мне в душу.

«Я люблю его. Я люблю его».

Можно бросить Джеймса, вернуться. Но я даже не знаю, что ко мне чувствует Нейтан. Он вообще что-нибудь чувствует? Или я все неправильно поняла? Гоню сомнения прочь и возвращаюсь к фантазиям, в которых и провожу оставшееся время, пока наконец не оказываюсь дома.

Глава 10

За окном темная погожая ночь, когда мы подлетаем к Хитроу. Вижу россыпь маленьких городков, их огни мерцают, словно созвездия на Млечном Пути. Я почти посадила второй набор батареек новоприобретенного кассетного плеера, всю дорогу из Сингапура без перерыва слушая запись, что подарил мне Нейтан. И я не спала.

Смотрю в иллюминатор, стараясь разглядеть Кастрюлю. Я время от времени пыталась найти ее, но в конце концов сдалась. Должно быть, ее видно с другого борта самолета.

Мы приземляемся около половины шестого утра понедельника. Пока доберусь до дома, Джеймс, наверное, успеет уехать на работу.

Через час с четвертью силюсь затащить чемодан на экспресс до Паддингтонского вокзала, и никто даже не вызывается мне помочь. Невольно вспоминаю, как Сэм закидывал мой багаж на кучу саженцев в своем пикапе, когда я приехала в Сидней. Кажется, это было так давно, хотя прошло всего две недели.

Сэм с Молли уже наслаждаются медовым месяцем. Сейчас в Сиднее около шести вечера. Интересно, что делает Нейтан? Я до сих пор не перевела часы на лондонское время и не знаю, когда решусь сделать это.

На вокзале стаскиваю чемодан с подножки вагона и качу его по перрону, оставляя позади других пассажиров. Стеклянный потолок в форме купола так грязен, что воздух кажется коричневым, но из выбитой створки все же пробиваются лучи света. Замечательный зимний день.

Вообще-то, соображаю я, на календаре март, и, формально говоря, уже весна.

Кладу чемодан на платформу и расстегиваю молнию. Достаю черное шерстяное зимнее пальто до колен и ухожу прочь от гула двигателей и кондукторских свистков к стоянке такси. Мы живем всего в пяти минутах езды отсюда, и все, чего я хочу – попасть домой и выпить чашечку чая.

Радостное предвкушение встречи с домом быстро проходит. На парковке в ожидании черных кэбов стоит длиннющая очередь – вот что значит прилетать в Лондон в час пик.

Может, прогуляться? Синий указатель над головой дает знать, что до Мэрилебона всего километр с небольшим. Делов-то. Миную «Хилтон» с его долговязым швейцаром в цилиндре и фраке и устремляюсь в сквер, обсаженный высокими деревьями. Чемодан противно грохочет по неровному тротуару.

Солнце бьет прямо в глаза, и я почти ничего не вижу. Перехожу дорогу, вдруг из-за угла выскакивает скутер и, едва не задев меня и перепугав до чертиков, проносится мимо. Забавно, что здесь, в это время года, солнечные очки нужны больше, чем в жарком Сиднее.

Руки посинели от холода, и я жалею, что не взяла с собой перчатки. Морозный воздух обжигает ноздри, так что приходится дышать через рот, выдыхая белые клубы пара. Начинаю думать, что пешая прогулка была не такой уж и хорошей затеей. Оглядываюсь по сторонам в поисках такси, но вокруг нет ни одного. Над зданием из красного кирпича пролетает самолет, поднимаясь все выше в небо. Внезапно накатывает отчаяние.

Интересно, дома ли Джеймс? Зависит от того, назначено ли у него утреннее совещание. В каком-то смысле хочу, чтобы он уже ушел, дав мне время собраться с мыслями. Не уверена, что готова с ним встретиться. Или поговорить. Стоило бы позвонить ему и сказать, что прилетела, хотя я еще даже не включила телефон после посадки.

Тут же приходит на ум, что Нейтан мог оставить мне сообщение. Останавливаюсь и, притопывая ногой в нетерпении, жду с минуту, пока оператор не извещает меня об одном оставленном голосовом сообщении. Но это просто Джеймс торопит меня домой, чтобы увидеться до ухода на работу. В расстроенных чувствах убираю мобильник в сумку.

И вот наконец я на Мэрилебон-роуд. Жду у кромки тротуара, пока поток машин не замирает, перехожу дорогу, огибаю станцию метро и иду к Дорсет-сквер. Тот всегда красиво выглядит, даже зимой, с голыми стволами, а летом он и вовсе божественен: весь в раскидистых деревьях и живых изгородях, везде зеленая трава и парковые скамейки. Но, к сожалению, он частный, и у нас нет ключей. Вспоминаю, как Джеймс привел меня сюда прошлым летом.

Мы только купили квартиру, и оба были так счастливы наконец получить свое жилье после долгих лет мыканья по съемным углам. Даже несмотря на то, что родители Джеймса серьезно помогли деньгами, да и Терри с мамой выдали мне средств с моего счета, все равно казалось, что квартира только наша. Всего лишь маленькая захламленная двушка, но мы мечтали превратить ее в семейное гнездышко. Мы оформили сделку в среду, и хотя до выходных еще не успели окончательно переехать, решили взять спальники и переночевать там вместе. Было чертовски неудобно спать на полу без матрасов, но мы отлично провели ночь – хихикали и пили красное вино. В тот уик-энд стояла замечательная погода. Ясная июльская суббота с прохладным ветерком. Квартира была завалена коробками, и мы замучались таскать их на третий этаж по лестнице. Я предложила Джеймсу сбегать вниз и купить чего-нибудь в местном супермаркете. Он ушел и словно сквозь землю провалился. И только я начала обижаться, что негодяй отлынивает от работы, он позвонил и попросил спуститься. Джеймс говорил так самодовольно, что я решила, будто ему повстречался кто-то из друзей, но когда вышла на улицу и огляделась, его нигде не было видно. Мобильный снова зазвонил, и Джеймс попросил подойти к скверу. Я обнаружила проказника, со шкодливой физиономией стоящего за черным ограждением.

– Джеймс, туда нельзя! Это частная собственность!

– Все в порядке, они меня пустили, – указал он на молодую пару, играющую с ребенком в другом конце сквера.

Джеймс организовал пикник на траве. Он даже захватил с собой плед и бутылку игристого вина.

Сейчас я смотрю на этот маленький сквер, где из-под земли робко пробиваются крохотные белые подснежники, и улыбаюсь, вспоминая, каким романтичным был тогда мой возлюбленный. Но меланхолия снова ядом просачивается в душу, и от улыбки не остается и следа.

Не хочу быть здесь. Я хочу в милый сердцу Сидней. В жаркие объятия Нейтана. С трудом сдерживая щемящую боль в груди, пересекаю дорогу в направлении нашей улицы.

Руки уже промерзли до костей, и я совсем замучилась. Наконец подходя к дому, не могу смириться с мыслью, что придется переть чемодан до квартиры по лестнице. И тут открывается входная дверь.

– Люси! – вылетает из подъезда Джеймс. – Какая удача! Я как раз уходил. – Он заключает меня в жаркие объятия. – Не знал точно, в котором часу ты вернешься. Получила мое сообщение?

– Ага… Я спешила, как могла.

– Ты закоченела, – причитает он, растирая мои руки. – Постой, дай я затащу наверх твой багаж.

– Я просто шла пешком от Паддингтона! – не выдерживаю я, внезапно почувствовав, как отчаянно хочу, чтобы меня пожалели.