— Пойдем, дорогая, — Айво галантно взял ее под руку и повел сквозь толпу приветливых друзей в смокингах и вечерних туалетах. Глядя на них, Айво был благодарен судьбе за то, что рядом с ним Беттина. Он так много терял, что даже подумывал о возвращении на круги своя, но менять решение было слишком поздно, уже объявили имя нового издателя. И Айво становился его консультантом. Мишурный титул, не означающий никакой власти. Теперь он — просто всеми уважаемый старик, и от этого Айво чуть не плакал, сидя рядом с Беттиной в лимузине, мчавшем их домой.

Ближайшее будущее было тщательно спланировано. У Беттины — трехмесячный отпуск, и завтра они отправляются на юг Франции. Теплоходом, поскольку у них вдруг образовалось вдоволь свободного времени.

После двухнедельного пребывания в Париже, где они остановились в отеле «Ритц» и где, по шутливому замечанию Беттины, только и делали, что ели, они не спеша добрались до Кап-Ферра. Сентябрь, проведенный в Кап-Ферра, стал воистину божественным месяцем, а в октябре они перебрались в Рим. В ноябре они с сожалением возвратились в Нью-Йорк. Айво созвал старых друзей. Теперь у него появилось время, и они могли встречаться в любимых клубах и вместе обедать в ресторане. Беттина же продолжила работу в репертуарном театре, который в тот момент переживал подъем. Они имели и полные залы, и превосходную критику. Беттина отдавалась своему делу с огромным удовольствием. Стив наконец добился своего и стал режиссером, а она заняла его прежнее место помощника режиссера, вступив при этом в профессиональный союз театральных работников и получив удостоверение, подтверждавшее ее право на эту должность. Сейчас они ставили оригинальную пьесу малоизвестного драматурга. Беттине была очевидна необычность пьесы. В ней было и напряженное действие, и неуловимая магия, и занимательность.

— Конечно, я верю тебе, — полушутливо сказал Айво Беттине, которая увлеченно, с горящими глазами, рассказывала ему о новой работе.

— Так ты придешь посмотреть?

— Непременно.

И он вернулся к завтраку и утренней газете. Так странно, накануне он лег спать, не дождавшись Беттину. Правда, у него самого был тяжелый день. Иногда казалось, что годы наносят ему удар из-за угла, но в основном ничего не переменилось.

— Когда ты придешь посмотреть?

Он страдальчески взглянул на Беттину.

— Миссис Стюарт, может быть, вы от меня отстанете?

Беттина улыбнулась и твердо покачала головой.

— Нет, не отстану. Потому что это лучшая из всех пьес, над которыми я работала. Она потрясающая, Айво. Именно такую мне хочется написать когда-нибудь.

— Ну, хорошо, хорошо, я приду.

— Обещаешь?

— Обещаю. А теперь можно почитать газету?

Беттина кротко посмотрела на него.

— Да.

Но уже в полдень ей не терпелось отправиться в театр. Она наблюдала за тем, как Айво одевается, готовясь к обеду в Пресс-клубе. Когда он ушел, Беттина приняла душ, натянула джинсы и оставила записку, в которой написала, что убежала в театр раньше обычного и что увидится с ним поздно вечером. Беттина знала, что Айво не рассердится. С тех пор, как они возвратились из Европы, он очень уставал за день. Даже хорошо, что он отдохнет от нее хотя бы полдня. Кроме того, он уже привык к ее сумасшедшему театральному расписанию.

Беттина выскочила из такси, не доезжая до театра, и остаток пути прошла, что-то напевая себе под нос. Волосы развевал холодный предзимний ветер. Чтобы доставить Айво удовольствие, она носила их распущенными. Вот и сейчас они разметались по плечам, словно красновато-каштановый водопад.

— Куда торопишься? На службу никогда не поздно.

Она переходила улицу перед театром, и услышав, как кто-то окликнул ее, в удивлении глянула через плечо. Голос был знакомый, с британским акцентом. Так и есть — исполнитель главной роли в новой пьесе. Вот он стоит — в теплом твидовом пальто и красной кепочке.

— Привет, Энтони. Да, у меня там есть кое-какие дела.

— Вот-вот, у меня тоже. А полпятого — прогон второго действия. Собираются внести какие-то изменения в начало.

— Зачем? — с интересом спросила Беттина, проходя в дверь, предупредительно открытую Энтони.

— Ах, не спрашивай, — он по-мальчишески пожал плечами. — Я здесь — человек маленький. В толк не возьму, к чему драматурги все вылизывают да без конца что-то меняют. По мне — так это просто паранойя. Но таков уж театр, подружка.

Он задержался у своей грим-уборной, провожая Беттину долгой дружеской улыбкой. Энтони был на голову выше Беттины. У него были огромные голубые глаза и мягкие русые волосы. И, может быть, благодаря заметному британскому выговору и светлому, прозрачному взгляду, он казался наивным и обаятельным.

— Где ты сегодня обедаешь?

Беттина подумала и покачала головой:

— Видимо, нигде. Разделаюсь со своими сэндвичами здесь.

— Я тоже, — он состроил физиономию, и оба они рассмеялись. — Присоединяйся?

Энтони показал рукой на грим-уборную. Беттина, поколебавшись, медленно кивнула.

— Так и быть.

— Ну, и что было дальше?

Энтони восхищенно смотрел на Беттину. Они уже полчаса болтали, расположившись на парусиновых креслах в его грим-уборной.

— Потом я работала на «Городке», на «Лисе в курятнике», на… — она запнулась, вспоминая, затем обрадованно добавила: —Да, еще на «Клавелло».

— Ты столько успела? — изумился Энтони. — Господи, Беттина, ты сделала больше меня, а я уже десять лет скитаюсь по театрам.

Беттина удивленно вскинула брови и внимательно посмотрела на него, лениво пожевывая сэндвич.

— Глядя на тебя не скажешь, что ты так давно на сцене. Сколько же тебе лет?

Она без смущения задала этот вопрос. За полчаса они успели подружиться. С ним было легко и приятно разговаривать, не то что с некоторыми, которых она повидала в театральном мире, где кроме товарищества процветала также и зависть. Хотя это редко касалось ее. Ведь она всего-навсего помощник режиссера. И она не уставала от того, с чем сталкивалась в театре, в котором каждый вечер становился для нее волшебством.

— Двадцать шесть, — сказал он с очаровательной улыбкой. Мальчишка в мужском одеянии, изображающий бывалого мужчину.

— И как давно ты в Штатах?

— Как начались репетиции — четыре месяца.

— Тебе здесь нравится?

Беттина наконец доела сэндвич и закинула ногу на подлокотник.

— Очень. Дорого бы дал, чтобы остаться.

— А разве нельзя?

— Можно, по временной визе. Но это такая морока. А ты, наверно, и понятия не имеешь, что такое беспрестанные поиски всемогущей зеленой карточки.

Беттина недоуменно помотала головой.

— Нет, а что это такое?

— Постоянный вид на жительство, возможность устраиваться на работу и так далее. Если бы они продавались на черном рынке — никаких бы денег не хватило купить. Но они не продаются.

— Так как же их добывают?

— Не иначе как чудом. Так я думаю. А вообще-то не знаю, все слишком сложно. Не спрашивай. Лучше расскажи о себе.

— Что именно?

Он помешивал кофе и пристально, без улыбки смотрел на Беттину. Она испугалась, заметив в его взгляде неприкрытую чувственность.

— Сама знаешь, что, — тут он позволил себе улыбнуться. — Объем груди, талии, бедер, размер обуви, возраст, социальное положение. Да, еще — носишь ли ты бюстгальтер?

Беттина, не сразу найдя ответ, неестественно засмеялась, затем пожала плечами и произнесла:

— Ну хорошо, слушай. Мне двадцать пять, размер обуви — пять с половиной, а остальное — не твое дело.

— Замужем? — словно невзначай поинтересовался Энтони.

— Да.

— Вот проклятье, — изображая отчаяние, он хрустнул пальцами, и оба они рассмеялись. — И давно?

— Шесть с половиной лет.

— Дети?

Беттина помотала головой.

— Это славно.

— Ты не любишь детей? — удивленно спросила Беттина.

Энтони ответил уклончиво:

— Дети — не лучшее подспорье в карьере.

Его слова напомнили Беттине о том, насколько эгоистичны артисты. А еще она подумала об отце.

Энтони с улыбкой прервал ее раздумья:

— Итак, Беттина, ты замужем, о чем я весьма сожалею. Но, — он весело на нее посмотрел, — не забудь и дай мне знать, когда разведешься.

Когда он произнес это, Беттина встала и с добродушной улыбкой сказала:

— Энтони Пирс, друг мой, ты усохнешь, ожидая, — и, помахав на пороге рукой, добавила: — Еще увидимся.

И они действительно увиделись, когда Беттина выходила из театра. На улице подмораживало, они шли, кутаясь в воротники.

— Господи, до чего холодно! И что ты забыл в этих Соединенных Штатах?

— Иногда я сам задаю себе этот вопрос.

Беттина улыбнулась его словам. Они подходили к углу, за которым Беттину поджидал лимузин.

— Пока. Сегодня ты играл просто замечательно.

— Спасибо. Тебя подвезти?

Энтони собирался поймать такси.

Беттина покачала головой.

— Нет, спасибо.

Он пожал плечами и пошел прямо, а Беттина завернула за угол. Машина Айво стояла уже с работающим мотором. Беттина представила себе, как тепло в салоне, быстро осмотрелась по сторонам, не наблюдает ли кто за ней, и скользнула внутрь. В этот момент Энтони рассеянно переходил улицу. Он решил махнуть Беттине рукой и еще раз пожелать спокойной ночи. Обернувшись, он увидел, как она скрылась в длинном черном лимузине. Энтони поглубже засунул руки в карманы, удивленно поднял бровь и, довольно посмеиваясь, пошел своей дорогой.

15

Наутро ярко светило солнце.

— Привет, дорогая, — сказал за завтраком Айво.

Накануне он опять заснул, не дождавшись возвращения Беттины. Это было на него не похоже. И еще: они всю неделю не занимались любовью. Беттина корила себя за то, что не может выбросить это из головы, но раньше он был так внимателен к ней, поэтому теперь это особенно замечалось.