— Вы это точно знаете?

— Это знает любой, кто когда-либо проезжал около Куинс-Пойнт. Это ни для кого не секрет. — На лице Джаррета появилась насмешливая улыбка. — Разве что для тех железнодорожников, у которых, как у вашего отца, больше денег, чем здравого смысла. Если бы он послал туда знающих людей, которые бы все как следует изучили и опросили местных жителей, он бы об этом узнал.

Услышав обвинение в адрес своего отца, Ренни ощетинилась.

— Пятнадцать лет назад никто и не думал о том, чтобы строить железную дорогу в такой глуши. В Скалистых тогда только что открыли россыпное золото, а здесь еще бушевала война. Требовалось проложить много дорог по эту сторону Миссисипи и к северу от линии Мэйсона — Диксона. Так что не все эти карты были составлены сотрудниками Северо-Восточной компании, — сказала она. — Только последние две, причем Холлис Бэнкс был в составе изыскательской партии.

Услышав об этом, Джаррет задумчиво потер переносицу.

— Вы ему говорили о ваших выводах?

— Говорила. Он сказал, что я ошибаюсь. Джаррет фыркнул.

— Этот человек или дурак, или лжец. Вот что я понял. А как ваше мнение?

— Такой вывод мне не нравится. Он поднял руки в знак капитуляции.

— Я не собираюсь провоцировать войну с вами. Я только хотел сказать, что вы правы относительно Куинс-Пойнт. Если вы с этим согласитесь, то придете к выводу, что Холлис дурачит или вас, или себя. Но если вы поверите в его правоту, то тогда окажется, что вся ваша работа была бесполезной тратой времени.

Ренни и раньше думала, что Холлис с изыскателями пришли к неправильным выводам, но это можно было объяснить скорее небрежностью, чем злым умыслом. Презрительная улыбка Джаррета, казалось, намекала на нечто прямо противоположное.

— Они могли проявить невнимательность, — медленно сказала Ренни, сознавая, что это звучит не очень убедительно, — но предположить, что они сознательно…

Джаррет пожал плечами, не желая вновь спорить.

— Вы знаете его лучше меня.

Ренни помолчала, задумавшись. Затем кивнула.

— Да, верно. В изысканиях он никогда не был особенно силен, и никогда это его особенно не интересовало. Он просто сопровождал группу, а не контролировал ее работу, Он не дурак и не лжец, но в данном случае он, возможно, проявил некоторую беспечность или склонность слишком полагаться на чужое мнение.

Джаррет понял, что это максимальная уступка, на которую она готова пойти. Большая откровенность вызовет у нее чувство неопределенности и неуверенности. В конце концов, она все еще собирается выйти за него замуж. Джаррет кивнул, принимая такое объяснение.

— Спасибо, что вы сказали мне насчет паводков. Я буду настаивать на изменениях в проекте.

Она будет настаивать, подумал Джаррет, но неизвестно, будут ли ее слушать.

— Маршрут, отличающийся от вашего, означает катастрофу — финансовую и любую другую.

Ренни была готова поблагодарить его вновь, когда вошла миссис Каванаг и объявила, что обед готов.

— Вы опять разговариваете, — с сияющим видом заявила кухарка. — Вот и славно. Ну, пойдемте. Сюда я не буду подавать.

Ренни и Джаррет обменялись заговорщическими взглядами. Джаррет протянул руку Ренни и помог ей подняться. Она взяла его под руку и позволила проводить себя в столовую.

В этот вечер, когда Ренни пожелала ему спокойной ночи, Джаррет только большим усилием воли удержался от того, чтобы ее поцеловать.

Размышляя, он долго лежал без сна. С точки зрения здравого смысла его привязанность к ней было невозможно объяснить. Большей частью она держалась надменно, иногда была просто невыносима. Несмотря на все усилия, Ренни часто выходила из себя, так легко поддаваясь на его насмешки, что Джаррет уже чувствовал себя виноватым. Иногда она казалась очень умной, а иногда — необычайно наивной. Она как будто не знала, чего хочет от жизни. С одной стороны, Ренни тяготила ее женственность, а с другой, несмотря на современный образ мышления, она также чувствовала себя неуютно, требуя равных прав с мужчинами.

Одевалась Ренни просто, хотя и не так аскетично, как, по словам Этана, ее сестра Майкл. Вопреки нынешней моде, платья Ренни были не особенно украшены кружевами и лентами. Кроме маленьких жемчужных серег, она не надевала никаких украшений. В очках для чтения Ренни выглядела застенчивой. Она стеснялась своей привычки прятать карандаши в прическу, и в то же время ее взгляд вряд ли можно было назвать неуверенным. По какой-то причине, совершенно непонятной Джаррету, поведение Ренни Деннехи было невозможно однозначно определить. Нельзя было сказать, что она старается скрыть свою красоту, как и нельзя было сказать, что она стремится ее подчеркнуть. Казалось, что Ренни об этом вообще не задумывалась.

Свои волосы, которыми можно было гордиться, Ренни просто закручивала на затылке в пучок. Иногда они закреплялись булавками, а иногда нет. Казалось, Ренни это совершенно безразлично. Во сне черты ее лица были безмятежными, почти ангельскими. Пробудившись, Ренни постоянно находилась в движении. Нос морщился, глаза вращались, рот кривился. Пришедшая в голову мысль могла заставить ее покраснеть. Когда Ренни злилась, она сжимала кулаки, когда нервничала — постукивала пальцами. Спокойствие было для нее неестественным состоянием. Играя в покер, Ренни моментально просадила бы все до последней рубашки.

Джаррета мучила мысль, что он не может сыграть с ней в карты. Он хорошо представлял себе, что скрывается под теми невзрачными платьями, которые носила Ренни. У нее были хрупкие плечи и большая грудь — пожалуй, даже чересчур полная для ее фигуры. Узкая спина имела восхитительные очертания, суживаясь в талии и мягко округляясь на бедрах. Ренни была среднего роста, но большая часть его приходилась на ноги. Джаррет чересчур часто вступал в борьбу с девушкой, чтобы не обратить внимания на мелькавшую перед глазами бледную кожу и изящную форму ног.

Живая, задиристая, Ренни напоминала ему скорее петуха, чем львицу. Возможно, ей подошло бы другое сравнение — просто ничего другого Джаррету не приходило на ум. Теперь он понимал, что ему было бы гораздо легче вернуться в Колорадо, если бы он никогда не слышал, как она смеется. Даже если бы Ренни ни разу не улыбнулась.

На следующее утро Ренни спустилась вниз поздно. Когда она достигла первого этажа, Джаррет уже закончил свой завтрак и отходил от входной двери. У Ренни сложилось впечатление, что он только что с кем-то разговаривал. Посмотрев в одно из узких длинных окон, находившихся с обеих сторон от двери, она действительно заметила какую-то женщину, которая садилась в экипаж. Ренни взяла себе на кухне чашку кофе и отправилась в библиотеку к Джаррету. Тот стоял у окна, глядя в переулок.

— Что, свидание? — беспечно спросила Ренни. Она удивилась, увидев, что Джаррет вздрогнул от звука ее голоса. Он явно не слышал, как она вошла. — О, дорогой Джаррет, ваши мысли витают в тысяче миль отсюда! Это не очень облегчает охрану моей персоны.

— Садитесь, Ренни.

Голос его звучал серьезно. Абсолютно серьезно. Ренни села, будто ее толкнули.

— Что случилось? Это Майкл, да? Что-то случилось с Майкл!

Джаррет отвернулся от окна.

— Это была не Майкл. Приезжала Сьюзен Тернер. Вы ее знаете?

Ренни кивнула, теребя нижнюю губу. Кожа ее покраснела.

— Это жена доктора Тернера. Скотт заботится о будущем ребенке Майкл. — Внезапно стало трудно дышать, все страхи Ренни ясно отразились в ее глазах. — О Боже! — почти беззвучно произнесла она.

Поняв направление ее мыслей, Джаррет поспешно покачал головой.

— Дело не в ребенке, Ренни. С Майкл и с ребенком все в порядке. Дело в Этане. Он очень болен.

— Этан болен? — Она нахмурилась. — Это серьезно?

— Сьюзен говорит, что ее муж не знает, но прогноз не очень обнадеживающий. Он прописал какие-то лекарства и надеется, что они помогут. Как она сказала, это похоже на инфлюэнцу, но Тернер думает, что дело обстоит серьезнее.

— Но не говорит, что? — Он не знает.

Лицо Ренни перестало быть таким бледным. Обеими руками она взяла чашку с кофе и поднесла к губам.

— Это значит, что вы уходите, — сказала она.

— Нет. Пока нет.

— Вы должны идти к Майкл. Если Этан не может ее защитить, то это должны сделать вы.

— Когда Этан захочет, я пойду. Сейчас он только просил доктора Тернера передать мне, что он болен. Он не просил о помощи.

— Но…

— И все, — отрезал Джаррет. В знак подтверждения его рука рубанула воздух. — Вам это трудно понять, но среди нас встречаются такие, кто делает то, что им говорят. Я уважаю мнение Этана. Если он не хочет, чтобы я был там, я остаюсь здесь. — «Пока остаюсь», — подумал Джаррет.

— Тогда позвольте мне пойти. Я могу помочь Майкл ухаживать за ним. Ей сейчас ни к чему дополнительная работа.

— Сьюзен говорит, что Майкл ничего не грозит… в смысле болезни. Ваша сестра вполне способна позаботиться об Этане. Что же касается вас, то ничего ровным счетом не изменилось.

— Я ни на минуту не стану здесь задерживаться. — Ренни поставила чашку на стол и поднялась.

— Не пытайтесь уйти из этого дома.

— А что будет?

Джаррет сделал шаг вперед.

— У меня нет настроения играть с вами, Ренни. Если попробуете, сами узнаете — что.

Это было предупреждением. Однако Ренни в его словах послышался вызов. Игнорируя Джаррета, она вышла из комнаты и направилась прямо к одежному шкафу, нашла там легкую шаль и накинула на плечи.

— Мистер Каванаг! — позвала она.

Когда муж кухарки появился, Ренни велела ему готовить экипаж. Ее взбесило то, что Каванаг обернулся к Джаррету, взглядом спрашивая у него разрешения.

— Тогда я пойду пешком! — заявила Ренни. Миссис Каванаг подошла и встала позади мужа. Ее глаза беспокойно перебегали с Джаррета на Ренни.

— Что за шум на этот раз?

— Она все пытается уйти, — сказал мистер Каванаг. — Она непременно хочет, чтобы я подал ей экипаж.