— Тебе холодно? — издалека прокричал Марко. — Я могу подбросить дров в огонь.

Это означало, что он вылезет из воды, а ведь на нем наверняка нет плавок!

— Спасибо, мне и здесь хорошо.

— Ну и отлично.

Наверное, он принял решение игнорировать ее. Делая упражнения для ног, держась за перила, Сара слышала, как он рассекает воду быстрыми, размашистыми движениями, которые и на расстоянии заставляли вибрировать ее тело.

— Ну, довольно.

Сара обернулась. Марко сидел на кромке бассейна, небрежно скрестив ноги, будто на нем были его обычные безупречно отутюженные брюки или шорты.

Она быстро отвернулась.

— Ты намекаешь на то, что и мне пора выбираться из воды? Это нечестно: я только-только вошла во вкус.

— Ты можешь делать все, что хочешь. Я забыл взять полотенце, так что полежу здесь немного у огня, чтобы обсохнуть. Вообще-то мне не очень хочется оставлять тебя одну в этом огромном мраморном резервуаре: еще поскользнешься или ногу сведет судорога. Я подожду тебя.

Он спокойно констатировал факт, больше ничего. «Я подожду!» Смелее, Сара!

Она проплыла три четверти длины и только после этого небрежно бросила ему:

— Вот и чудненько!

Выйдя из воды, она немного посидела спиной к Марко, думая про себя: он вправду заснул или следит за ней? У нее побежали мурашки по всему телу.

Удастся ли ей вывернуться на этот раз?

За спиной Сары горел камин; по стенам метались длинные тени. Она вдруг различила его тень: как будто он стоял у нее за спиной. Неужели так оно и есть?

Однако голос Марко, когда он заговорил, звучал словно издалека:

— Я вижу, тебе холодно. Я положил в топку поленьев.

Если не хочешь простудиться, советую последовать моему примеру и устроиться у огня. Здесь даже пол гораздо теплее. И потом… — ехидно добавил он, — я же дал слово, что… не стану тебя насиловать.

Сара сделала вид, будто не расслышала последнюю реплику.

— Да, огонь и вправду хорош!

Марко молчал и ждал. Сара сконцентрировала свою волю.

Всю жизнь ее окружали обнаженные человеческие тела: в мраморе и на живописных полотнах. Существовали нудистские пляжи, стриптиз и календари с обнаженными красотками. Воспоминание о календарях решило дело. Она всегда успеет поставить его на место!

— Ты не передашь мне мой халат?

Марко издал ехидный смешок, и это ее подтолкнуло.

Сара вскочила на ноги, выпрямилась и повернулась к нему. В его черных глазах метались язычки пламени. Гордость заставила Сару оставаться неподвижной чуточку дольше, чем требовалось. Он хочет смотреть на нее пусть смотрит. Пусть его гложут сожаления о том, чем ему никогда не владеть!

Сара обманчиво-наивным движением подняла руки, поправляя волосы.

— Боюсь, что они не скоро высохнут, даже если ты будешь настолько галантен, что сходишь за полотенцем.

— С чего ты взяла, будто я собираюсь быть галантным? — проскрежетал герцог, и она опять почувствовала себя неуверенно, однако издала короткий, беззаботный смешок.

— Просто хотела убедиться. Разумеется, мне следовало знать.

— Разумеется, — его тон слегка изменился: теперь он почти мурлыкал.

— Почему бы тебе не подойти поближе к огню? Ты вся дрожишь, а я не собираюсь отвечать, если ты простудишься.

Он лег сбоку от камина, скрестив руки под головой и согнув одну ногу в колене. Сара старалась не смотреть на его красивое, упругое тело молодого животного; он же бесстыдно глазел на нее, идущую навстречу. Наконец она с облегчением опустилась на колени, а затем вытянулась на животе, отвернувшись от Марко, как будто ей гораздо больше нравилось созерцать огонь в камине.

Молчание становилось все глубже, все ощутимее — как вдруг послышалась тихая, нежная мелодия из «Тристана и Изольды». Одна лишь музыка, не нарушаемая — что ее вечно раздражало вторжением голосов. Самая чувственная музыка в мире. Музыка, от которой можно сойти с ума.

— Полагаю, ты предпочла бы рок-н-ролл, но это больше соответствует моему сегодняшнему настроению.

— Вечно ты «полагаешь» — и ничего толком не знаешь обо мне! Совсем ничегошеньки!

— В таком случае, может быть, мне будет позволено узнать?

— Не стоит труда, — фыркнула Сара. С какой стати он вечно подначивает ее?

— Почему бы не потрудиться? Я заинтригован и честно признаю это.

— Хм! — в последнее время Сара пристрастилась к этому междометию, употребляя его с тысячей оттенков.

— Не веришь? Но я действительно хотел бы многое узнать о тебе, Дилайт.

Например, любишь ли ты массаж? У тебя очень напряженная спина, это нехорошо.

И раз уж я оказался недостаточно галантным, чтобы сходить за полотенцем, позволь мне загладить вину и помочь твоим мышцам расслабиться.

— Я вовсе не…

Он резко перебил:

— Лежи тихо. Это всего лишь крем, содержащий витамин Е, он делает кожу бархатистой и упругой. — Марко, не дожидаясь ее согласия, начал с ловкостью, не в первый раз удивившей Сару, массировать ее плечи и шею. — Не волнуйся, я не стану тебя возбуждать. Только помогу расслабиться и согреться.

«Еще чего», — возмутился ее рассудок, но, взвесив все возможности, Сара решила подчиниться. Она чувствовала себя в большей безопасности, лежа на животе, чем бы она вскочила на ноги. И потом, он так спокойно, почти равнодушно колдовал над ее телом, скользя руками от затылка к плечам и дальше, находя нужные точки и снимая напряжение! Только бы он не покушался на нижнюю часть тела.

— Я сделал тебе больно? — Сара ни за что не думала, что Марко способен так мурлыкать. Или он хочет, чтобы она утратила бдительность? — Неужели ты никогда так и не научишься расслабляться?

— Дело в том, что твоя неожиданная доброта кажется несколько подозрительной. Неужели ты способен быть хорошим безо всякой корысти?

— Сколько же в тебе цинизма! Перевернись на спину, и я докажу, что могу быть хорошим: по-видимому, в твоем словаре это значит «бесполым»… Хочешь, притворюсь, будто передо мной… ну, например, моя любимая племянница? Или невинная девушка, дочь моего лучшего друга?

— Да поможет им Бог, твоим племянницам, если они у тебя есть. А что касается друзей, то вряд ли у них остались невинные дочери.

Сара вскрикнула оттого, что руки Марко клешнями вцепились ей в плечи.

— У тебя слишком острый язычок, Дилайт, когда-нибудь он доведет тебя до беды. Твое счастье, что я дал слово.

Захоти, он бы запросто разорвал ее надвое своими сильными руками.

Марко переключил внимание на ее ноги. Сначала одну за другой обработал пятки, потом, все так же не забывая втирать ей в кожу бархатистый крем, добрался до ляжек. Сильные пальцы на удивление легко касались ее тела, внушая доверие. Однако когда они приблизились к бедрам, Сара взбунтовалась.

— Достаточно. Прекрати. Я уже расслабилась и могу вернуться к себе.

— Вот не думал, что ты к тому же и трусиха.

К чему — «к тому же»? Впрочем, лучше не заострять на этом внимания.

— Мне все равно, что ты обо мне думаешь, — ледяным тоном произнесла Сара.

— Вот и прекрасно. Значит, я ошибался, и ты меня совсем не боишься. Да брось, ты можешь, абсолютно ничем не рискуя, перевернуться на спину.

Поскольку стыдливость тебе незнакома, мне остается предположить, что причина твоей неожиданной «застенчивости» — страх.

— Хватит предполагать! С какой стати мне тебя бояться?

— Ну, в таком случае… — Марко в два счета поднял Сару на руки, перевернул и положил обратно, словно тряпичную куклу.

— Ну, ты! — Сара закрыла глаза, чтобы не видеть его глаз, в которых вспыхнули опасные огни — правда, всего на одно мгновение.

— Леди не к лицу ругаться, а ведь на протяжении последних недель ты усиленно стараешься внушить мне, что ты именно леди. Так что лежи тихо, пока мои руки не позволяют себе каких-нибудь вопиющих вольностей.

— Я, кажется, уже говорив что ты абсолютно не в моем вкусе, — с каменным лицом произнесла Сара. Марко вспыхнул, но ярость быстро уступила место насмешке.

— Да ну? Какая же ты неблагодарная! А я-то изо всех сил старался быть хорошим! Тебе снова нужно расслабиться.

Закрыть глаза и забыть о его существовании! Лежать без движения, пока эти коварные пальцы ласкают кожу, делая ее такой нежной и матовой, светящейся в лучах, исходящих от камина.

Он взял ее за плечи и с обманчивой нежностью размял их, затем коснулся ключиц, легко массируя шейные мышцы. При этом его руки скользнули ниже, и Сара снова напряглась. Легкими, почти воздушными движениями похлопал груди и принялся обрабатывать плоский живот, Сара надела на себя маску равнодушной усталости, но легкая дрожь под шелковистой кожей выдавала ее истинные ощущения.

Проклятая маленькая обманщица, готовая постоянно бороться с собой, лишь бы не дать волю собственным инстинктам! Ей уже давно следовало понять, что об их с Карло свадьбе не может быть и речи. Чего она хочет добиться своей так называемой добродетелью? И долго ли еще сможет продержаться?

Глава 25

— Ну разве можно было представить себе каких-нибудь пару дней назад, что она будет лежать на спине на теплом мраморном полу возле камина, согревающего ее трепетную плоть, представ обнаженной перед единственным человеком в мире, которого она ненавидела и презирала, и он станет прикасаться к ней так, как никто на свете!

Как можно было допустить это? Если бы движения Марко вновь стали грубыми или если бы он тем или иным способом попытался нарушить тот странный договор, который они между собой заключили, Сара нашла бы в себе силы поставить его на место и гордо удалиться. Но он не позволял себе ничего такого, что вызвало бы ее протест или насмешку. Он просто делал ей массаж: спокойно, как и обещал. Или ему и в самом деле было все равно? Но нет, ей не пригрезились легчайшие, легче перышка, касания его рук с внутренней стороны ее бедер. Черт побери, он как будто поставил перед собой цель вывести ее из себя, заставить проявить инициативу.