Но он ответил ей безмятежным взглядом, прямым и открытым, без всякого намека на влюбленность. В нем было только сопереживание, и больше ничего! Неужели он так любит свою невесту?

Заглянула поглубже и поняла: любит! Казалось бы, смирись с этим. Посидела, и уходи из кафе. Беги от него, потому что ответа не будет. Но она продолжала сидеть, улыбаться ему, говорить о чем-то незначительном, а сама лихорадочно думала: а что, если попробовать?

Алла знала, что некоторых клиентов она может — не загипнотизировать, нет, но на время подчинить себе. А с гипнозом работать она просто не пробовала. Да и толком не знала, что это такое. Читать — читала, а вот ни на ком не пробовала. Что, если с Евгения и начать?

Конечно, она понимала, что чувство, внушенное гипнозом, сродни зомбированию. Оно как бы ненатуральное. Ненастоящее. Но чувство к Евгению вцепилось в нее, как зловредный клещ. И вгрызалось все глубже и глубже в ее душу, которая оказалась перед ним беззащитной. Как, выходит, слаб человек, если он не может противостоять какому-то там увлечению...

Надо всего лишь спросить себя: он мне нужен? И ответить — нужен. А тогда уж все средства хороши.

Но она продолжала непринужденно разговаривать с Евгением, ожидая, когда в его глазах мелькнет скука или он предложит им расстаться, потому что вспомнит о своей страшной занятости.

В жизни Аллы было очень мало случаев, чтобы она просто сидела и болтала с понравившимся юношей. Еще в пятнадцать лет, следуя за школьной модой — большинство девчонок торопились расстаться с невинностью и гордо говорили о себе: я — женщина, — она впервые оказалась с мужчиной близко, ближе не бывает, но только телом. Ни к кому она не прикипала душой. Вернее, ни с кем ей не хотелось просто говорить, просто смотреть ему в глаза!

Тот, самый первый мужчина-мальчик, с ней особенно не церемонился. В отсутствие родителей привел ее к себе домой и почти с порога заявил:

— Ну, чего встала? Иди в ванную. Там на крючке матушкин халат. Возьмешь его, когда душ примешь.

А потом уже были парни постарше. Двое — друзья старшего брата. А потом Егор. Он тоже предпочитал не тянуть кота за хвост. Вот так Алла и общалась с сильным полом. Как в анекдоте: борща, и в койку!

А тут сидит и — она украдкой покосилась на часы — сорок минут — говорит о чем попало!

Отмечает про себя, какой этот Евгений наивный. Вот она ему сказала про папу-инженера, а он ее сообщение сразу подхватил. Поверил. И стал рассказывать, что у него всегда была тяга к технике. И раз родители были с высшим образованием, то и у него теперь будущее как бы осветилось: Евгений тоже поступит в институт и станет инженером.

А когда женится, они с невестой — он стыдливо не называл ее имени — первым делом подумают о потомстве. Чтобы обязательно не меньше двух детей. И он будет им хорошим отцом... Его дети никогда не узнают, что такое никому не нужный сирота.

Все о своей девушке. Да с таким трепетом, остается только позавидовать. Что там за крыса его так охмурила, кроме нее, ни о чем думать не может.

И чем плоха Алла? Почему той, незнакомой, достается Евгений, а ей — только Егор, бандит и хам?!

Это все гадалка! Это она нагадала Алле про великую любовь, так что она поначалу приняла Егора за своего единственного мужчину и уступила ему без сопротивления...

Интересно, а если бы она ему сопротивлялась, взял бы он ее силой? И самой себе ответила: взял бы!

Неужели у нее никогда не будет жениха? Любимого? И почему первое, что она попросила у судьбы, деньги?

Что попросила, то и получила! Жаловаться можно только на саму себя.

Но постойте, а как же любовь? Ее Алле тоже пообещали. Смириться с тем, что любовь будет безответной? Она — та, что исполняет почти любое желание своего клиента — неужели ничего не сможет добиться для себя?

Дальше все пошло почти без усилий с ее стороны. Алла отрешилась от всего: от своих страхов, от неуверенности, даже от своей влюбленности, насколько это возможно.

Для начала она посмотрела ему в глаза. Не так, как прежде, а словно лучом рентгена высветила ее до дна. Выжечь, конечно, не могла, но как бы заморозила. Оставила один такой живой уголочек, пульсирующий, о котором, кажется, сам Евгений даже не догадывался. А этот уголочек назывался просто: половое влечение. У него с невестой все романтично, но то, что в каждом человеке зов пола может так обостриться, что против него почти невозможно будет устоять, он точно не знал. Считал себя хозяином собственной плоти.

Но теперь, после так называемой душевной анестезии, он стал воском в ее руках. Лепи что хочешь!

И она слепила.

— Ты меня проводишь? — спросила она и повела глазами. Откуда что и взялось!

Он подался к ней. Проводишь! Она на машине, а Евгений на своих двоих. Но сейчас он ничего не видел. По крайней мере некоторой комичности ситуации.

— Провожу.

Он обнял ее за плечи, а у Аллы сердце ухнуло вниз. Опять ее душа собралась взлететь... Нет, это такой всплеск энергии, от которого кружится голова, шатает из стороны в сторону, хочется делать безумства и дурацкие поступки.

Она открыла дверцу машины, а он протиснулся на место рядом с водителем, едва выпустив ее из рук и тут же хватаясь снова.

У нее дрожали руки, когда она заводила машину, а сердце частило: «Скорей, скорей!»

Алла даже не подумала, что это может быть опасно. Она и не вспомнила о Егоре, которого оставила в своей квартире в состоянии полного неведения. Она чувствовала себя так, как зачарованные ею Светлана и Виталий. Ничего не замечала, кроме его руки на своем колене, от которой шло не просто тепло, а огонь, зажигающий такое же пламя во всех ее жилах.

— Тебе далеко еще ехать? — хрипло спросил Евгений, забираясь все глубже ей под юбку.

— Минут пять, — ответила она пересохшими губами, с трудом удерживая руль.

Алле казалось, что у нее с Евгением все не так, как у других, все по-особому, она не понимала, что для любого глядящего со стороны Евгений делает все точно так же, как и заговоренный ею Виталий.

Правда, она оказалась права, никуда Евгений не делся. То есть огонь, который этот сдержанный и порядочный парень привык в себе обуздывать, ее волей вырвался на свободу.

Она точно знала, с ним никогда такого не было. Как и с ней. Разве сравнить ее отношения с Егором, когда Алла подчинялась его силе и давала ему властвовать над ней. В эту минуту в ней просыпался мазохист — она получала удовольствие от мучений, но при этом никогда не проваливалась в беспамятство, как это произошло только что.

Едва она успела поставить машину возле дома, как он сам откинул назад ее сиденье и дальше повел себя как безумный. Но она тоже была хороша, потому что не только не попыталась его сдерживать, но и сама упала в этот умопомрачительный омут.

Они вскрикнули в один голос, и на нее навалилось ставшее моментально тяжелым его тело. «Странно, — отстраненно подумала Алла, — такой с виду худощавый, а вот придавил, и сразу стало ясно: на тебе лежит мужчина».

— Может, давай поднимемся ко мне, — предложила она, — все-таки в машине это не очень удобно.

— Пойдем, — согласился он, и в его глазах ничего не отразилось. Ни радости, ни удивления, ничего.

Алла даже удивилась, какие вдруг у него стали мутные глаза. «Это пройдет, — решила она, — это у него с непривычки. Разве можно постоянно жить, словно восторженный ребенок. Он ведь вполне взрослый мужчина».

Но все-таки дома, наливая в два бокала рубиновое, как кровь, вино, над бокалом Евгения Алла прочитала привораживающее заклинание. Так вернее будет!

Теперь она на своей шкуре может убедиться, каково это — общаться с привороженным мужчиной. Особенно если до этого он любил совсем другую женщину. Никакое насилие над личностью не может пройти для человека бесследно.

С этим приворотом получалась какая-то ерунда. Словно у него не стало вдруг ни сердца, ни души, ни каких-то иных чувств, кроме физического влечения.

Казалось, желание у него не прекращалось. И вел он себя с ней почти так же, как Егор. Это Евгений-то, совсем другой человек! А может, именно рядом с ней мужчины становятся другими? Это ее не могут они любить чисто и нежно, как любят других женщин. Просто какая-то сексуальная машина.

Может, отпустить его? Пусть отправляется к своей невесте. Женится, рожает детей...

Но, подумав так, усмехнулась: «Как же, так я и отдала то, что принадлежит мне!»

В крайнем случае... Тут Алла замялась. Ей же может надоесть такой вот мало соображающий человек. Но тогда нужно получить от него по максимуму. Так, чтобы ушел от нее как выжатый лимон!

— Иду-иду, — снисходительно сказала она, когда Евгений опять позвал ее к кровати. — Чего хочется моему мальчику, я знаю.

Через некоторое время он все же выбился из сил и заснул на ее плече, а у Аллы голова вдруг стала ясной и рассудительной. То есть отступил куда-то любовный дурман, а она прежде считала, что влюбленный человек пребывает в нем постоянно.

Посмотрела на лицо Евгения — во сне оно выглядело не умиротворенным, а страдальческим. Он чувствовал, что делает совсем не то, что ему хотелось, и все-таки не мог этому противостоять.

— Ничего, привыкнешь, — сказала она неуверенно. Но тут же встряхнулась: ведь как раз от ее уверенности все и зависит. Она должна знать, чего хочет, и этого добиваться. И уж тем более ни в чем не сомневаться.

Ну и как, влияет на ее ведьмаческие силы любовь к Евгению? Влияет! Но совсем не так, как она боялась. Держать его в плену своих желаний, оказывается, не труднее, чем делать приворот, и при этом ее силы удваиваются, утраиваются... Она ведь исполняет свое желание такой ценой! Вот апогей зла — лишить любви другого человека. Оказывается, и любовь можно поставить ему на службу...

Кстати, а где Егор? Она только теперь о нем вспомнила, и вовсе не кстати. Но Алла уже знала, что, если не завершив одно дело, взяться за другое, может случиться так, что твои подчиненные взбунтуются. Она постаралась отмахнуться: когда это он навещал ее дважды в день!