Моя дорогая,

Последнее, что я хотел бы сказать тебе до отъезда. Несколько месяцев назад я встретил Себастьяна Кула в Лондоне, до того как он отправлялся в Индию, и я объяснил ему, в чем будет заключаться вся эта миссия, если однажды она провалится. Почему? Потому что он — доверенное лицо Гарри. Но я ошибся тогда — ты же мать Гарри и моя жена, ты в два раза больше имеешь право знать истину. И вот теперь я говорю тебе слово в слово то, что я сказал своему кузену: я поклялся убить Бонапарта! Я не признавался в этом ранее, потому что боялся, что мой секрет принизит меня в твоих глазах. Но теперь же я отправляюсь, чтобы осуществить свою клятву, и ты должна об этом знать. Если я не вернусь, у тебя будет, по меньшей мере, один человек, которому ты можешь полностью доверять — Себастьян. Он — отличный человек, и ты можешь всегда на него положиться.

Прости меня.

София ахнула:

— Господи, Себастьян знал об Эндрю все эти годы!

Делия Гоулдинг язвительно улыбнулась.

— Он не хотел, чтобы вы знали все это, потому что именно он выдал вашего мужа французам. Себастьян был информатором у Бонапарта еще со студенческой скамьи в Дублине, с того самого момента, как стал республиканцем. В одном из своих сообщений для Парижа он предупредил кого-то о заговоре.

— Откуда вы знаете все это? — вскричала София.

— Я ничего не знала, пока не обнаружила письмо. — Она достала лист бумаги: — Оно от одного из наиболее влиятельных людей во Франции. Себастьян не назван по имени, но я знаю, что оно было адресовано ему, я обнаружила это среди его вещей.

Письмо было написано очень аккуратно и благоухало.

Мой дорогой сэр,

Я снова пишу Вам для того, чтобы выразить, насколько я ценю всю ту информацию, которую Вы столь регулярно и своевременно высылали мне. Не могу не упомянуть всю важность того, что главнокомандующий присоединился к нашему альянсу с республиканцами Ирландии, а также все то желание, с которым он сотрудничает с такими, как Вы сами, принимая непосредственное активное участие в развитии всего дела. Сегодня он более одного раза обращался к Вам и Вашим приятелям как к помощникам и братьям.

Мне бы хотелось максимально адекватно выразить все те эмоции, с которыми он получил Ваше предупреждение о возможной опасности по отношению к его персоне. Порекомендовать ему эту схему заранее и описать ему так умело портрет притворного убийцы показывает с Вашей стороны все трепетное отношение к его безопасности, за которое я могу Вас поблагодарить. Именно по его требованию я пишу Вам это письмо. Ради Вашей безопасности я умышленно не упоминаю Вашего имени, но так как я посылаю это письмо при помощи доверенного курьера, я с удовольствием подпишу свое собственное имя, в знак глубочайшего уважения и благодарности и с множеством всех возможных благих чувств, которые, я надеюсь, Вы снисходительно примете от Вашего преданного друга Джозефа Понелла, герцога Оранского.

Софию начало знобить. Она взглянула на Делию Гоулдинг.

— Вы ведь знаете, кто этот человек?

— Конечно. В то время, когда ваш муж покинул Англию, Фуше был министром полиции Бонапарта, и он выдал секретную службу Франции. И вот теперь Бонапарт переменил позиции своего нападения.

София взглянула на оба письма и почувствовала, как волна печали и отвращения захлестнула ее.

— Себастьян выдал моего мужа Фуше задолго до того, как Эндрю отправился за Бонапартом.

Она подняла голову, и следующая мысль промелькнула у нее в голове:

«Значит, Себастьян все еще связан с Фуше!»

— Да. Иначе зачем бы он хранил это письмо? Это же отличная рекомендация для него, если он когда-либо захочет проскользнуть во Францию.

София взяла письмо.

— Как долго оно было у вас?

— Я обнаружила его во время моей последней ночи в Бирлингдине, после скачек, — она пыталась избежать взгляда Софии. — Все это было так ужасно, я возвращалась в повозке, думая обо всем случившемся. Я была с Себастьяном в конюшнях в Эпсоме. Он говорил с Гарри наедине. В тот раз он уделил ему намного больше внимания, чем обычно. Позднее он обвинил месье Десернея. Все это время я наблюдала за Себастьяном, и все, о чем я могла думать, было только то, что он и сам мог легко ошибиться.

Миссис Гоулдинг стала ходить по комнате взад-вперед, глядя в пол:

— Мне было необходимо еще раз взглянуть на бумаги Себастьяна. Но ключ я отдала ему, поэтому я не могла открыть ни одно из мест, которые обыскивала ранее. Но после ухода Румбольда я прокралась в библиотеку и проверила его рабочий стол.

Он не был заперт — он что-то записывал там, перед тем как лечь спать, но он слишком устал и, вероятно, забыл его запереть. Именно тогда я и нашла это письмо Фуше. В тот момент я точно знала, о чем оно, так как у меня уже было письмо вашего мужа.

— Так вы ничего не сказали полковнику Кулу?

— Как я могла? Неизвестно, что может прийти ему в голову.

— Он стал причиной смерти моего мужа, и вы же говорите, что он несет угрозу моему сыну! Вы просто были обязаны все рассказать мне!

— Я собиралась. Я вернулась в Брайтон с Румбольдами и весь следующий день только об этом и думала. Мне нужно было принять решение — что делать с этим письмом, и я решила поехать к вам, но мне сказали, что вы уехали из страны. Кроме того, Себастьян и сам уехал.

Делия взглянула на Софию, в глазах ее сверкнули слезы:

— Как вы узнали, что я остановилась в Брюсселе?

София была не в силах сидеть спокойно. Она встала и увидела, что женщина встает вместе с ней. Но к ней она не чувствовала никакого сострадания. Пока не чувствовала.

— Вы должны были рассказать об этом раньше. Вы лишь зря потеряли столько времени.

Делия Гоулдинг приподняла подбородок.

— А вы что же, никогда не обманывались в отношении мужчин? Я все время продолжала надеяться, что просто ошибаюсь на его счет. Я продолжала верить, что Себастьян просто играет с Францией. Я и думать не смела, что он может навредить вашему маленькому сыну. — Голос ее наполнился болью: — Я надеялась, что он оставит вас в покое, понимаете? Но сегодня вечером я все увидела иными глазами и поняла: он желает, чтобы все соответствовало его схеме — и вы в том числе. Я привезла с собой эти бумаги, молясь о том, что мне не придется все это говорить. Но когда я увидела его рядом с вами, я поняла — все кончено. Вот — теперь вы знаете все. Я предала его. Собственно, иного он и не заслуживает.

— За то, что предавал других. — София взглянула на решительное лицо Делии Гоулдинг и опустила глаза: — Не стану спрашивать, чего вам это стоило. Но я благодарна вам!

— Что вы намерены делать? — шепотом спросила Делия, сильно побледнев:

— Я не знаю пока. Вы готовы поклясться, что нашли письмо от Джозефа Фуше среди бумаг моего кузена?

— Если вы настаиваете… — голос женщины дрожал.

— Но сейчас он на нашей стороне, хочет он того или нет — он командует эскадроном против французов. Возможно, последние два года он вел двойную игру, но теперь единственным козырем в его руках выступают англичане. Он сейчас в Граммон, ожидает выезда на сражение. Подходящее ли это время для обвинений в его адрес?

— Не мне решать. — Миссис Гоулдинг прошла к двери и, обернувшись, сказала: — На сей раз решать вам!

— Но как я могу? — взорвалась София. — Все ошибки, которые вы когда-либо допускали, я повторила вдвойне. Мы еще поговорим об этом, если вы сами пожелаете.

Делия пробормотала:

— Спокойной ночи, — и выскользнула из комнаты.

Глава 29

Жак, опершись о стену того самого здания, которое выходило на Центральную улицу, пристально всматривался через боковую аллею на проезд, переполненный брюссельцами, грубо разбуженными тем утром. Там были офицеры в красивой форме на конях, вышагивающих танцующей поступью; множество конных наездников, которые встраивались в колонны вдоль дороги. Переполненные провизией повозки никак не могли пробраться из-за оживленного движения, кучера проклинали все на свете и орали во все горло. Артиллерия, которую тащили здоровенные лошади, постоянно сталкивалась на своем пути с крестьянскими повозками, выезжавшими из пригорода на утренний рынок. Кучеры были в красных ночных колпаках и голубых костюмах, выдававших в них настоящих горожан.

Голова Жака все еще раскалывалась после утомительной поездки, которую ему только что пришлось совершить, но он понимал, что отдохнуть ему не предложат: будет очень много срочных посланий, которые придется доставлять, раз уж герцог Веллингтон взялся донести до города все свои новости.

Пока он ждал, он смотрел на улицу, но все, о чем он мог думать, была София. Это имя он услышал впервые прошлой ночью, когда после захода солнца вошел с официальным донесением для полковника Гранта. Она была в городе и сама настаивала на встрече с Грантом, по словам хозяйки дома. Вначале женщина вопросительно взглянула на Жака, так как он был одет в грубый костюм бельгийского крестьянина, но пока он ожидал переговоров с Грантом, ему удалось разговорить ее.

Жак позабыл об использовании для прикрытия сильного сельского акцента, но она была слишком заинтригована, чтобы не пропустить его на кухню или во двор. Они разговаривали об опасности, угрожавшей Брюсселю, об ужасающем росте цен на продовольственные запасы, вечной боязни зажиточных граждан грабежа и английских мародеров. Многие англичане уже были на пути в Антверпен. Когда женщина упомянула имя Софии, сердце его готово было остановиться. Но она могла рассказать не более того, что он уже знал — София, адмирал и Гарри приехали сюда из Остенде и остановились в отеле «Д'Англетер».

Была ли она в зале? Возможно, в этот момент она танцевала в бриллиантовом свете свечей, всего в нескольких метрах от того места, где сейчас находился он сам.