— За Люси, — говорит она, поднимая бокал. — Я знала, что если кто-то способен это сделать, то это ты. Ну и Хлоя с Джеммой, конечно. Вы все, девочки, проделали потрясающую работу. Правда. Потрясающую. 

Когда я вечером встречаюсь с Карен и Риной, в венах до сих пор бурлят пузырьки шампанского и радость от хвалебных слов. Мы идем на «Грязные танцы» и встречаемся у театра в семь пятнадцать, как раз перед началом представления. Короткий антракт пролетает незаметно, поэтому только после шоу, когда мы уютно устраиваемся в уголке бара в Сохо, наконец удается спокойно поболтать. 

— Никто не загонит Бейби в угол! — выкрикивает Карен, возвращаясь от стойки с тремя «Морскими бризами». Мы с Риной съеживаемся и смущенно поглядываем на остальных посетителей. — Чем занимались на неделе, девчата? — усмехается Карен. Она снова сменила прическу. Сейчас из-под ее собственных, крашеных в черный цвет волос торчат нарощенные блондинистые пряди. И опять я не в восторге. 

— Ну, песню «Мока-Чока» слышали? — спрашиваю я, потягивая коктейль из водки, клюквы и грейпфрута. 

— Ненавижу ее! — ахает Карен, всплескивая руками. 

— Какую песню? — перебивает Рина. 

— Ты ее знаешь, — стонет Карен. — «Глянь-ка! Глянь-ка, что тут! Вот что! Мока-Чока! Знаешь! Это круто! Мока! Мока-Чока!» 

— Очень неплохо, — смеюсь я. 

Рина кивает, узнав песню. 

— Понимаю, что ты имеешь в виду… 

— Такая фигня. И что с ней? — Карен поворачивается ко мне. 

— Прошу меня простить, — паясничаю я. 

— В смысле? 

— Я делала для них пиар-компанию. В воскресенье они станут номером один. 

— О боже, пожалуйста, нет! Я больше не могу называть тебя подругой! — восклицает Карен, со всех сторон привлекая к себе недоуменные взгляды. 

— О, но она не так уж и плоха, — смеется Рина. — Довольно прилипчивый мотивчик. Мне даже нравится. 

Карен презрительно смотрит на нее. 

— Нет, нет, Рина, все в порядке, не нужно ее хвалить, — говорю я. — Я знаю, что это одна из худших песен в истории человечества. 

— Одна из? — возмущается Карен. — Я бы сказала, самая худшая. Кто они такие? Как их зовут? Вагина и Вульвара или что-то в этом роде? 

— Парня зовут Алексей… 

— Парня? Ты уверена? — перебивает Карен. 

— А девушек — Регина и Варвара, — смеюсь я. 

— Мне больше по душе мои имена, — продолжает Карен. — Если произнести их с русским акцентом, вполне может прокатить. «Здрасьте, меня зовут Вульвара, а то моя подруга Вагина… Мы прибыли с планеты Титёшек». — Мы с Риной заливаемся смехом. — Есть еще новости? — спрашивает Карен, когда мы перестаем хохотать. — Что там у вас с Джеймсом? Все нормально? 

Я сразу начинаю колебаться, разрываясь между желанием поведать им о Нейтане и пониманием, что по-хорошему этого делать не стоит. Вдруг по какому-то импульсу чувствую, что не могу удержаться. 

— Так он приедет через два с половиной месяца? — по окончании рассказа уточняет Карен. Она с пристальным вниманием слушала всю мою историю, не прерывая и не отвлекаясь. Честно говоря, это несколько сбивало с мысли. 

— Да, — соглашаюсь я. 

— Люси, какого черта ты творишь? Ты играешь с огнем, и это не слишком-то умно с твоей стороны. 

Бред какой-то. Стоило довериться своей интуиции.

— Я не одобряю измену, — выносит вердикт Карен. 

— Я не изменяю Джеймсу! Нейтан просто друг! — Зря я открыла рот. Лучше было бы держать его на замке. Я рассчитывала на сочувствие, а вот осуждения не ожидала. 

— Да, конечно… — Она удрученно на меня смотрит. — Постарайся, чтобы так и оставалось. Если дойдет до секса, не говори, что я тебя не предупреждала. 

— Успокойся, ради всего святого. Я не предала бы Джеймса! — А вдруг? — Я просто на самом деле совершенно запуталась. 

— Карен, успокойся, — вступает Рина. — Думаю, Люси знает, что делает. 

— Ладно, ладно! — сдается Карен. — Просто не хочу, чтобы она страдала, вот и все. 

Вот тут-то я и вспоминаю, что первый парень Карен изменил ей, когда она уехала учиться в Лондон, а он остался в Гулле. Интересно, не поэтому ли она так резко отреагировала? 

— Ты одна из моих лучших подруг, ты же в курсе? — спрашивает она с протяжным йоркширским акцентом, хватая меня за руки. Я смотрю в ее карие глаза. — Вся проблема в твоем дурацком знаке зодиака. — Она отпускает меня и откидывается обратно на сидение. 

— А что с ним не так? 

— Ты Весы. Как и я. Всегда и все взвешиваешь. Сомнения, сомнения. 

— Но ты ведь уверена в Алане? 

— Конечно, он прелесть. Но ты помнишь, как я разрывалась между журналистикой и парикмахерским делом. 

— Точно. — Я расслабляюсь и поворачиваюсь к Рине, вопросительно глядя на нее: — А ты что думаешь? — Я еще не слышала ее вердикта. 

— Люси, ты всегда была умницей, — говорит подруга, и в ее устах это звучит совсем не снисходительно. — Знаю, ты все сделаешь правильно. 

Внезапно из динамиков раздаются первые аккорды «Мока-Чока». 

— Давайте, пошли танцевать! — вскакиваю я под стон Карен, которая, тем не менее, все равно встает и пытается повторять за мной движения, и в баре воцаряется хаос. 

          ***

Следующий день суббота, и после одного появления на телеэкране утром «Титёшки» больше не моя забота. Мне бы наслаждаться свободой, но я не могу выбросить из головы слова Карен. То же самое продолжается и в воскресенье. Я даже не спешу звонить Нейтану, чтобы рассказать о последних сумасшедших неделях. Знаю, его рассмешит мой рассказ, но что-то удерживает меня от звонка. 

В тот же вечер, когда подтверждается новость о том, что «Мока-Чока» стала в Великобритании хитом номер один, Джеймс дарит мне огромный букет розовых, пурпурных и оранжевых гербер. 

— Под костюмы группы, — смеется он. — Неплохо сработано, крошка. Отличный результат. 

— Спасибо. 

— Что не так? Ты что-то не слишком рада. 

— Нет, все супер. Просто до чертиков устала. 

— Да уж, задание было не из легких. Мэнди должна быть очень тобой довольна. И глазом не успеешь моргнуть, как получишь повышение и солидную прибавку к зарплате. Скоро начнешь наступать мне на пятки, — шутит он. 

Я ловлю себя на том, что заинтересовалась вопросом, а возражал бы Джеймс, если бы я стала зарабатывать больше него. Джеймс всегда был нашим основным кормильцем, и меня это не тревожило. Честно говоря, я чувствовала себя спокойно, зная, что в будущем (конечно, отдаленном) у меня есть на кого опереться, если захочется сделать перерыв в работе и родить ребенка. Хотя сейчас я не допускала и мысли о паузе в карьере.

Как бы я себя чувствовала, зарабатывая больше своего мужчины? Скорее всего, именно так и было бы с Нейтаном, и я не уверена, что эта мысль мне по душе. 

О господи. Что будет, когда он приедет? Знаю, после его приезда в Англию все между нами изменится, и это меня пугает. Одно дело общаться с кем-то на отдыхе, но когда он вдруг материализуется у тебя на пороге, в твоем мире… 

После последнего разговора с Нейтаном я поняла, что Джеймса начинают нервировать наши беседы. Как же он поведет себя, когда Нейтан будет здесь? 

А что почувствует Нейтан, познакомившись с Джеймсом? Это беспокоит, пожалуй, даже больше, отчего мне становится стыдно. Раньше Джеймс был для Нейтана не более чем именем, но когда он приедет и буквально лицом к лицу встретится с моим постоянным парнем, это может совсем его отпугнуть. 

К тому же присутствовала небольшая тревога по поводу того, что я почувствую, увидев Нейтана снова. Все то же, что я недавно объясняла Хлое: в данный момент он для меня безопасен. Он на другой стороне земного шара. Он не реален. Он безупречен. Я выдумала себе фантастический образ сексуального серфера и теперь волнуюсь, что настоящий Нейтан до него не дотянет. 

И точно так же боюсь, что образ из фантазий таки соответствует действительности.


Глава 19

В начале августа Джемма пригласила нас на барбекю на Примроуз-Хилл. 

— Вот же геморрой, — ноет Джеймс, пока мы пересаживаемся с одной ветки метро на другую. — Быстрее б пешком дошли. 

— Да ладно тебе, мы уже почти на месте, — подбадриваю я, сжимая его ладонь. Джеймс тащит рюкзак со всеми нашими вещами. Мы упаковали плед, который он купил прошлым летом для пикника в сквере, плюс уйму всякой снеди типа марокканского кускуса, картофельного салата, чипсов, малины и клубники. Съесть это все физически невозможно. 

На Примроуз-Хилл вечно полно народу, а сейчас, в августе, там просто не протолкнуться. Люди стоят на холме, словно солдаты, глядя сверху на город. Мы находим Джемму, ее бойфренда Мартина, Хлою и еще нескольких незнакомых парней и девушек под деревом на полпути к вершине. У них уже разложен и вовсю дымит переносной мангал. Джемма ясно сказала мне не приносить ничего для барбекю, потому что Мартин набрал гору колбасок и гамбургеров. И не соврала. 

— Привет! — кричит она, завидев нас. 

Джеймс познакомился с Джеммой и Хлоей на открытии бара, который мы пиарили в прошлом ноябре, и сейчас уже приветственно целуется с ними. Джемма представляет нас Мартину и своим друзьям. Мартин — высокий худощавый парень с короткими темными волосами. Последний раз я встречала его, когда он забирал пьяную Джемму с вечеринки у Луиджи. Сейчас он выглядит гораздо счастливее. 

После ланча, когда все пошли играть во фрисби, Хлоя поворачивается ко мне и спрашивает про Нейтана. 

— Он уже забронировал билет? 

— Пока нет, но на прошлой неделе прислал сообщение: его виза уже оформляется, так что, думаю, он все-таки приедет. Однако я с ним уже несколько недель не разговаривала. 

Да и кассету тоже не слушала. У меня даже есть анекдот в запасе, но я не могу себя заставить позвонить Нейтану, и это никак не связано с тем, что последний счет за телефон пришел аж на восемьдесят фунтов, и мне пришлось скрыть это от Джеймса.