Миген отмахнулась от ее слов и достала из жилетки изрядно помятый листок.

— Это письмо я вчера получила от мистера Бампстока.

— От кого?

— От поверенного в делах отца! — В голосе девушки звучала безнадежность. — Все уже урегулировано. Плантация и рабы, дом, обстановка и все остальное будут проданы для покрытия долгов, а мне следует отправиться в Бостон.

— В Бостон? Для чего?

— Там живет Агата, незамужняя тетя матери. До своего совершеннолетия я должна жить с ней. Мистер Бампсток информировал, что иного выбора у меня нет! — Миген передернуло, и она быстро пересекла комнату. — Я виделась с тетей всего один раз. Она была скрюченна, глуха и вся пропахла плесенью…

Я там сойду с ума!

Только сегодня Миген начала сознавать, насколько оказалась неподготовленной к истинному финансовому положению своих родителей. Даже несмотря на неоднократные намеки мистера Бампстока.

Проведя детство и юность на плантации «Ореховая роща», в роскошно обставленном особняке, Миген никогда не задумывалась о богатстве своей семьи. Однако письмо поверенного в делах раскрыло ей истину, четко зафиксированную в бухгалтерских книгах. Сэйерс неоднократно допускал чрезмерные расходы. Хотя прибыли от плантации и были значительными, их, однако, намного превышала стоимость экстравагантного образа жизни Рассела и Мелани.

Миген с ужасом вспоминала о роскошных обедах и балах, о шелковых и атласных платьях матери, о дорогой мебели и изготовленных на заказ париках. У девушки не было причин быть снисходительной ко всем этим тратам, особенно теперь, когда выяснилось, что все должно быть продано для оплаты долгов.

Миген становилась бездомной.

Завершающим ударом стала новость о том, что она должна переехать в Бостон, к тете Агате. Разум Миген восстал против несправедливости фортуны. В темно-фиалковых глазах отражалось переполнявшее ее негодование…

— Вполне вероятно, — заметила Присцилла, взяв из рук горничной Лили чашку горячего шоколада, — Бостон может оказаться тем, что тебе нужно, Миген. Если твоя тетя богата, ты, несомненно, привлечешь внимание некоторых очень видных мужчин. Фактически твои шансы выйти замуж там будут выше, чем здесь, в Виргинии, где все молодые люди знают, что ты… как это сказать?..

— Да замолчи же, Присцилла. Мне нужно найти выход из этого лабиринта.

Высокая, тощая чернокожая девушка суетилась по спальне, разбрызгивая воду и выкладывая одежду, так что Миген вынуждена была снова сесть у окна. Она прижала колени к груди и задумалась, пристально глядя в окно.

Январь и половина февраля были отвратительно сырыми.

Но последняя неделя принесла сильную оттепель. Обширные лужайки были окрашены в коричневый тон, небо заголубело, и Миген почувствовала, что ужасная зима наконец осталась позади. Вскоре дороги станут пригодны для путешествия, и она отправится в Бостон. Ее на мгновение охватила жалость к себе, и на ее густых ресницах задрожали слезы.

— Мне интересно, каков же он? — обратилась Присцилла к своему отражению в зеркале на туалетном столике.

Лили расчесывала ее длинные золотисто-каштановые локоны, пока они не заискрились под лучами солнца, а госпожа не закрыла глаза и слегка не откинула назад голову.

— Ты имеешь в виду своего жениха? — спросила Миген не без иронии, многозначительно подчеркнув последнее слово.

Веки Присциллы затрепетали, и полные красные губы дрогнули в улыбке.

— Ведь «жених» — милое слово? Джеймс говорит, что он ужасно красив и уж так состоятелен. Представь себе, он хочет жениться на мне, хотя в Филадельфии полно красоток!

— Да, — холодно ответила Миген — Такое трудно представить!

— Какой волнующей будет там жизнь! Джеймс говорит, что балы чуть ли не каждую ночь!

Миген неожиданно приподнялась и прижала свой маленький носик к стеклу — Присцилла, я не хочу прерывать твои грезы, но полагаю, что твой принц подъезжает!

Между огромными дубами, которые росли вдоль ведущей к особняку дороги, появился всадник. Его светлые волосы были аккуратно перевязаны на затылке, открывая бронзовое точеное лицо Он хорошо держался в седле, легко и грациозно, несмотря на свои габариты.

— Почему верхом? — беспокойно спросила Присцилла, присоединившаяся к Миген. — Я полагала, что он приедет в экипаже! Посмотри на его накидку. Такой красивый зеленый бархат, и как хорошо сшита!

Миген вдруг почувствовала свою беспомощность, но продолжала смотреть, как Лайон Хэмпшир приблизился к особняку, вручил мальчику-слуге своего коня, улыбнулся рабу, бросил ему монету и стал уверенно подниматься по широким ступенькам к парадной двери.

Присцилла засуетилась. С помощью Лили она надела одну за другой дорогие кисейные нижние юбки, затем натянула модные бежевые муслиновые юбки.

Пока служанка умело клала краску на высокие скулы своей госпожи, Миген обошла огромное палисандрового дерева кресло и попыталась привлечь внимание подруги.

— Присцилла, мне, пожалуй, лучше отправиться домой. Я должна укладывать вещи. К тому же полагаю, что тебе будет трудно представить меня мистеру Хэмпширу.

— Миген, милая, как ты думаешь, я не переусердствую, если надену изумрудное ожерелье?

Миген поднялась и раздраженно всплеснула руками.

— Не могу поверить в то, что мое мнение имеет для тебя какое-то значение? — Ее прервал громкий стук в дверь. — Почему бы тебе не спросить своего брата? В конце концов, он для тебя авторитет во всех вопросах. Желаю удачи, Присцилла.

Когда ты едешь в Филадельфию?

— Через четыре дня.

— Ну тогда я еще приеду к тебе попрощаться.

Она открыла дверь, чтобы впустить Джеймса Уэйда, в близко поставленных глазах которого была радость триумфа. При виде Миген жирное лицо Джеймса расплылось в широкой улыбке.

— Какая приятная неожиданность, моя дорогая! Позволительно ли мне отметить, что ты самая прелестная оборванка, какую мне приходилось когда-нибудь встречать? Особенно обворожительно пятно сажи на твоем носу!

Из его нагрудного кармана возник надушенный платок, и Миген, увидев, что платок приближается к ее носу, нырнула под протянутую руку Уэйда.

— Общение с тобой, Джеймс, доставляет мне, как всегда, поразительное удовольствие! — приторно пропела она банальную фразу и быстро побежала вниз.

Затем Миген перегнулась через дубовые перила, желая убедиться, что путь для побега свободен, и поспешила вниз по широкой лестнице. Она бежала так быстро, что, оказавшись на последней ступеньке в тот момент, когда появился Лайон Хэмпшир, не сумела остановиться. И только сила Хэмпшира спасла их обоих от падения на пол. При столкновении Миген невольно уткнулась лицом в белоснежные рюши его манишки. Она пришла в ужас, поняв, что ее дыхание замерло и, что еще хуже, она вся трепещет в крепком и уверенном объятии жениха Присциллы.

— Боже мой! — рассмеялся он. — С вами все в порядке молодая, как вас.., леди? — Последнее слово прозвучало не столь уж уверенно: пышные, цвета воронова крыла локоны девушки и странный мужской наряд неожиданно смутили Лайона.

Миген взглянула в синие глаза, сверкавшие высоко над ее головой. Руки незнакомца разомкнулись, и она почувствовала, как уверенность покинула ее.

— Простите меня, сэр. Мое поведение ужасно, не правда ли? — И невольно ответила усмешкой на его ухмылку, заметив, как мужчина критически изучает ее.

Лайон был заинтригован: миниатюрная, изящная, с чудными аметистовыми глазами и запачканным сажей личиком… Необычная девушка! Лицо Миген с маленьким, упрямым носиком и с образующей симпатичные ямочки улыбкой выглядело обманчиво детским. У Хэмпшира, однако, создалось впечатление, что она старше и умнее, чем выглядела. Его охватило любопытство.

— Вы, случайно, не Присцилла? — спросил он с надеждой.

— О Боже! Конечно, нет! Каким бы ужасным потрясением обернулось это для вас! Я.., я просто.., служанка, — не подумав, сболтнула Миген и умолкла, не понимая, зачем так сказала, но решила, что сложившаяся ситуация еще более собьет ее с толку, если она попытается все разъяснить, и продолжила игру:

— Мне нужно бежать! Еще раз прошу меня простить, сэр!

Она исчезла так же быстро, как и возникла, оставив изумленного Лайона одного в отделанной мрамором прихожей.

* * *

Длинные лучи переливчатого лунного света пересекали погруженную в темноту прихожую и разливались серебряными пятнами на ковре ручной работы. Миген сидела, упершись локтями в полированную крышку стола и положив подбородок на сцепленные ладони. Она рассматривала миниатюрный портрет тети Агаты и чувствовала себя совершенно несчастной. Часы в высоком футляре пробили двенадцать.

Миген затянула кушак китайского шелкового халата и вышла на выложенную плитами террасу. Порыв прохладного ночного воздуха освежил и приободрил ее.

— О Боже, — прошептала Миген, вглядываясь в чернильно-темное усыпанное звездами небо. — О Боже! Не можешь ли ты помочь мне? Я так нуждаюсь в помощи для осуществления своего плана.

Грустно улыбаясь, девушка вернулась в пустой дом, темный и спокойный после стольких лет наполнявшего его веселья и света. Выбрав бронзовый подсвечник и прикрыв огонь рукой, Миген поднялась по лестнице, а затем прошла по коридору в свою просторную спальню. Она натянула чистые, обтрепанные бриджи, грубую шерстяную рубашку и теплую серую куртку.

Высоко закатав манжеты, нашла ленту и подвязала сзади волосы.

Ведущая на кухню задняя лестница была холодной и крутой, и Миген держалась в темноте за сырые стены. Ботинки на пряжках стояли перед кухонной дверью, и, натянув их, она вышла к конюшням. Ее Лафтер стоял в первом стойле. Миген привыкла сама седлать своего мерина, и уже через несколько минут была на дороге.

Свет луны, пробивая кроны деревьев, отбрасывал жуткие тени, но Миген было не до страхов. Путь до «Зеленых холмов» занял менее получаса, и, увидев дом, она остановила лошадь и продолжила путь пешком. Миген привела Лафтера в рощу и привязала его к низко растущей ветке.