Я коротко рассказываю им о поездке и свадьбе, опуская подробности истории с Джеймсом. И, естественно, не упоминаю о Нейтане. 

— Фотки есть? — Хлое ужасно хочется посмотреть на платье Молли. 

— Нет. 

Я поняла это только в самолете. К моему великому огорчению, у меня нет ни одной свадебной фотографии или просто снимка Нейтана.

Первый день проходит как в тумане. Часа в четыре расклеиваюсь из-за смены часовых поясов, и Мэнди отпускает меня домой пораньше. Я ей благодарна. 

Обратно решаю ехать на метро, а это настоящий шок после двух недель беззаботного отпуска. Я могла бы пойти пешком, но подмораживает, а я так устала. Очень устала. Прокачавшись три остановки и почувствовав дурноту от того, что по глупости спустилась в подземку в зимней куртке, иду к выходу. Через пару минут оказываюсь на улице перед отделанной бежевой штукатуркой пятиэтажкой, которую мы называем домом. Рядом станция метро, и поезда создают много шума, но мы уже привыкли. Отчасти поэтому жилье на этой улице не стоит таких бешеных денег. Терри часто говорит, что с появлением детей нам придется переехать подальше и приобрести что-то побольше, а я раз за разом напоминаю, что мне всего двадцать пять. Я хочу остаться в нашей маленькой двушке как можно дольше. И уж точно не думаю в ближайшее время о детях. 

Устало преодолеваю три лестничных пролета и отпираю входную дверь. 

— Люси! — удивляется Джеймс, стоящий в гостиной в костюме и с мобильным в руке, который тут же со щелчком захлопывает. 

— Привет. 

— Ты рано. — Он подходит и целует меня. 

— Мэнди отправила меня домой. Я страшно устала. — Подозрительно посматриваю на его телефон. — А какое объяснение у тебя? 

— У меня была встреча с клиентами на Бейкер-стрит, ну, ты знаешь, с теми, про которых я тебе рассказывал. Возвращаться в офис уже не было смысла. Я как раз закончил разговаривать с Дереком, когда ты вошла. Пить хочешь? — спрашивает он, устремляясь на кухню и оглядываясь на меня через плечо. 

— Конечно, — отвечаю я. Звонит его телефон. 

— Вот достал, а? — Он открывает «раскладушку». — Джеймс слушает. Нет, все прошло отлично. Да. Да, правильно. — Продолжая разговор, он уходит в спальню. Я стою около кухонной двери и прислушиваюсь. Джеймса почти не слышно, поэтому я выхожу в гостиную и пытаюсь разобрать его слова. — Ага, он просто хочет прояснить пару пунктов в договоре перед подписанием. Да, верно… 

Хорошо, это всего лишь по работе. Я становлюсь параноичкой. Возвращаюсь на кухню и вынимаю из серванта пару стаканов. Минуту спустя Джеймс ко мне присоединяется. 

— Как прошел первый день после отпуска? 

— Да нормально. Джемма и Хлоя действительно мне обрадовались. 

— Где твои сережки? — неожиданно спрашивает он. 

Я тут же прикасаюсь к ушам. 

— Сняла их, чтобы пойти посе… поплавать, — вру я, на ходу выдумывая новую ложь, чтобы прикрыть первую. Я даже не упоминала, что занималась в Сиднее серфингом. 

Джеймс бы только испугался, ведь сам и не представляет, как это делается. И я, естественно, не собираюсь признаваться, что сняла сережки перед посадкой на обратный рейс, потому как не могла выкинуть из головы парня, с которым мы серфили. 

— Куда ты ходила? 

— На пляж Мэнли несколько дней назад. Забыла надеть их снова, — объясняю я. 

— О. — Джеймс расстроен. — Разве ты не надевала их на свадьбу? 

— А, ну да, конечно, надевала, — бормочу я. — Извини, я растерялась. Я надела их, но потом снова сняла перед полетом, потому что в самолете и без того неуютно, да еще когда металлический стержень колет за ухом… — Понимаю, что несу чушь, и у него непременно возникнут подозрения, поэтому быстро говорю, что пойду и найду его подарок прямо сейчас. Чувствуя себя виноватой, спешу в ванную, чтобы разыскать серьги, валяющиеся в сумочке для украшений. Они словно оттягивают мне уши. 

Вернувшись на кухню и стремясь отвлечь от себя внимание, решаю, что настал момент обсудить не перестающий мучить меня вопрос. 

— Джеймс, — начинаю я. 

— Да? 

— Ты узнал, кто написал то сообщение? 

— Нет, Люси, я тебе объяснял, не стоит ради этого устраивать переполох. 

— А что, если я хочу, чтобы ты устроил переполох? 

— Что ты имеешь в виду? 

— А если я скажу тебе, что если имя отправителя не узнаешь ты, я сделаю это сама? 

Он удивленно смотрит на меня, и у него вырывается резкий смешок. 

— Я серьезно. — Голос дрожит. — Если бы я сказала тебе, что между нами все кончено, пока ты не сообщишь мне имена паразитов, которые испортили, как минимум, двадцать четыре часа моей жизни, как бы ты поступил? 

Теперь Джеймс мрачно сверлит меня взглядом. 

— Конечно, узнал бы. 

— Правда? — с надеждой спрашиваю я. 

— Проклятие, ну конечно, — утверждает он. — Я ведь не собираюсь терять тебя из-за пары говнюков с работы. 

— Тогда вперед, — не ведусь я на блеф. 

— Что? 

— Звони и выясняй. 

— Ты серьезно? 

— Да, серьезно. — Я твердо смотрю ему в глаза. 

— Ты хочешь, чтобы я обзвонил всех прямо сейчас? 

— Да. Иначе этим займусь я. 

— Тогда ладно. — Он поднимает брови и вытаскивает мобильник. — Я сейчас позвоню Джереми и посмотрю, сможет ли он пролить свет на ситуацию. Но при этом выглядеть я буду настоящим придурком. — Он пролистывает список контактов, затем нажимает зеленую кнопку и подносит телефон к уху.

— Стой! — говорю я. Джеймс смотрит на меня. — Положи трубку! 

— Уверена? 

— Клади. 

Он захлопывает сотовый и говорит: 

— Я бы сделал это, если ты так хочешь. 

— Нет. Все хорошо. Нормально. 

Сегодня я опять ложусь рано, но на этот раз Джеймс идет со мной и держит меня в объятиях, пока я засыпаю. Я не сомневаюсь, что ему хочется секса, но он не предпринимает никаких попыток, и не устань я так сильно, то, наверное, спросила бы, почему. 

Наутро, снова проснувшись на заре, с полчасика позволяю себе помечтать о Нейтане и поразмышлять о том, что он делает сейчас, а что мог бы делать. Теряюсь в своих печальных думах, а солнце тем временем поднимается все выше и светит все ярче, и когда из спальни появляется Джеймс, я приказываю себе, что на сегодня хватит. По пути на работу стараюсь свести грезы к минимуму, а на следующее утро позволяю себе лишь десять минут одиночества и угнетения, прежде чем заставляю себя приободриться. Проходит первая неделя, мы с Джеймсом возвращаемся к повседневной жизни. Я перестаю снова и снова, словно фильм на повторе, проигрывать в голове эпизоды своего пребывания в Сиднее. А когда начинаю погружаться в мечты о ночах под звездами, прохладных влажных пляжах и высоком серфере с взлохмаченными волосами, это кажется немного нереальным, и я утаскиваю себя назад к сокрушительно реальному настоящему.

          ***

— Привет… — сонно бормочет Джеймс, просыпаясь и видя, что в субботу в восемь утра я все еще с ним в кровати. Смотрю на него сверху вниз, а он моргает голубыми глазами, пытаясь проснуться. 

— Привет, — улыбаюсь я. — Я сейчас как раз думала о завтраке в постели. Хочешь? 

— Нет. — Он зевает, толкая меня обратно на простыни. — Пока нет. 

С сексуальной улыбкой Джеймс направляет мою руку к своим боксерам. Мы не занимались любовью с самого моего отъезда в Австралию, но сейчас, чувствуя, как он возбужден, я неожиданно страстно этого хочу. Шаловливо улыбаюсь Джеймсу и освобождаюсь от пижамных шортиков. Он нависает надо мной и начинает страстно меня целовать. Я спускаю его трусы и провожу руками по широкой груди, пока он расстегивает мою кофточку. 

— Я люблю тебя, — шепчет он, сосредотачиваясь на моих сосках. Я с шумом втягиваю воздух, когда Джеймс, наконец, входит в меня. Ощущение новое. Другое. Он начинает двигаться быстрее, а я не могу справиться с собой, вновь уносясь в мечты о Нейтане. Каков бы он был в постели? Неожиданно мне кажется, что это грудь Нейтана, ягодицы Нейтана, на меня смотрят глаза Нейтана. Мы достигаем оргазма одновременно, и Нейтан погружается в меня одним последним жестким рывком. Потом он отрывается от меня и перекатывается на спину — передо мной Джеймс. И я начинаю всхлипывать. 

— Что-то не так? — тревожится он, садясь. 

— Прости… 

— Люси, что случилось? 

Никогда раньше не плакала после секса. 

— Просто это было так… сильно. 

Я вытираю глаза. 

— Иди ко мне, малышка. — Джеймс смеется с облегчением, привлекая меня к себе в объятия. — Я тебя люблю, — повторяет он. С минуту я тихо лежу и думаю о Нейтане, и мне хочется плакать еще больше. Глубоко вздыхаю, и Джеймс прижимает меня крепче. Молча говорю себе, что должна высвободиться, и это заставляет меня снова зарыдать. Дыхание вырывается судорожными всхлипами. Джеймс отстраняет меня и участливо смотрит в мои полные слез глаза. А я смотрю в его голубые и вижу в них мерцающий образ Нейтана. Отворачиваюсь.

— Что с тобой? 

— Ничего. Просто немного подавлена. 

— Из-за чего? — недоумевает Джеймс. 

— О боже. — Я сажусь в постели. — Просто слишком много навалилось за последние недели, — пробую я объяснить. — Возвращение домой после стольких лет, встреча со старыми друзьями — здесь у меня ни с кем такого не было. Потом свадьба Сэма и Молли… На душе было так плохо, когда пришлось снова уезжать. Я хотела остаться. 

— И тебе даже не хотелось снова увидеть меня? — с грустью спрашивает он. 

— Конечно, хотелось, — неловко лгу я. А потом просто говорю правду. — Вообще-то, нет. Прости, Джеймс, но не хотелось. 

Что? Откуда взялась такая честность? 

Он глядит на меня с удивлением и обидой. Но я как-то странно безразлична к его боли. 

— Прости. — Я пытаюсь, чтобы это прозвучало искренне. Что со мной не так? — Просто… Там я будто находилась в другом мире. Ты был так далеко, и какое-то время я была на взводе из-за того сообщения. Я так хорошо проводила время с друзьями, там лето, солнце… Я чувствовала… Я хотела быть… свободной.