— Андрюша, Владимир Сергеевич хочет поздравить тебя с законным браком, — вдруг раздался почти рядом с Аленой мягкий, вкрадчивый голос.

Она стремительно обернулась: ага, на ловца и зверь бежит. Интересующий ее объект в сопровождении второго содиректора Аникеева подошел совсем близко.

Молодой человек поспешно отставил тарелку и покраснел:

— Ну что вы, Владимир Сергеевич! Спасибо. Но свадьбы еще толком и не было. Мы в ЗАГСЕ зарегистрировались, а летом решили повенчаться, тогда и гостей звать будем.

— Вот видишь какой, — укоризненно сказал Аникеев. — С нами даже не посоветовался. Но Вика его — действительно прелесть! Молода, красива. Умна. Актриса. И что она в тебе нашла, не понимаю?

— Всеволод Кириллович, вы слишком строги к сыну, — Городецкий дружески похлопал Андрея по плечу. — Молодец, не слушай никого. Красивая девушка и милая. Поздравляю.

Дожидаясь окончания этого разговора, Алена подходила все ближе, пока не оказалась у Городецкого прямо за спиной. Потом она деликатно кашлянула и тронула его за рукав:

— Владимир Сергеевич…

Он увидел ее и заулыбался еще шире:

— Ах, это вы! Здравствуйте. Я рад, что вы пришли. Вот, — обернулся он к собеседникам, — Елена Станиславовна Арьева, корреспондент журнала «Постфактум». Будет писать о нашей фирме.

— В самом деле? — вскинул брови Аникеев. — Чудесно, чудесно. Вы здесь совсем освоились? Может быть, есть какие-то вопросы?

Алена уже открыла было рот, но Городецкий быстро сказал:

— Извини, но мы уже начали беседу с Еленой Станиславовной вчера. Так что ваша встреча впереди, в том случае, если я не сумею толково и обстоятельно ответить на все ее вопросы.

— Вот всегда так! — шутливо развел руками Аникеев. — Как с корреспондентами беседовать — так Городецкий, а как со строителями воевать — так Аникеев.

— Не спорь с судьбой, — отшутился Володя, отходя от стола и увлекая за собой Алену.


Они вышли в холл и уселись в уютном закутке на небольшом кожаном диванчике. Алена достала диктофон и щелкнула кнопкой записи:

— Итак, строительство туркомплекса на Волге отныне можно считать делом решенным?

Городецкий улыбнулся:

— Сегодня не более, чем вчера.

— И то, что вы отторгаете территорию у заповедника, вас нисколько не смущает?

Городецкий ничего не сказал, только прищурился и внимательно посмотрел на Алену. От этого взгляда она слегка смутилась — непонятно почему — и спросила:

— Что-нибудь не так?

Он вздохнул:

— Мне казалось, что я уже ответил на этот вопрос, и довольно обстоятельно.

Алена покачала головой:

— Вы ответили. Но ответ показался мне неудовлетворительным.

Городецкий продолжал ее внимательно рассматривать. Алена почувствовала, что краснеет от его взгляда, и с вызовом повторила:

— Да, неудовлетворительным.

— Вот как?

Он немного помолчал и, не дождавшись ответа на свою реплику, насмешливо спросил:

— Вы состоите в «Обществе добровольных экологов»? Или оно называется как-нибудь по-другому, что-нибудь вроде «Хранители и ревнители родной природы»?

Алена передернула плечами:

— Не смешно.

— А я и не шучу. В подобных… хм, скажем Так, объединениях встречаются крайние экстремисты, дискуссии с которыми утомительны и нецелесообразны.

Да что он, издевается над ней, что ли? Голос у Алены чуть не сорвался от возмущения:

— И вы подумали, что я принадлежу к такому типу?

— Ну… — задумчиво протянул Городецкий. Его явно забавляла ее реакция.

Алена сердито выговорила:

— На этот раз проницательность вас подвела. Я не одержима идеей возврата назад к природе. Просто мне обидно, когда на нашу страну смотрят исключительно потребительски. Европейцы относятся к нам как… Как… Ну вроде тех хозяев, которые к себе гостей не приглашают, потому что берегут ковры и посуду, а в гостях могут положить ноги в грязных ботинках на столик красного дерева. Не их же!

— Интересное сравнение… — Вид у Городецкого был по-прежнему задумчивый, но Алене почему-то казалось, что он ее поддразнивает.

— Ну да! — горячо сказала она. — И притом верное. У себя во Франции они никогда не допустят на территории природного заповедника не то что строительства отеля — охотничьего домика!

Городецкий наконец не сдержал улыбки:

— Вы преувеличиваете. И потом учтите: наш заповедник — не то что французский. Я же вам объяснил, что он находится просто в ужасающем состоянии. Бурелом годами не убирался, подлесок не расчищался, муравьи почти исчезли. Ну и все остальное. На громадную территорию — всего один лесник. Жалко, что мы не познакомились немного раньше — я бы взял вас с собой и показал этот «заповедник». Одно название.

— А сейчас показать никак нельзя? — Алена была все еще в запале.

— Сейчас? — Городецкий вдруг замолчал, словно обдумывая внезапно пришедшую в голову мысль. — Сейчас… — медленно повторил он. — А знаете, это идея. Через две недели я улетаю во Францию. Поехали со мной. Это ненадолго, всего дней на шесть-семь. У вас есть загранпаспорт?

— Как — с вами? — опешила Алена.

— Так. Своими глазами увидите очистные сооружения, которые французы поставят у нас на Волге. И отель увидите — на Луаре уже выстроили комплекс по этому проекту. Нравится вам такая идея?

Алена смотрела на него во все глаза и ничего не понимала:

— Вы серьезно?

Он уже не улыбался:

— Как нельзя более.

— А… во сколько мне это обойдется?

Он пожал плечами:

— Раз я приглашаю — расходы за счет фирмы.

Он выжидательно смотрел на нее. У Алены голова шла кругом, ее охватило ощущение нереальности происходящего. Однако, зацепившись за случайно застрявшую в мозгах здравую мысль, она все-таки спросила:

— Зачем это вам?

Городецкий опять улыбнулся:

— Я хитрый.

— Не понимаю…

Он развел руками:

— Ну как же! Я рассчитываю, что вы не только выполните задание и напишете о нас в «Постфактум». Я обязываю вас написать о нашем проекте еще в два-три журнала. Так что считайте поездку командировкой по сбору материала.

Вот это уже вполне понятное объяснение! Алена потихоньку приходила в себя, и в ее воображении стали разворачиваться самые радужные перспективы. И она улыбнулась так лукаво, что у Городецкого помимо воли захватило дух:

— То есть вы меня покупаете?

Он кивнул:

— На время.

Тут уже можно немножко и пококетничать:

— Вы же не знаете, как я пишу.

Городецкий кокетства не принял:

— Почему? Я вам уже сказал — моей жене очень нравятся ваши светские обзоры в «Обаятельной и привлекательной».

— Ну-у… — протянула Алена. — Одно дело — светские обзоры и совсем другое — серьезные статьи.

— Я в вас верю.

Он уже не улыбался — может быть, поэтому его слова прозвучали как-то странно двусмысленно.

— Спасибо, — только и нашлась Алена.

— Пожалуйста. Ну так как?

Алена вздохнула и, уже зная, что согласится, сказала:

— Если отпустят на работе.

Это была пустая отговорка — на работе ее всегда отпускали.

7

Володин костюм Катя забрала из химчистки еще вчера, поэтому сегодня осталось только погладить рубашки. Он никогда не брал с собой в поездки много вещей, но рубашки — его пунктик. Они должны быть свежевыстираны и тщательно выглажены и, само собой разумеется, каждый день разные.

Установив на кухне гладильную доску, Катя приладила на ней маленькую приставку для глажки воротничков и включила утюг. Отпариватель, как всегда, весело зашипел, так что пришлось нажать кнопку отмены пара — «успокоительную», как Катя называла ее про себя. В отличие от многих женщин, Кате никогда не было скучно заниматься хозяйством. У нее все получалось легко и играючи, может быть, потому, что она сохранила трогательную детскую привычку относиться к неодушевленным предметам как к живым. Катя, например, была уверена, что свитер устает, если ты носишь его два дня подряд. Он скучает по своему уютненькому местечку в шкафу и нарочно выглядит хуже, чем он есть на самом деле. А стоит свитеру отдохнуть хотя бы денек — и он снова бодр и весел и опять смотрится как новенький. У Кати было два утюга — один веселый, другой вредный. Вредным она пользовалась только тогда, когда надо было гладить постельное белье. Она любила электромясорубку за ее безотказный характер — что угодно перемелет — и терпеть не могла капризный тостер, норовящий отключиться в самый неподходящий момент.

Гладить веселым утюгом Кате ужасно нравилось, но сейчас даже его привычное шипение и запах свежевыглаженного белья не радовали. Настроение у Кати было так себе, скорее плохое, чем хорошее. Впрочем, как всегда, когда ей предстояло расстаться с мужем хотя бы на два дня. А нынешняя разлука должна продлиться не два дня, а почти две недели. Володя сегодня вечером уезжал во Францию.

Догладив последнюю рубашку — белую в тонкую синюю полоску, одну из Володиных любимых, — Катя аккуратно сложила ее и озабоченно взглянула на часы. Уже почти пять, а его все нет! В семь за ним придет машина, если Володя еще задержится, он и поесть не успеет.

Катя пошла в спальню и уложила стопку рубашек в раскрытый чемодан. Вот и все. Но застегивать молнии на чемодане она не стала — пусть Володя еще сам глянет, не забыто ли что-нибудь. Хотя, кажется, ничего.

Потом Катя вернулась на кухню, зачем-то заглянула в микроволновку — рыбное филе в кляре ожидало разогрева в полной боевой готовности. Делать больше нечего. Она бесцельно прошлась по квартире туда и обратно. Господи, ну где же Володя!