— Девочки протрезвляют Даффи. Может быть, завтра или послезавтра он будет в состоянии отвести вас обратно в Денвер или хотя бы в Стиллуотер, где вы можете сесть на поезд.

— Спросите его, не отведет ли он меня в Джагглерс-Джамп.

Джолин помолчала, ожидая вмешательства Джаррета. Он ничего не сказал, и она продолжала:

— Вы уверены, что вам нужно поступить именно так? Вы могли сами убедиться, какой здесь край. Почему бы вам не вернуться в Денвер и не сесть на поезд, который привезет вас прямо на место?

— Крушение на Джампе вывело из строя железнодорожный путь. Вскоре после того как закончились спасательные работы, сошли снежные лавины, они не позволили отремонтировать путь. Перевал частично заблокирован за много миль до Джампа. Локомотив не может приблизиться ни с какого направления. На этом маршруте уже месяц нет движения.

Джаррет прислонился к краю стола и вытянул перед собой ногу.

— Вы хотите сказать, что у Северо-Восточной железнодорожной компании не хватает рабочей силы, не говоря уже о деньгах, чтобы очистить и отремонтировать эту линию? А что касается спасательной экспедиции — вы действительно хотите заставить меня поверить, что одного вашего слова недостаточно, чтобы привести туда сотню человек?

Ренни выпятила подбородок и через плечо Джолин посмотрела на Джаррета.

— Двадцати тысяч долларов оказалось недостаточно, чтобы сдвинуть вас с места, — тихо сказала она. — Почему вы решили, что меня послушаются сто человек?

— Возможно, вы не знаете нужного слова, — сказал Джаррет. Встретив беспомощный взгляд Ренни, он покачал головой. — Ну да Бог с ними. А что Бэнкс? Он разве ничего не может сделать?

— Он настаивал на проведении первой спасательной экспедиции, — сказала она, — которую возглавлял Этан. Когда не обнаружилось признаков того, что Джей Мак жив, Бэнкс ее отозвал. Направить другую он отказывается.

— Значит, теперь он возглавляет Северо-Восточную железнодорожную компанию?

Ренни кивнула.

Джаррет насмешливо скривил рот.

— И для этого ему даже не понадобилось жениться на вас.

Увидев, что Ренни побледнела, а ее синяки стали заметнее, Джолин огрызнулась на Джаррета.

— Хватит! Похоже, ты не умеешь прилично себя вести с женщинами. — Она наклонилась и положила руку на колено Ренни. — Он такой с тех пор, как вернулся из Нью-Йорка, — сказала она. — С тех пор как…

— Заткнись, Джолин, — рявкнул Джаррет. Услышав это, Джолин заморгала и закрыла рот. Воцарилось долгое и неловкое молчание. Его прервал Джаррет.

— Вы просили Этана о помощи? — заговорил он, скрестив руки на груди.

— Он мне помог. Он сказал, чтобы я нашла вас.

— А почему он сам не привел вас сюда?

— Потому что у него нога в гипсе.

Подняв брови, Джаррет тем самым дал ей понять, как недоволен тем, что Ренни скрывала от него эту информацию.

— А что случилось?

— Он сорвался со склона горы во время спасательной экспедиции. Майкл говорит, что там было более тридцати метров и что теперь она не позволит ему пропадать из виду.

— Майкл — это ее более сообразительная двойняшка, — сухо сказал Джаррет, обращаясь к Джолин. — Почему же вы об этом не сказали раньше? — спросил он у Ренни.

— Я не хотела, чтобы вас смутила опасность мероприятия. Джолин расхохоталась.

— Дорогая, этого человека опасность только привлекает. По крайней мере так было до сих пор.

Обернувшись через плечо, она посмотрела на Джаррета и поймала его угрюмый взгляд. В ответ она ласково улыбнулась.

— Перестань сердиться и сходи за дровами. Здесь становится холодно.

Джаррет слишком хорошо знал Джолин, чтобы поверить, что ей действительно холодно. Он оставил ее наедине с Ренни, надеясь, что Джолин скажет ей что-нибудь разумное.

Как только он удалился, улыбка Джолин исчезла. Она повернулась к Ренни, внимательно ее рассматривая.

— Что эти подонки с вами сделали? — с тихой яростью спросила она.

— Несколько синяков. — Она коснулась левой скулы. — Здесь. — Затем коснулась груди, — Здесь.

Были и другие отметки, сделанные Джарретом, но она не стала упоминать отпечатки его губ на шее или на горле. Джаррет прикасался к ней не для того, чтобы сделать больно. Только в конце, да, только тогда, когда он оставил ее, страдающую, не понимающую, что происходит, он причинил ей боль, боль до сих пор отражалась в ее зеленых глазах.

— Они не изнасиловали меня, — сказала Ренни. — Джаррет их остановил.

— Как жаль, что меня тогда не было, чтобы вообще остановить всю эту затею!

— Здесь нет никакой вашей вины. Джолин слабо улыбнулась.

— Я пришла сюда не для того, чтобы вы меня утешали, — сказала она. — Нет, вполне возможно, я все же могла помешать. Я себя чувствую чертовски виноватой. И Джаррет тоже. Он был в бешенстве, когда узнал, что вы уехали. Все спешил выбраться отсюда.

Она снова принялась изучать бледное лицо Ренни, ее несчастные глаза с тяжело нависшими веками, ее сложенные руки. Джолин понимала, что Ренни держится только благодаря невероятному усилию воли.

— Так что случилось потом, — спросила она, — между вами и Джарретом?

Ренни вздрогнула, смущенный взгляд ее выдал. Но она все же пыталась блефовать.

— Что вы имеете в виду?

— Вы не такой уж хороший игрок в покер, — сказала Джолин. — Вас выдают глаза. Как ни печально, но у меня достаточно опыта, чтобы все понимать. Вы обратились к Джаррету за утешением, и события вышли из-под контроля?

Ренни молчала, отвернувшись к окну. На снегу отражались серо-голубые сумерки. На краю расчищенного участка тонкими силуэтами возвышались голые деревья.

— Что-то вроде этого, — наконец сказала она. — Во всем, что случилось, — только моя вина. Я думала… не знаю… ну, что это может исцелить. Эти люди… Джаррет не такой, как они… он прикасался ко мне по-другому. Вначале он сумел сделать так, что я почувствовала себя…

— Желанной? — мягко спросила Джолин. Ренни кивнула. Ее нижняя губа дрожала, и она прикусила ее. Большим пальцем она вытерла слезы.

— Да, — сказала она, — желанной. А потом…

— Потом вы оказались не готовы.

— Нет, я была готова. По крайней мере я так думаю. Я знаю, что хотела его. — Ренни пришло в голову, что она раскрывает душу совершенно незнакомому человеку, но в то же время Джолин казалась ей той женщиной, которой можно все рассказать. — Моя сестра и моя мама рассказывали мне, чего можно ожидать, что я должна чувствовать, и было очень похоже, только лучше.

Господи Иисусе, подумала Джолин, а она сама была ли когда-нибудь такой наивной? Джолин не могла этого вспомнить. Но было очень приятно улыбаться милой, безыскусной откровенности Ренни и немного печалиться о собственной потерянной невинности.

— Однако, — подсказала Джолин, — я слышала «однако».

Глаза Ренни сразу потухли, а голос зазвучал глухо.

— Однако потом все изменилось. Он стал очень злым. Нет, не просто злым — прямо бешеным. Я не знаю, что я такого сделала. Мне кажется, он меня просто ненавидит.

— Не могу сказать, что понимаю, в чем дело, — сказала Джолин. — Что же вызвало такую перемену? Вы занимались любовью и вдруг…

Ренни не успела ответить. Она услышала, как повернулась ручка задней двери, и через мгновение холодный воздух ворвался в хижину. Она заставила себя ослепительно улыбнуться.

— Это не имеет значения. Такого больше не случится. Я уверена.

Джолин, однако, совсем не была в этом убеждена. Хижина мала, а чердак еще меньше. Она слегка коснулась руки Ренни.

— Вы дадите мне знать, если вам что-нибудь будет нужно? Может быть, я смогу помочь.

Ренни посмотрела в сторону двери, в которую входил Джаррет. Желая положить конец беседе, она коротко кивнула Джолин в знак согласия.

Та встала из кресла-качалки и забрала у Джаррета часть дров. Помогая ему разжигать огонь, Джолин все время поддразнивала Джаррета. Когда тот собрался снять пальто, она остановила его.

— Я должна идти. Проводи меня немного.

Ренни наблюдала за ними из окна. Они шли рука об руку, и их призрачные фигуры сливались в одну. Ренни не знала, говорят ли они о чем-то, но подозревала, что ДЖОАНН просто не умеет молчать. Ренни гадала, останутся ли в тайне ее признания. Она считала, что, вероятно, да. По крайней мере, когда Джаррет вернулся в хижину, он не стал упоминать ничего из того, что она рассказала Джолин.

— Она принесла газеты, — сказал Джаррет, указывая на небольшую стопку на столе. — Вам больше не нужно будет читать подстилку для полок.

— Я не жалуюсь. Это было интересно. Выражение лица Джаррета было явно скептическим.

Он отнес стопку газет к скамейке у окна и положил рядом с Ренни. Взяв верхнюю газету, он сел в кресло-качалку и принялся читать. Через полчаса, когда Джаррет оторвал взгляд от газеты, Ренни уже спала. Он сходил на чердак, принес оттуда подушку и одеяло и положил первую ей под голову, а второе — под плечи. Она не пошевелилась.

Когда Ренни проснулась, в хижине было совершенно темно. Огонь догорел, тускло светила луна. Сиденье под окном было неудобным — слишком узким и слишком грубо сработанным. Ренни несколько раз меняла положение, пока не сдалась, решив отправиться на чердак. С сонливой осторожностью она прокладывала себе дорогу. Ренни надеялась, что не наступит на Джаррета, хотя чувствовала себя настолько усталой, что была не в состоянии за этим проследить. Лестница заскрипела под ее тяжестью. Добравшись до ее середины, Ренни сообразила, что наверху нет ни подушки, ни одеяла. Ее невеселый вздох громко прозвучал в тишине хижины. Пришлось возвращаться.

Наклонная крыша чердака оставляла не слишком много места для передвижений стоя. Пригнув голову, Ренни бросила на пол подушку и одеяло, затем встала на колени. Она сняла башмаки и стала возиться с застежками и петлями платья, расстегнув достаточное их количество, чтобы стянуть его через голову. Бросив рядом платье, Ренни во всех своих сорочках и нижних юбках легла на перину, накрылась одеялом и закрыла глаза.