Венди Уэкс - Любви навстречу

- Не могу, - кивнула Кэндис, шмыгая носом. Слезы продолжали струиться по щекам. - И меня тошнит. Иногда я чувствую себя такой разбитой, что с трудом могу встать с кровати.

- А еще что-нибудь необычное происходит? - осторожно спросил Дэн, и Кэндис поняла, что он думает о том же, о чем она. Вернее, на что она не смела даже надеяться.

- Ну… я почти ничего не ем. Но все равно толстею, - сказала она.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга круглыми глазами, потом на лице Донована расцвела совершенно невероятная улыбка.

- Нет, - прошептала Кэндис. - Это невозможно. Я бесплодна. И слишком стара.

Он прижал ладонь к ее губам.

- Не говори так. И потом, я же не эксперт. У меня всего один сын.

- Ты, правда, думаешь, что, это может быть?

- Нас в семье было семеро, и я самый старший. - Он смеялся, и в его речи опять прорезался ирландский акцент. - Мы остановимся у аптеки и купим тест… но ты можешь поверить моему опыту: в твоей печке печется моя булочка!

Аманда ехала домой, и постепенно настроение у нее портилось. Сначала она пребывала прямо-таки в эйфории по поводу победы Уайатта и того, как Роб поддержал ее. Но теперь, когда с заднего сиденья не доносилось ни звука и салон полнился враждебным, молчанием, ей становилось все хуже.

Она взглянула в зеркало заднего вида. Уайатт еще улыбался, переживая мысленно минуты своего триумфа, но Меган сидела с отчужденным и замкнутым видом.

- Мег, правда, наш Уайатт был сегодня на высоте? - спросила Аманда.

- Да, это было здорово, - отозвалась дочь, но личико ее оставалось мрачным, а тон буквально излучал холод.

Да что же это такое?! Неужели они так и не поймут, что заставило ее развестись с их отцом и заняться зарабатыванием денег?

- Вам понравилось, что у нас гостили бабушка с дедушкой?

- Да, это было здорово, - тем же тоном отозвалась дочь. Аманда вздохнула. Сейчас у нее не было ни физических, ни душевных сил выяснять отношения с Меган. Дома дети ушли к себе наверх, а Аманда провела вечер, обдумывая завтрашний день. Если она собирается продолжить свой бизнес, нужно найти способ заставить Сьюзи Симмонс взять обратно свои обвинения в воровстве.

Больше всего Аманду бесило то, что враждебность Сьюзи к Соланж и к самой Аманде не имела под собой никаких оснований. Отношения у миссис Симмонс и миссис Шеридан были вполне приятельские. А потом вдруг все изменилось.

Был уже двенадцатый час, когда она собралась спуститься на первый этаж, чтобы запереть входную дверь. В комнате Уайатта свет уже не горел. Аманда тихонько приоткрыла дверь и вошла. Мальчик спал, разметавшись на кровати.

Аманда накрыла сына и нежно поцеловала в теплую щеку. Дверь Меган была приоткрыта, и в коридор вырывался свет. Аманда осторожно заглянула в щелку. Дочь стояла перед зеркалом, уже одетая в ночную рубашку. Но к груди она судорожно прижимала свое выпускное платье - каскад серебряного шелка. Личико ее было так печально, что сердце, у матери заныло, и, открыв дверь, она вошла в комнату.

Их взгляды встретились в зеркале.

- Сколько туалетов тебе пришлось вымыть, чтобы заплатить за это платье? - резко спросила Меган.

Аманда подошла ближе, но Меган держала платье перед собой, словно щит.

- Мне жаль, что тебе пришлось пережить несколько неприятных минут, что все мы попали в неловкое положение, - сказала Аманда. - Но я совершенно не жалею о том, что сделала. Потому что так было нужно.

- Я так хотела это платье… - прошептала Меган. - Я… я благодарна тебе, что оно у меня было. Она взяла вешалку с кровати и, аккуратно повесив платье, убрала его в шкаф. Потом повернулась к матери и с отчаянием спросила:

- Неужели не было другого способа заработать деньги? - Сердце матери ныло, и она очень хотела прижать к себе дочку, утешить, но сейчас не нужно давать повод думать, что она извиняется за сделанное.

- Нет, Меган, не было. - Она повернулась и пошла к двери. Уже на пороге повернулась и сказала: - Если уборка домов поможет нам сохранить этот дом и покупать платья и все остальное, то я буду продолжать работать. Тебе лучше привыкнуть к этой мысли.

- Но почему папа не может вернуться домой? Я знаю, что он извинился за то, что произошло, и он не встречается больше с Тиффани.

- Детка! - Аманда в два шага оказалась рядом с Меган и обняла дочь. Но тело девочки было застывшим, и она не желала принимать ласку.

- Я хочу, чтобы папа вернулся домой, и все стало как раньше, - упрямо сказала она.

- Я знаю, детка, знаю.

И тогда Меган, наконец, расплакалась. Ее худенькое тело сотрясали рыдания, и Аманда крепко прижимала дочь к себе, принимая ее слезы, всхлипывания и жалобное бормотание.

- Больно, да? - пробормотала Аманда. - Я знаю, как это больно.

Постепенно рыдания начали стихать, но Аманда по-прежнему обнимала дочку, чуть покачиваясь, как когда-то давно.

- Я хотела бы, хотела бы, чтобы все оставалось, как было, - сказала она, отводя волосы с мокрых глаз и щек Меган. - Но все зашло слишком далеко, пойми меня. Я не смогу снова жить с твоим отцом. Случилось то, что не склеить, не починить.

- Но…

- Но твой папа остается твоим папой, он тебя любит и никуда не денется. И ты, и Уайатт можете проводить с ним столько времени, сколько захотите.

Некоторое время мать и дочь молча смотрели друг на друга, потом Меган сделала шаг назад, высвобождаясь из рук матери, и отвернулась. Аманда расстроилась, но повернулась и пошла к двери.

- Я пойду запру входную дверь, - сказала она, вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.

На следующее утро Аманда почувствовала, что ей чего-то не хватает. Было очень странно знать, что не нужно перевоплощаться в Соланж и спешить к Менковски для уборки. Аманда приняла душ, оделась и заправила кровать. Потом села к туалетному столику, чтобы накраситься. Взгляд ее упал на темный парик и блестящие серьги Соланж. «Жаль, что я не такая яркая», - сказала себе Аманда. Потом мысленно укорила себя за глупость. Не нужно надевать парик и делать яркий макияж, чтобы обрести решительность Соланж. Все, что нужно, есть в душе самой Аманды, и уж она постарается, чтобы сегодня ее бойцовские качества проявились в полной мере.

Она спускалась по лестнице и вдруг почувствовала запах свежесваренного кофе. Аманда застыла на ступеньках и услышала шепот из кухни.

- Вынимай вафли из тостера, придурок! Они сгорят!

- Не указывай мне, что делать! То, что ты умеешь подогреть сироп в микроволновке, не делает тебя шеф-поваром.

Аманда с удивлением взглянула на часы - нет еще и восьми, но дети уже встали и даже развили какую-то подозрительную деятельность. Что бы это значило?

- Давай быстрее, - зашептала Меган. - Мне кажется, она идет. Я слышала, как скрипнула дверь.

Аманда выждала еще некоторое время, прислушиваясь. Когда беготня и возня на кухне затихли, она спустилась вниз и застыла в дверях. Стол оказался накрыт лучшей скатертью, которая обычно вынималась из шкафа только по праздникам. На столе был сервирован один прибор, но зато по всем правилам: льняная салфетка, серебряные приборы и фарфор. Посреди стола красовалась ваза, полная свежих, явно только что срезанных цветов. Подле тарелки лежала утренняя газета.

- Сегодня чей-то день рождения? - спросила Аманда. Меган толкнула брата, и Уайатт выступил вперед. Оба они были в пижамах, но через руку мальчик перекинул полотенце на манер официанта, а на его круглом личике фломастером были нарисованы усы.

- Нет, мадам, - сказал он с ужасающим акцентом. - Это просто маленький знак нашей любви и… и признательности.

Он повернулся к сестре, нахмурившись, не уверенный, что он правильно выговорил трудное слово. Меган кивнула, и довольный Уайатт просиял, шагнул вперед и отодвинул стул, приглашая мать к столу. Меган принесла кофейник и важно спросила:

- Не хочет ли мадам кофе?

- Oui [4] , - с улыбкой ответила Аманда. - Мадам очень хочет кофе.

Она села завтракать, а дети суетились вокруг нее, наперебой пытаясь предугадать и выполнить каждое ее желание. Аманда почувствовала, как огромная тяжесть свалилась с души. Все это время с ее терзало опасение, что дети не в состоянии будут оценить желание матери защитить их, то есть понять движущую силу ее поступков. И вот теперь, теперь она, наконец, почувствовала себя счастливой.

Меган принесла из кухни тарелку с вафлями и поставила ее перед матерью. Аманда взглянула на свой завтрак, и глаза ее начали стремительно наполняться слезами.

«Прости нас, ма, - было написано вареньем на тарелке над вафлями. А внизу шла еще одна строчка. - Мы любим тебя и Соланж».

- Мне правда стыдно, что вела себя как дура, - сказала Меган. - Просто когда Люси позвонила… А потом все стали обзываться и дразнить меня дочкой поломойки… Я… я была так расстроена, что не могла собраться с силами и подумать, что к чему.

- Ох, милые вы мои, - прошептала Аманда. Она потянулась через стол и накрыла их ладошки своими.

- Я тоже хочу извиниться, ма, - сказал Уайатт. - Но вот почему ты не сказала нам, что делаешь?

Аманда старательно сморгнула слезы и попыталась объяснить:

- Я боялась, что не смогу сохранить для вас дом. Это все, о чем я могла думать в тот момент. Все мы были расстроены, вы боялись перемен, и мне не хотелось пугать вас еще больше.

Она вновь взглянула на тарелку. От близости горячих вафель послание начало таять и расплываться, но это уже было совсем не важно. Она никогда не забудет эти строчки, и то, как ее дети просили прощения, и этот завтрак.

- Папа сказал, что это он во всем виноват, и ты сделала то, что должна была сделать, чтобы позаботиться о нас, - сказала Меган. - Я чувствую себя такой эгоисткой! Я так страстно мечтала о том платье, заставила тебя купить его, а потом еще и обвинила за это. Теперь я понимаю… но все же… я думаю, что папа мог бы вернуться домой. Не сердись, но я продолжаю надеяться, что вы помиритесь.