Он взглянул на нее, увидел ее торжествующее лицо и решил пока не ходить слоном.

— Твои родные думают, что я святой, раз столько тебя терплю, — сказал он.

— Не говори об этом в присутствии Мэри Френсис. Это же просто богохульство.

Джаррет самодовольно ухмыльнулся.

— Это ты так считаешь. Именно она и предлагает меня канонизировать.

Он все же пошел слоном, увидел, как она бьет его ладьей, и вздохнул.

— Я не могу с тобой сравниться, — сказал он. — Здесь тебе нужен Джей Мак.

— Он переносит мое общество лишь чуточку лучше, чем Мэри Френсис, — безропотно сказала она. — Находиться со мной не очень-то приятно.

Она не ждала, что Джаррет станет возражать, и он действительно не стал. Вздохнув, Ренни передвинулась на кровати, положив за спину подушки. Ее плечо ударилось о переднюю спинку кровати, и она поморщилась от боли.

— С тобой все в порядки? — спросил Джаррет. — Дай, я сам сделаю.

Он поправил подушки, уложив одну у поясницы, а другую — около плеч. Затем разгладил одеяло и пододвинул столик так, чтобы она могла дотянуться до него не напрягаясь.

— Спасибо. — Она избегала его взгляда. — Так лучше.

— Так тебе не будет больно.

— Мое плечо идет на поправку.

Джаррет покачал головой. Он взял ее за подбородок и приподнял так, что ей пришлось на него посмотреть.

— Нет, — сказал он. — Я имел в виду только твое «спасибо».

Когда Ренни, ощетинившись, отпрянула назад, он убрал свою руку и, засмеявшись, прервал заготовленную ею гневную тираду. Через мгновение она сдалась и тоже засмеялась.

Джек Мак носком ботинка открыл дверь в спальню Ренни.

— В моих ушах этот веселый смех звучит как музыка, — сказал он, прикрывая дверь локтем. Руки у него были заняты подносом, нагруженным ломтиками ветчины, картофелем, кукурузой и бобами. От пара, поднимающегося с тарелок, его новые очки запотели. Джей Мак поставил поднос на грудь Ренни и протер стекла носовым платком.

— Почему никто больше не может вызвать у нее подобный смех? — спросил он Джаррета.

— Наверное, потому что больше никто так хорошо не валяет дурака.

— Я почему-то сомневаюсь, что дело в этом, — сказал Джей Мак.

Ренни снова повязала ленту, скреплявшую на затылке ее густые волосы.

— Ты услышал это от него, — сказала она, разворачивая салфетку. — Может быть, ты поможешь ему выйти из затруднения, Джей Мак.

Она указала на шахматную доску.

— Если ты не вмешаешься, игра продлится еще максимум три хода.

Джей Мак присел на край постели, стараясь не опрокинуть поднос. Некоторое время он смотрел на доску.

— Насколько я понимаю, тут будет не три хода. Он наступает на тебя со всех сторон. Давайте, Джаррет. Вы можете ее победить.

Удивленная, Ренни вновь посмотрела на доску, затем на самодовольную улыбку Джаррета, Она слабо фыркнула, поджала губы и вновь принялась резать мясо.

— Я думаю, ты что-нибудь передвинул, пока я не видела, — раздраженно сказала она. — Я отказываюсь признавать, что честно проиграла.

Теперь засмеялся Джей Мак. Он хлопнул Джаррета по спине, напомнив ему, что обед будет через полчаса, а их встреча назначена на восемь. Затем он поцеловал Ренни в щеку, потрепал по здоровому плечу и ушел.

Едва дверь закрылась, Ренни повернулась к Джаррету.

— Какая встреча? Что вы там делаете с моим отцом? Джаррет подвинул вперед своего черного коня.

— Шах.

Ренни ткнула в его сторону вилкой, отказываясь даже взглянуть на доску.

— Я не поезд. Меня не так легко столкнуть с рельсов.

— Это не имеет к тебе никакого отношения, — сказал Джаррет.

— Я и не думаю, что имеет, Я просто спрашиваю. Он лукаво посмотрел на нее:

— С тобой ничего не бывает просто, Ренни.

— Ты опять начинаешь. Меня так не собьешь, Джаррет. Моя мать и сестры всю неделю этим занимаются. Даже Джей Мак не дает мне прямых ответов. А потом они имеют наглость удивляться тому, что я, сидя взаперти в этой комнате, чувствую себя такой несчастной. Ты был единственным, с кем можно поговорить о том, что происходит, что на самом деле происходит.

— Я думаю, остальные не хотели тебя беспокоить.

— Так я все равно беспокоюсь. С того самого момента, как очнулась в этой кровати, увидев над собой склонившегося доктора Тернера. Я не привыкла к тому, что в меня стреляют.

Джаррет постарался подавить смех.

— К таким вещам невозможно привыкнуть, — сухо сказал он.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я думаю, что имею право знать больше, чем все вы, включая тебя, считаете возможным мне сообщить. Это несправедливо, Джаррет.

Отодвинув в сторону столик и шахматную доску, Джаррет вытянул ноги. Он чувствовал упрямое настроение Ренни, видел напряженный взгляд ее изумрудно-зеленых глаз, видел поджатые губы. Пушистые брови нахмурились. Завиток темно-рыжих волос на левой щеке слегка дрожал вместе с челюстью.

Ее кожа порозовела, но это был не тот неестественный, лихорадочный румянец, который на протяжении доброй части прошедшей недели то появлялся, то исчезал. Это была краска нетерпения и раздражения. С гордо поднятой головой, энергично бьющимся на шее пульсом, высоко вздымающейся от частого дыхания грудью, Ренни сейчас выглядела не такой уж хрупкой и слабой.

Это был верный признак, что она выздоравливает.

Джаррет провел рукой по волосам.

— Я не думаю, Ренни, что кто-либо из твоих родных специально скрывал от тебя что-то. Просто так получилось. На второй день у тебя началась лихорадка, и все опасались сказать или сделать что-нибудь такое, что могло бы помешать твоему выздоровлению.

Ренни отложила вилку. Сейчас еда ее мало интересовала.

— Например…

— Например, сказать, что твоя мать упала без чувств, когда увидела, как тебя вносят в дом.

Голос Джаррета стал тихим и печальным.

— А потом снова, когда увидела, что Джей Мак склонился над ней в прихожей.

— Бедная мама, она увидела Джея Мака вот так… без предупреждения. Она, должно быть, подумала, что умерла и находится на небесах.

Глаза Ренни помрачнели, когда она увидела, что серьезное выражение лица Джаррета не вполне соответствует ее поспешному объяснению.

— Но теперь с ней все в порядке, не так ли? Я имею в виду, что она всю неделю сновала туда и сюда в заботах обо мне. Это ведь был просто обморок, правда? Шок от всего… — Она остановилась. — Что же еще, Джаррет?

— Мойра должна была родить еще одного ребенка, Ренни. В ту ночь у нее был выкидыш.

Он увидел, как лицо Ренни побледнело, глаза потемнели и широко раскрылись.

— Это не твоя вина, — быстро сказал он. — И если ты готова хотя бы на минуту в это поверить, значит, твои родные были правы, когда не хотели тебе говорить. Дело не в шоке от того, что она увидела тебя или Джея Мака, и даже не в падении. Некоторое время она уже чувствовала боль. Доктор Тернер сказал, что нельзя было ничего сделать и что несколько недель назад он говорил твоей матери, что она, вероятно, не сможет доносить ребенка до срока. Твоя мать уже в таких годах, когда другие женщины не в состоянии даже забеременеть.

Глаза Ренни заблестели от слез.

— Это не имеет значения, — сказала она тихим и печальным голосом. — Она любит детей. А папа… он, должно быть, очень огорчился. Он знал, что мама в положении, когда отправился на запад?

— Нет. Очевидно, твоя мать сама не была в этом уверена еще тогда, когда ты отправилась искать Джея Мака. — Он сразу заметил, что Ренни снова начинает чувствовать себя виноватой. — Не надо, Ренни. Здесь были Мэгги и Скай, чтобы ей помочь. Если бы ты не уехала, то не смогла бы вернуть ей Джея Мака. С тех пор как вернулся, он не выходил из дома, даже вряд ли от нее отходил.

— Я думала, это только потому, что он избегает Нину и газетных репортеров.

— Ты знаешь о репортерах? Она кивнула.

— Если встать у окна под определенным углом, можно видеть, как один или два из них прохаживаются по тротуару перед домом. Иногда патрульный полицейский их прогоняет. Ты хочешь сказать, что после возвращения он никому ничего не рассказывал?

— Только Маршаллу Логану несколько дней назад. Он рассказал о происшедшем «Кроникл», так что другим газетам пришлось в своих статьях сообщить не много правды. Однако твой отец был не слишком откровенен. Скандал только начинается. Никто не знает, например, что Джей Мак считает, что именно его жена пыталась его убить, вместо этого ранив тебя. Никто, кроме Маршалла, не знает, что на самом деле целью, вероятно, был именно Джей Мак. Большинство считает, что ты просто попала в перестрелку между мною и одним из преступников, за которого назначено вознаграждение.

— Джаррет! Но ведь было совсем не так. Я не хочу, чтобы люди думали, что ты как-то в этом виновен!

— У тебя нет выбора, — решительно сказал он. — Поспорь об этом еще, и я пересмотрю свое решение сказать тебе то, о чем до сих пор молчал.

Ренни замолчала, недовольно поджав губы. Только сверкающие глаза выдавали ее мысли.

— Вот и прекрасно.

Джаррет откинулся в кресле и уперся ногами в раму кровати, сделанную из орехового дерева.

— То, что твой отец не выходил из дома, лишь отчасти связано с Мойрой. Я также настаивал на том, чтобы он оставался здесь. Из-за состояния Мойры и твоего собственного было легче его в этом убедить, но я предупредил его, что сделаю, если он меня не послушается.

Ренни заморгала глазами.

— Ты угрожал моему отцу? — с недоверием спросила она.

— Мне больше нравится думать, что я убедил его в том, что сделаю свое дело.

Взгляд Джаррета перешел на ее плечо. Сквозь ткань рубашки просвечивали бинты.

— Больше не должно быть инцидентов наподобие того, когда ты чуть не погибла.

— В этом нет твоей вины, Джаррет. Ты спас жизнь моему отцу.

— Это не должно было произойти в ущерб тебе. Ренни поставила поднос на стол и бросила туда же салфетку. Затем без всякого предупреждения отбросила одеяло и свесила ноги с кровати. Встав, она оказалась зажатой между его ногами — как и хотела. Наклонившись вперед, Ренни оперлась о закругленные ручки кресла, в котором сидел Джаррет, и приблизила свое лицо к его лицу.