Мари Клармон - Любви навстречу

Она, наконец, подняла голову и взглянула ему в лицо.

– Ты неправильно понял мое замешательство.

– Неправильно? – переспросил он.

Мэри с улыбкой кивнула:

– Да. Мне любопытно, но вовсе не страшно.

– Рад, что не вызываю у тебя отвращения или страха.

– Видишь ли, мне ни разу не доводилось ложиться с мужчиной на моих условиях. Со мной никогда не считались.

Лицо Эдварда багровело от бешенства: он тотчас же понял, что речь шла о надзирателях в приюте, издевавшихся над беззащитной девушкой. Встреть он их сейчас – убил бы на месте.

С трудом обуздав свою ярость, герцог проговорил:

– Я не трону тебя, не сделаю ни одного движения, пока ты сама не попросишь.

– А если я попрошу тебя стать на голову?

Эдвард опустил ноги с кровати.

– Я выставлю себя посмешищем, но если тебе так угодно…

Мэри уперлась рукой в его плечо и толкнула обратно на постель.

– Не нужно! – рассмеялась она. – Но мне приятно знать, что ради меня ты готов на такой подвиг.

– На любой подвиг – лишь бы видеть тебя счастливой.

– О, Эдвард… – Ее взгляд задержался на его губах – ужасно хотелось приникнуть к ним снова. – Эдвард, ну что за глупости?..

– Чистейшая правда, – заявил он с усмешкой. – Правда, которой не так-то просто от меня добиться.

Мэри удивилась, заметив в его глазах огоньки мальчишеского озорства. Только с ней Эдвард позволял себе весело шутить. Но неужели он… Об этом даже страшно было подумать.

Уже давно Мэри привыкла к мысли, что никогда не будет достойна любви. Более того, после всех унижений она просто не верила в любовь. Но вот и сейчас… Эдвард вновь пробудил у нее надежду на счастье. И сердце тотчас заныло от тоски по любви.

Но мог ли герцог Фарли полюбить ее такой, какая она была – со всеми ужасами ее прошлого и туманным будущим? Абсурдность такого предположения все же не убила робкую надежду.

Заставив себя улыбнуться, Мэри сказала:

– Что ж, начнем с сапог. Сэр, не могли бы вы вытянуть ноги?

Эдвард тут же приподнял ноги.

– Ты уверена, что моя помощь не понадобится? Знаешь ли, сапоги могут быть дьявольски коварными.

Мэри усмехнулась.

– Думаю, я как-нибудь справлюсь.

– Как пожелаешь.

Собравшись с духом, Мэри ухватилась обеими руками за герцога и с силой потянула на себя. Безрезультатно. Нахмурившись, она удвоила усилия – ведь сапоги были последним препятствием на пути к полному разоблачению Эдварда.

– Господь всемогущий! – воскликнула она, чуть не упав.

– Корсеты – проклятие женщин, сапоги – мужчин, – подтрунивал над ней Эдвард.

– Неудивительно, что джентльмены нанимают камердинеров, – пробурчала Мэри со вздохом.

– Так как же, помочь тебе?

– Нет, – решительно заявила Мэри. Она должна справиться! Она сумела сбежать из сумасшедшего дома, в одиночку пересекла половину Британии и научилась неплохо управляться с пистолетом, так что теперь вполне могла с приличного расстояния застрелить кого-нибудь. И, уж конечно, она справится с какими-то сапогами!

Сделав глубокий вдох, Мэри прибегла к крайней мере – приподняла юбки и зажала ногу Эдварда между коленями. Несмотря на сбившиеся кольца кринолина, угрожавшие вот-вот опрокинуть ее, она умудрилась найти равновесие, упереться носком в пол и ухватиться за сапог. Стиснув зубы, она потянула сапог на себя. Тот соскользнул с ноги, а сама Мэри свалилась на пол.

– Вот видишь! – победно закричала она, держа сапог в руке.

Эдвард смотрел на нее, широко улыбаясь.

– Ты справилась, проявив при этом восхитительную невозмутимость и присутствие духа.

Мэри отбросила сапог в сторону и скомандовала:

– Теперь второй!

Герцог покорно кивнул, понимая, что предлагать ей помощь было бы бессмысленно.

Вскоре Мэри, уже вполне уверенно, стащила второй сапог.

– Могу я теперь опустить ноги?

– Разумеется. – Она отбросила сапог и рассмеялась, радуясь одержанной победе. – И теперь я могу беспрепятственно…

– Еще остались брюки, – перебил Эдвард.

– Ах да, конечно! – Как она могла забыть про болтавшиеся на его коленях брюки? И тотчас же ожили неприятные воспоминания, грозившие уничтожить захлеставшее ее желание. Пришлось напомнить себе, что Эдвард не был одним из тех мерзавцев.

Мэри снова сделала глубокий вдох и стала на колени. Голова немного кружилась, а в глазах туманилось, когда она опускалась на мягкий ковер. Собравшись с духом, она стянула с Эдварда брюки, и теперь на уровне ее глаз находились его колени и пах. Ах, как же ей хотелось провести кончиками пальцев вверх по его ноге, а затем…

– Только если сама захочешь, – внезапно проговорил Эдвард хрипловатым голосом.

О, она хотела! Ужасно хотела!

Мэри улыбнулась про себя и попросила:

– Ляг, пожалуйста.

Герцог улегся и, закинув одну руку за голову, полностью расслабился – будто лежать нагим перед женщиной было для него самым обычным делом.

Мэри прикусила губу, пытаясь сосредоточиться. Весь ее прошлый опыт соприкосновения с мужским органом был столь омерзителен, что ужасала одна лишь мысль об этом.

– Мне хотелось бы дотронуться до тебя, но я не хочу, чтобы ты трогал меня, – пробормотала она со вздохом.

– Да, конечно, – отозвался Эдвард. В глубине его глаз мерцал огонь.

Стоя у кровати, Мэри медленно протянула руку и положила ладонь на горячее бедро Эдварда. Почти тотчас же его возбужденная плоть начала подрагивать – словно просила к себе внимания. Мэри в смущении пробормотала:

– Почему так происходит?

Из груди герцога вырвался гулкий смех.

– Потому что прикосновение твоих рук сильно возбуждает и заставляет жаждать продолжения. Только не спрашивай меня про анатомию – я об этом ничего не знаю. Ты уверена, что хочешь продолжить?

С сомнением в сердце, не в силах решить, чему довериться – любопытству или осторожности, – Мэри призналась:

– И да, и нет.

– А почему нет?

Ох, как же объяснить? Не хотелось сейчас говорить о тех гадких образах, что всплывали в ее памяти.

– Слишком неприятный опыт, – ответила наконец Мэри.

– Глупо бояться всех собак на свете только потому, что одна из них тебя укусила.

Эти слова герцога вызвали у Мэри вспышку гнева. Да как смел он низводить ее страдания до банальнейшей поговорки? Но, с другой стороны, он был прав. Эдвард ни разу не дал ей повода усомниться в его честности.

– Что ж… – Она резко положила ладонь на его чресла.

Эдвард от неожиданности вздрогнул и прохрипел:

– Осторожней!..

Ослабив давление, Мэри сосредоточилась на ощущении возбужденной мужской плоти – одновременно и мягкой, и твердой. Да еще и горячей. «Хм… как странно…» – подумала она. И, немного осмелев, начала ласкать Эдварда. Он вздрогнул и, судорожно схватив ртом воздух, вцепился в простыни.

– Я сделала тебе больно? – спросила Мэри, убрав руку. Как мало ей было известно о мужском теле! По сути, только то, что оно могло доставить женщине невыносимые страдания.

– Нет, приятно. Очень приятно, – добавил Эдвард с улыбкой.

– Правда? – Мэри взглянула на него с удивлением.

– Да, правда… – Дыхание Эдварда участилось, а по телу пробежала дрожь удовольствия. Бедра же стали немного приподниматься навстречу ее руке.

И тут недостойная мысль закралась в сознание Мэри – ревность к его удовольствию. Никогда ей не испытать такого же удовольствия от рук мужчины, даже от рук Эдварда. Ведь ее тело узнало столько боли, а душа – унижения… И теперь ей уже никогда не освободиться от гнета прошлого, каким бы заманчивым ни казалось будущее.

– Я не уверена, что хочу… – пробормотала она со вздохом.

Герцог ласково улыбнулся ей.

– А хочешь, просто полежим рядом?

Его слова принесли Мэри огромное облегчение и изгнали зародившуюся неуверенность. Удивительно! Он понимал ее с полуслова! И сейчас она вдруг почувствовала, что ей очень не хватало тепла его тела.

– Да, хочу. – Мэри тоже улыбнулась.

Указав на ее платье, Эдвард заметил:

– Тебе стоит избавиться от кринолина.

Мэри взглянула на длинный подол и море складок. Конечно, он был прав. Во всех этих кольцах и юбках ей даже не лечь на кровать. Она поспешно освободилась от кринолина и нижней юбки.

– Теперь отдыхай. – Эдвард протянул ей руку и чуть отодвинулся, освобождая для нее место.

Не раздумывая больше ни секунды, Мэри забралась на постель. Герцог тотчас же натянул на себя одеяло, затем накрыл им и девушку, после чего прошептал:

– Я хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.

Мэри крепко прижалась к его обнаженному телу, а он обнял ее мускулистой рукой, словно укрывая от всего мира и защищая…

Тихонько вздохнув, Мэри наконец почувствовала себя в полной безопасности – такого она уже давно не испытывала.

– Черт возьми! Давно пора вставать!

Эдвард приоткрыл глаза. Яркий солнечный свет ослепил. Мгновенно узнав голос человека, разбудившего его, герцог немного поморщился. Он многое бы отдал за то, чтобы это был сон.

Тотчас же вихрем пронеслись воспоминания о минувшей ночи и о бесценном даре, который вручила ему Мэри. Много дней он старался завоевать ее доверие, а в ответ получал лишь холодную настороженность. Но вчера он увидел ее совсем другой – гордой и довольной собой, с улыбкой державшей в руке его сапог. Она сама захотела близости, и это была победа – их общая победа.

Шорох отдергивавшихся штор окончательно вывел его из сладкой полудремы. Бесцеремонно нарушивший их покой гость явно не собирался уходить.

Тяжко вздохнув, герцог взглянул на человека, стоявшего у окна – тот казался расплывающейся безликой тенью.

– Пауэрз, какого черта? Что тебе надо в моей спальне?! – Эдвард решил не вставать, иначе нежданный гость еще больше обнаглел бы.

– Но я ведь бывал здесь уже раз сто, – ответил Пауэрз. – Почему бы и не теперь?