– Видите ли, у меня русские предки. Польские, точнее. Ну, вернее, скорее, русские. В общем, мы обычно пьем чай, когда не очень хорошо себя чувствуем. Или после еды. В стакане, с лимоном.

– Ах, русский чай. Мы тоже так пьем, – Джорджина была истинно аристократична, смягчая неловкость. – В следующий раз я не забуду о лимоне.

– Это совершенно не важно, действительно. Я не должна была ничего говорить. Действительно, прекрасно и с молоком. Я люблю молоко. Действительно, – она почувствовала, как взмокла спина.

У Эми были свои трудности, она пыталась удержать на колене чашку с блюдцем. Когда Джорджина предложила ей шоколадное печенье, чашка опрокинулась, горячая жидкость потекла по ноге, промочив виниловую туфлю, а печенье, как летающая тарелка, пролетело через всю комнату.

Инстинктивный порыв Моны помочь окончился также плачевно – второй опрокинутой чашкой. Комичность ситуации растопила лед. Девушки расхохотались с нервным облегчением, и Джорджина, еще ребенком научившаяся наливать чай, не глядя на чайник, опрокинула свою чашку.

Годы спустя, когда Мона вспоминала происшедшее и спрашивала подругу, было ли это случайностью или просто жестом вежливости, Джорджина ссылалась на полную потерю памяти.

– Думаю, вы хотите увидеть… – Джорджина искала правильное слово. – Помещения? Да, помещения. Простите. Все это совершенно для меня непривычно. Я не совсем хорошо знаю, как быть хозяйкой пансиона, никогда не принимала ПГ.

Мона бросилась на выручку.

– А мы никогда не были ПГ, правда, Эми? Уверена, мы будем здесь очень счастливы, так ведь, Эми?

Ее эйфория длилась недолго. Сказать, что спальни были маленькими, значит, вспомнить разные старые водевильные шутки. В каждой – узкая кровать, стол, лампа и комод.

– А где туалеты?

– Нет ни одного на этом этаже.

– Куда предполагается вешать одежду?

– За дверью есть крючки.

– Телевизор?

– Только в гостиной.

Мона любила смотреть фильмы в кровати.

– Думаю, я смогу взять телевизор напрокат.

– Боюсь, нет Проводка слишком слаба. Если будет еще один телевизор, все пробки перегорят. Я боюсь, во всем доме нужно переделать систему электричества.

К этому времени Мона хотела, чтобы Джорджина перестала бояться по всякому поводу. Разве она не знала, что американцам нужны туалеты и телевизоры?

И душ. Здесь была только одна ванная комната, маленький туалет, но зато сама ванна, еще довоенная, огромная, с ножками в виде львиных лап. Эми пришла в востор.

– Bay! В нее поместятся сразу два человека!

Джорджина покраснела. «Не такая уж холодная малышка, в конце концов», – отметила Мона, раздумывая, не является ли мужчина с фотографии причиной внезапного румянца.

– А душ?

– О Боже, – Джорджина снова вздохнула. Даже она, казалось, устала говорить «Боюсь, нет».

– О Боже, – эхом повторила Мона. Без душа она просто не могла жить. Утром ей нужно принять душ, чтобы проснуться. Как еще можно вымыть волосы? Нет смысла обманывать самих себя.

– Я боюсь… Ну, я думаю, Эми и я… Джорджина поспешила согласиться.

– Не стоит отрицать, все здесь довольно примитивно. Никогда не бывает достаточно горячей воды. Я знаю, американки проводят полжизни, принимая ванны. И смотря телевизор. Мне очень жаль, действительно.

Две американки согласились, что это очень досадно. Словно для того, чтобы заставить их почувствовать себя лучше, она добавила:

– И боюсь, нет холодильника. Они даже не посмотрели кухню.

– Нет холодильника?

– Я как раз собиралась приобрести. Один друг организует это, точнее, он так говорит, – краска вновь залила ее щеки.

– Ну, если вы действительно скоро получите холодильник, может быть… – Эми задумчиво заглянула в одну из маленьких спален, которая могла бы стать ее. Она напомнила ей комнату Лу в Гарварде, с такой же узкой кроватью. – Комнаты невелики, но они уютные. Как ты думаешь, Мона?

– Нет, не хочу и слышать об этом. Я вижу, вам не будет здесь удобно. Уверена, посольство подберет вам более подходящий вариант.

Эми и Мона неохотно согласились. Куда Эми положит свою теннисную ракетку? А магнитофон и фен? Мона не упомянула, что у нее есть еще пишущая машинка, утюг и складная гладильная доска.

– Спасибо за чай.

При слове «чай» они снова расхохотались.

Спокойствие Челси Мьюз вдруг взорвалось ревом мощного автомобиля, свернувшего на подъездную дорожку и душераздирающим скрипом тормозов. Стук в дверь, и мужской голос прокричал:

– Джорджина!

Он так колотил молотком, что, казалось, возникла реальная угроза желтой двери.

– Джорджина! Сейчас же открой эту чертову дверь, или я вышибу ее!

Две посетительницы застыли на месте, а хозяйка дома бросилась вниз по узкой лестнице. Когда в гостиную донеслись приглушенные звуки любовной возни, девушки переглянулись в благоговейном трепете. Среди тихого шепота и смешков можно было различить слово «американки». В конце концов, приближающиеся шаги возвестили о возвращении заметно возбужденной Джорджины, покрасневшей намного сильнее, чем раньше. Она на ходу придавала рассыпавшейся прическе некое подобие порядка. Высокий, стройный мужчина, шедший позади нее, был явно незнакомцем с фотографии.

– Так, так, так… – он откровенно оценивающе осмотрел визитерок. – И что же мы здесь имеем?

Джорджина шагнула вперед, чтобы познакомить гостей.

– Мисс Девидсон, мисс Дин, позвольте мне представить мистера Ника Элбета.

Моне вспомнился официальный прием из пьесы Шоу «Как важно быть серьезным». В Штатах больше не было необходимости представлять кого-либо друг другу.

– Вы американки? – напыщенно проговорил он, словно это было самое замечательное и необычное явление. – Какое счастье! Добро пожаловать в Лондон!

Ник каждой по очереди потряс руку, что вызвало секундное замешательство. В Америке девушке не пожимают рук.

– Где ты нашла их, Джорджина? Они совершенно восхитительны!

– Вспомни. Я заключила договор с американским посольством. В конечном итоге, это ведь твоя идея!

– И они прислали тебе этих двух прелестниц? Думаю, я пойду и тоже подпишу договор. Мне пришлют таких же?

– О, Ник…

Джорджина, до этого холодная и спокойная, не могла оторвать от Ника руки. Поглаживая лацканы его блейзера, она застенчиво спросила:

– А что случилось с моим новым холодильником?

– Не новым, солнышко. Я никогда не говорил, что он новый. Порядком использованный холодильник, точнее говоря, редко использовавшийся, от того парня, что живет на барже на набережной. Ему просто не нужны эти чертовы аппараты, – и в порядке объяснения гостям Ник добавил: – Предпочитает чистое виски. Без льда.

– Так, когда же мы увидим холодильник?

Ник Элбет полез в карман за серебряным портсигаром и стал тянуть время, выбирая сигарету, затем осторожно вставил ее в мундштук из черепашьего панциря. Дальнейшие поиски его серебряной зажигалки заняли несколько минут, и прежде чем вспыхнул огонек, пришлось пару раз потрясти зажигалкой. Не замечая сосредоточенного внимания, обращенного на него, он осторожно прикурил сигарету, медленно затянулся и только потом ответил:

– Подлец требует с меня еще десять фунтов.

– Но это же абсурдно! Я дала тебе пятнадцать. Конечно, это должно быть достаточно за подержанный холодильник.

– Позже, Джорджина. Нам не следует обсуждать бытовые проблемы при твои новых ПГ. Что они подумают? Не стоит беспокоиться. Холодильник будет здесь завтра, и ты наморозишь столько льда, сколько нужно для всякой там кока-колы, – он одобрительно потрепал Джорджину по щеке. – Умная девочка, что взяла этих американок.

На сей раз Мона поняла – она должна заговорить, хотя и чувствовала, что переплюнула по нахальству собственную мать.

– Ну, видите ли… дело вот в чем. Мы не переезжаем сюда.

Удрученная Джорджина подтвердила заявление Моны унылым кивком.

– Не переезжаете? Чепуха, Джорджина! Это из-за холодильника, так, ведь? Глупый я осел, но не стоит беспокоиться. Холодильник будет здесь завтра, слово чести.

– Ник, пожалуйста. Дело не в нем. Просто, комнаты не подходят. Девушки уже собрались уходить.

Но его было невозможно убедить.

– Они не могут вот так познакомиться и уйти! Не желаю и слышать об этом!

Мона шагнула к двери.

– Мы лучше пойдем.

– Я очень сожалею, – заверила их Джорджина. – Было так приятно поболтать.

– Огромное спасибо за угощение, – ловкое передразнивание Моной выговора Джорджины привело трех девушек к новому взрыву хохота.

Ник был несокрушим.

– Вы не можете уйти прямо сейчас. Это будет слишком неприлично! Я еще не пил чай!

К этому времени чайник уже остыл.

– Солнышко, будь ангелом и принеси нам всем свежую заварку.

Когда Джорджина покорно направилась вниз, Мона поняла, что они почти запуганы.

– Мы, действительно, очень сожалеем. Дом, правда, ужасает, но…

Лукавый взгляд Ника уперся в ее глаза, и мозг Моны отключился. Она не могла придумать, что сказать дальше. Эми закончила ее фразу.

– Он очаровательный. Джорджина великолепна. Но здесь нет душа и…

– Нет душа? Вся проблема в этом? А вы слышали о последних научных открытиях?

Душ, как он объяснил, стал причиной того, что у американок так много сексуальных проблем. Ванна значительно, значительно полезнее для различных женских органов.

– Стоять в душе – это для мужчин. Для женщин изначально свойственно купаться в теплой ароматизированной воде, это приносит настоящую пользу. Мона рассмеялась.

– Ладно, не заливайте.

– Правда! Уверяю вас!

Выработанным движением конспиратора он убедился, что дверь плотно закрыта, и взял обеих за руки. Посадив девушек на диван, он расположился на полу у их ног и положил ладони на коленки юных американок.

Очень важно, чтобы они изменили свое мнение. Для их собственного блага, а также и для блага Джорджины. Он согласен, есть определенные неудобства, но разве будет лучше в какой-нибудь современной многоэтажке, лишенной шарма и исторического своеобразия, только из-за наличия душа? Время, проведенное в доме Джорджины станет незабываемым на всю жизнь. Она, конечно, слишком скромна, чтобы рассказать о себе и своих предках.