Сьюзен Джонсон - Любовница на неделю

Когда он заполнил ее, она ахнула, желая ощутить его везде, полностью слиться с ним, раствориться в тех неземных наслаждениях, которые обещал ей Дермотт.

— Не останавливайся, — выдохнула она, чувствуя, как взорвались все ее ощущения.

Он знал, что этого не стоит делать, но тем не менее прошептал: «Ни за что…» — и продвинулся еще дальше,

— Я могу умереть сейчас от наслаждения…

— Тысячу раз умереть, — пробормотал он и погрузился в нее почти до самого предела.

— О Боже…

Он застыл в неподвижности, оставаясь глубоко внутри ее тела, а экстаз, нарастая, переполнял его, и все его существо звенело от восторга.

— Не выходи… О, милый, не выходи…

Едва расслышав ее слова, в горячке страсти он все же ответил:

— Нельзя, — и сразу же начал отходить назад.

— Нет, нет, нет! — вскрикнула она и вцепилась ногтями в его спину, пытаясь продлить наслаждение.

— Тсс! — скомандовал он, вырываясь из ее объятий. — Я выхожу. — Но тут же вновь погрузился в нее — по самую рукоятку, услышав в ответ тихий благодарный вздох.

Снедаемые страстью, они лихорадочно двигались, проливая на ковер реки ароматной воды. Забыв обо всем на свете, они старались утолить свой чувственный голод; одновременно достигнув верха блаженства, наконец оба свалились без сил.

— Я буду вам… вечно благодарна, — еле слышно прошептала она.

— С превеликим удовольствием, — упершись лбом в край ванны, пробормотал он.

— Я… кажется… скоро захочу… еще…

Повернув голову, он встретил ее сияющий взор.

— В воде или на суше? — протянул он, потягиваясь.

— Как захочешь.

То, чего, он хочет, может ее испугать, подумал Дермотт; впрочем, перспектива умереть от излишеств любви начинала пугать и его самого.

— Я составлю список, — прошептал он, на губах его заиграла легкая улыбка.

— А я на все готова.

— Прямо вот так, не глядя?

Она слегка шевельнула бедрами.

— Пока он во мне, я согласна на все.

— Это вдохновляет.

— Какая я счастливая! — тихо засмеялась она. Опытный игрок, он прекрасно знал, какую роль в жизни играет случай, и хорошо понимал, как им повезло.

— И я тоже, — серьезно сказал Дермотт.

Он вытащил наконец ее из ванны, завернул в один из своих халатов, накинул другой халат на себя и через спальню провел в другую комнату, такую огромную, что, увидев ее. Изабелла робко остановилась на пороге.

— Это что, твоя римская баня?

Стены и пол зала были выложены мрамором, высокий куполообразный потолок украшен мозаикой, свет от многочисленных настенных бра отражался в десятках развешанных по стенам зеркал в золоченых рамах.

Он покачал головой:

— Та находится на первом этаже. Мой прапрадед однажды увидел такую комнату на одной вилле в Неаполе и привез с собой двадцать итальянских мастеровых, чтобы они создали для него ее точную копию. Я подумал, что тебе, может быть, захочется в ней побывать.

— Спасибо. — На ее щеках выступил румянец.

— Если хочешь, я могу уйти.

— Если можно, хотя… — Она покраснела еще гуще. — Я хочу сказать, после того, что произошло…

— Я подожду снаружи, — вкрадчиво сказал он. — Ватерклозет вон за той дверью. — И, указав на стену, на которой был нарисован маслом какой-то сюжет из деревенской жизни, добавил: — Просто нажми на куст примул.

Когда дверь за ним закрылась, она еще немного постояла, с восторгом рассматривая великолепное помещение. Нигде раньше она не встречала такой роскоши, как в Батерст-Хаусе. Правда, сам Дермотт, кажется, вовсе не замечал ее — его небольшая гардеробная была почти скромной. Раздался бой часов, и, оглянувшись, Изабелла увидела большие напольные часы, стоявшие между гигантской мрамор — ной ванной и шелковым шезлонгом. Пожалуй, в этих палатах могла бы уютно расположиться целая семья, растерянно улыбнувшись, подумала она. От камина распространялось приятное тепло, цветы в вазах благоухали — истинный рай! Среди такого неземного великолепия вполне можно тронуться умом.

На этой странноватой ноте своих раздумий она направилась к потайной двери и осторожно коснулась куста примул. Хорошо смазанные двери бесшумно распахнулись, и перед ее глазами предстала еще одна, украшенная мрамором, на сей раз розовым, комната — с возвышающимся наподобие трона ватерклозетом и раковиной с несколькими кранами, наличие которых означало, что Батерст-Хаус снабжен водопроводом. Жаль, что никому нельзя поведать об этой роскоши, подумала она, тем более дедушке.

Когда она вернулась в спальню, Дермотт сидел за большим письменным столом в своей скромной гардеробной. Утонув в огромном кресле, он лениво потягивал бренди из бокала.

— Ну что, справилась с кранами?

— Да, спасибо. Как красиво и как остроумно! Дедушка был бы в восторге от вашего водопровода.

— А я бы с удовольствием посмотрел на твоего дедушку, — улыбнулся он. — Ему удалось воспитать весьма неординарную женщину. — Он встал и предложил ей стоявший рядом шезлонг.

— Ты считаешь меня неординарной? — Она расположилась в шезлонге, думая о том, что сейчас он не менее очарователен, чем до их близости.

— Несомненно. Шампанского? У меня тут кое-что припасено. Будить слуг не надо.

— Да, спасибо. — Она взяли предложенный бокал. — Моя неординарность в свободном поведении?

— Как тебе сказать? Отсутствие жеманства, пожалуй, привлекает в тебе более всего.

— Ты хочешь сказать — недостаток светскости, — с улыбкой заметила она.

— Я хочу сказать, что не люблю неискренних, лживых женщин. А ты не такая. Ты естественная и вызываешь во мне тем самые сильные желания. Но хватит об этом, я уже и так сказал более чем достаточно. Не люблю разговоров о чувствах.

— Как и все мужчины — судя .по моему опыту.

— По твоему опыту? — Он удивленно поднял брови.

— Я ведь участвовала в делах дедушки. Если разговор хоть как-то касался личных переживаний — например, в связи с кораблекрушением, или с испорченным грузом, или с бунтом рабочих на плантации — все обычно говорят стандартную фразу: «Такова жизнь» — и переходят на другую тему. Даже мой милый дедушка редко говорил о своей любви ко мне, скажет только: «Ты для меня и солнце, и луна, Иззи (так он называл меня с детства). Скажи, что тебе нужно, и ты тотчас это получишь».

— Какая избалованная юная леди, — хмыкнул Дермотт. — Это касается и ваших сексуальных аппетитов. Хотя я не жалуюсь…

— Я тоже, лорд Батерст. Вы полностью оправдываете свою репутацию.

— Но мы еще не кончили…

— Надеюсь, что нет.

Его ленивая улыбка стада откровенно чувственной.

— Гадкая маленькая распутница!

— Именно. — Поднеся к губам бокал, она лукаво подмигнула ему. — О чем раньше не имела ни малейшего понятия.

— Значит, я должен быть благодарен исключительно твоим малопочтенным родственникам.

— В определенном смысле — я тоже. Из-за тебя, конечно.

Взгляд Дермотта моментально стал настороженным. Женская похвала инстинктивно рождала в нем чувство опасности.

Изабелла от души расхохоталась.

— Неужели они так за тебя цепляются?

— Не все подряд, но достаточно, чтобы быть начеку.

— Ну меня-то ты можешь не бояться. А я рада, что ты был у меня первым, — тихо добавила она.

«А возможно, и последним», — вдруг услышал он внутренний голос, тут же заглушенный целым хором других возмущенных голосов.

— Спасибо. — Он не знал, что еще сказать.

— Зря ты благодаришь. А сейчас не сочтешь ли меня непростительно невежливой, если…

Он посмотрел на нее с интересом.

— Если мы попробуем шоколадный десерт, который остался на подносе в твоей гардеробной.

Он расхохотался.

— Вот бы уж чего не подумал. Честно говоря, меня мало интересует шоколадный десерт, — пробормотал он. — Хотя к шоколаду у меня есть прекрасное вино. Пойдем, — сказал он, подавая ей руку.

Дермотт повел ее сначала в гардеробную, где он прихватил поднос с десертом, потом они прошествовали через большую спальню и гостиную, после чего спустились на первый этаж. Повернув вправо, они прошли мимо спящего на стуле привратника и по длинному коридору добрались до маленькой двери, приткнувшейся в углу.

— Теперь иди осторожнее. — Открыв дверь, они медленно спустились по узкой лестнице в подвал, в хорошо освещенный винный погреб.

Дермотт явно проводил там немало времени, поскольку в выложенной кирпичом маленькой передней стояли элегантный стол, четыре роскошных кресла, шкафчик на гнутых ножках и поблескивающий посудой буфет. Предложив Изабелле сесть, Дермотт поставил на стол поднос с десертом, обшарив ящик в поисках столовых приборов, нашел серебряную вилку, нож, вышитую салфетку и с дерзкой ухмылкой выложил их рядом с тарелкой.

— Если мадемуазель даст мне еще одну минуту, я обеспечу ее приятной интерлюдией.

— Ну конечно! — в тон ему ответила Изабелла. — До сих пор я была весьма удовлетворена вашей квалификацией. Слухи о вас нисколько не преувеличены, милорд.

— Что же касается вас… — бархатным голосом произнес Дермотт, — то вы оправдали все мои ожидания. Вероятно, вы должны поблагодарить Молли за науку. Хотя вы и от природы крайне распутная девица.

— Тогда мы вполне стоим друг друга.

Он вопросительно выгнул бровь.

— Я имею в виду — в сексуальном плане, — пояснила она.

— Тогда нам следует тщательно исследовать эту специфику, — удовлетворенно хмыкнул он.

— Я так и думала, что вы не станете возражать, милорд, — сказала она, с торжеством глядя на его оттопыривавшийся спереди халат. — Зря я беспокоилась.

— Беспокоиться надо о другом — это как меня остановить. Сегодня я буквально ненасытен.

— Если верить слухам, это не так уж и необычно для вас. Думаю, вы побили все сексуальные рекорды. У Молли об этом рассказывали легенды.

— Сплетни это. А занимался я сексом не ради рекордов, а только для собственного удовольствия.