Он лишь хмыкнул в ответ. А Вероника продолжала:

– План Бьянки вполне мог бы удаться. Однако я давно пришла к выводу, что сказать правду сразу намного легче, чем потом признаваться во лжи.

– Да неужели? – насмешливо фыркнул он.

– Себастьян, сейчас не время для насмешек, – строго произнесла она. – И хотя честность всегда лучше… – Она махнула рукой, не желая больше это обсуждать. – Что сделано, то сделано.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что вы не можете сейчас сказать им правду.

– Не могу? – Себастьян смотрел на нее в полном замешательстве.

– Разумеется.

– Но почему?

– Да потому, что это всех расстроит. И как раз когда все готовятся к Рождеству. – Вероника положила руку ему на плечо. – Вы ведь не так хотели провести свое первое Рождество с семьей после возвращения.

Он внимательно смотрел в ее красивые карие глаза.

– Что такое вы говорите?

– Я говорю о том, что нет нужды до наступления Рождества сообщать им, что мы не женаты. Ваша семья так радуется тому, что вы снова среди них. Наверное, самый лучший подарок, какой только вы могли им подарить, – это Рождество в кругу всех членов семьи. И в вашем новом доме. И с вашей… – она закатила глаза, – с вашей новобрачной.

Он едва мог поверить услышанному.

– С вами?

– Ну, если только у вас нет другой поддельной жены в доме.

Он был не в силах скрыть улыбку.

– Нет, у меня лишь одна.

– Прекрасно. – Она вздохнула. – Учитывая ваш все еще потрясенный и изумленный вид, я скажу больше, чтобы внести ясность: я продолжу этот обман до окончания рождественских праздников.

– Я этого не ожидал.

– Замечательно. – Она улыбнулась. – Я ненавижу поступать так, как от меня ждут.

Он не долго думая заключил ее в объятия – это получилось легко и естественно. Эта женщина должна постоянно пребывать в его объятиях! Сколько еще ей нужно времени, чтобы это осознать?

– И зачем вы так поступаете?

– Ох, какой трудный вопрос, – сказала она, но при этом не отстранилась. На секунду задумавшись, ответила: – Если бы вы попросили меня притвориться вашей женой до того, как мы сюда приехали, я бы, несомненно, возмутилась и отказалась. И знай я по приезде, что произойдет то, что произошло, я бы на такое не согласилась.

– Когда вы приехали, я представить не мог, что это случится, – поспешил сказать он.

– Я знаю. И это очко в вашу пользу. – Она помолчала. – Конечно, весь день царила суматоха… оживление с приездом ваших родных. Ваша семья очень радушная и доброжелательная. Они показались мне на редкость приятными людьми. – Вероника обвила руками его шею. – Мнение вашей семьи для вас важно – это очевидно. И следовательно, важно для меня.

Он не сводил глаз с ее лица.

– Это так?

– Да. Но вы, по-моему, удивлены?

– Нет, я доволен. – Он сверлил ее взглядом. – И поэтому вы смирились?

– Ну… – она вздохнула, – вы очень милый человек.

– И только?

– И еще… мне нравится, как вы пишете.

– Понимаю. – Он не выпускал ее из рук, ощущая ее тело, теплое, податливое и… немыслимо влекущее. Опустив голову, он коснулся губами изгиба ее шеи. – Что-нибудь еще?

– О! – Она тихо застонала. – Еще… вы известный человек.

– Известность ведь вас не волнует, – прошептал он, задевая дыханием ей кожу.

– Нет… – Глаза у нее были закрыты, голова запрокинута. – Еще… вы можете быть довольно приятным и любезным…

– Мой брат находит, что вы слишком хороши для меня.

Она жар и желание. Она обещание долгожданных будущих восторгов.

– Что-то подобное до меня долетело из-за двери, – прошептала она.

– И он прав. – Себастьян покрывал легкими поцелуями ложбинку у нее на горле.

– Да… – выдохнула она. – Возможно.

Он прижал ее спиной к стене. Его губы спустились ниже и теперь ласкали выпуклости груди в вырезе платья.

– Для жены у этого платья слишком низкий вырез.

Она схватила его за лацканы сюртука.

– Я не жена.

– Ну тогда… слишком высокий для любовницы. – Она пахла цветами и еще чем-то пряным. Этот запах обволакивал его. – Ваша дверь будет снова заперта сегодня ночью?

– Вы заметили? – Слова, еле слышные, слетели с ее губ.

– Заметил. – Одна его рука была у нее на талии, а другая – под подолом юбки.

– Посмотрим. – Она бессильно привалилась к стене. – Я еще не решила.

– Что мне сделать, чтобы убедить вас? – А пальцы тем временем нащупали шелковый чулок.

Она вздрогнула.

– А как же правило не соблазнять женщину, на которой хотите жениться?

– Я женат, как считают все. А мужчине следует обольщать женщину, на которой женат. – Рука продвинулась вверх по ее ноге, и пальцы нашли обнаженную кожу. – Обольщать часто и с большим воодушевлением.

– Вы отдаете себе отчет в том, что кухня всего в двух шагах и в любой момент могут появиться слуги? – Она часто дышала, грудь под его губами поднималась и опускалась. Она возбудилась не меньше, чем он. – Им совершенно ни к чему застать сэра Себастьяна целующего леди Хэдли-Эттуотер. Они будут в ужасе.

– Да, конечно… нам не следует смущать слуг.

– Их трудно будет заменить, – задыхаясь, едва смогла выговорить она.

– И все же я считаю, что человеку дозволено целовать свою любовницу в собственном доме.

– Нельзя получить и то и другое – У нее вырвался глубокий вздох. – И еще говорят: нельзя совместить несовместимое. – Она быстро поцеловала его – так быстро, что он едва успел почувствовать ее губы, – убрала его руку со своей ноги и высвободилась из его объятий. – Вы сами это сказали, дорогой. – Она поправила юбку, пригладила волосы и шаловливо улыбнулась. – До конца Рождества у вас нет никакой любовницы. У вас – жена.


Рука Вероники застыла на ключе в двери между ее комнатой и комнатой Себастьяна. Как ни велико было искушение не запирать дверь между их спальнями, ей нравилась мысль о том, что Себастьян не может получить того, что он безумно хочет. Да он почти соблазнил ее в кухонном коридоре! А она почти что позволила ему это сделать. Разве не этого она добивалась с самого начала? О Господи, она тоже безумно его хочет. Но что-то изменилось. Что-то очень неотчетливое и ускользающее. Она вздохнула, повернула ключ в замке и направилась к кровати. Нет!

Вероника вернулась обратно, выдернула ключ и бросила его в нижний ящик комода, накрыв сверху бельем. Ключ она спрятала, а куда девать искушение? Ведь где лежит ключ, она знает. Но все-таки шарить в ящике темной ночью, когда мечты о Себастьяне затуманивают разум, будет сложнее. Ох уж эти мечты и сны! Они порождают желание находиться в его объятиях, сладкой, ноющей болью отдаются в сердце… Облегчить ее мучения может только он. Ну почему этот чертов упрямец сразу не согласился с ней? Тогда она, без сомнения, в этот самый момент уже лежала бы в его объятиях. А сейчас… Сейчас самое разумное не прыгнуть к нему в постель слишком быстро.

Что с ней случилось? Вероника погасила лампу и улеглась. Мозг отказывался найти ответы на вопросы, которые роились в голове.

Она хотела стать любовницей Себастьяна, а не его женой, потому что стремилась во что бы то ни стало сохранить независимость. Она должна сама управлять своим состоянием и своей жизнью. Умозрительно все это очень хорошо и даже замечательно. Но Порция была права – она многого не учла.

Например, сегодняшний вечер. Разве можно было представить себе такое? Вечер в обществе его сестер после обеда и позже, когда к ним присоединились джентльмены. Она ведь не стала возражать против того, чтобы побыть леди Хэдли-Эттуотер.

Она никогда раньше не находилась среди людей, которые безоговорочно любят друг друга и не стесняются сказать тебе то, что считают для тебя правильным. О, ее отец, тетя и бабушка любили ее, но тетя и бабушка твердо верили в самостоятельность, в то, что надо самой выбирать жизненный путь. Она не могла вспомнить ни одного случая, чтобы они дали ей совет. У них, конечно, имелись твердые убеждения почти по любому поводу, но когда дело касалось того, как Веронике поступить в жизни, они ожидали, что она примет собственное решение. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо попросила их о помощи. Что касается отца, то он тихо и вполне счастливо жил среди своих книг и коллекций – он постоянно что-то собирал. Он тоже предоставлял ей возможность принимать решения самой.

Вероника никогда не думала, что независимая жизнь означает… одиночество. В голове продолжали звучать слова Бьянки об одиночестве, и независимость уже не казалась ей привлекательной. А если Себастьян будет таким же независимым? Если она не хочет быть связанной с одним мужчиной до конца своих дней, то не будет ли Себастьян так же свободен в своих действиях, как и она? Она все продумала относительно собственной свободы и независимости, но ведь маятник качается в обе стороны. Она не подумала о том, что он может ее оставить и ей придется жить своей жизнью без него.

И она не полностью разобралась в характере Себастьяна. Если бы ей пришлось составить перечень тех качеств, которые она хочет видеть в мужчине, то он обладал бы ими всеми. Он – жизнерадостный, добрый и умный. Самонадеянный и одновременно не очень уверенный в себе. И он вовсе не является совершенством, но это и привлекает в нем больше всего.

Он ее любит. Он наговорил о ней своим братьям столько прекрасных слов. Он хочет умереть, держа ее руку в своей. У нее сдавило горло.

Она не могла предугадать, что влюбится в него. Не нужно ей никакой любви! Она не думала, что вновь познает это чувство, и тем не менее это произошло. Смятение и неуверенность, а также тепло поселились у нее в душе.