Джастин Валенти - Любовники

– Ничего, урок в любом случае пойдет ему на пользу.

Едва дождь закончился, как Пол потащил ее по всему поселку в поисках настоящего английского чая. Николь отчаянно сопротивлялась, ссылаясь на то, что ей уже давно пора быть в гостинице. Несмотря на это, домой они вернулись поздно, и она вдруг с пугающей ясностью осознала, что не хочет с ним расставаться.

– Спасибо тебе, Пол, за этот прекрасный день, – грустно проговорила она, боясь посмотреть ему в глаза.

– И за ночь, – добавил он. – Дело в том, что я достал два билета на спектакль Тома Стоппарда «День и ночь»…

– Нет! – вырвалось у нее. – То есть я хочу сказать, что не могу… Пол, я действительно не могу… Поверь мне…

– Можешь, – настойчиво повторил он с благостным выражением лица, как будто зная, что в конце концов она уступит. – Ты же понимаешь, надеюсь, что без тебя я в театр не пойду. А это значит, что ты лишишь меня огромного удовольствия. Если будешь вредничать, я нажалуюсь своей матери.

Лицо Николь покрылось густой краской. Как он смеет так бесстыдно шутить? Впрочем… Что, собственно говоря, случилось? Ничего страшного. Подумаешь, молодой человек пригласил в театр зрелую даму. Да и что он может сказать матери? Только то, что случайно встретил в Лондоне ее подругу и пригласил в театр, вот и все. Она и сама бы не отказалась, если бы ее пригласил какой-нибудь юноша. Он ведь совершенно безопасен и просто дразнит ее своей молодостью и настырностью.

В тот вечер они ужинали в «Ковент-Гардене», в небольшом ресторанчике, который славился своей истинно английской кухней и необыкновенной обходительностью официантов. Николь так редко бывала в ресторанах без мужа, что ощущала трепетное чувство новизны, свойственное юным девушкам на первом свидании. Это сказалось, в частности, в том, что она выпила довольно много вина и быстро опьянела. И только какое-то смутное ощущение вины не позволяло ей расслабиться полностью и отдаться во власть нахлынувшего на нее беззаботного настроения.

– А ты, случайно, не помнишь, каким я был в детстве? – неожиданно спросил Пол.

Николь удивленно посмотрела на него:

– Как же не помнить? Конечно, помню. Ты был весьма забавным мальчиком и к тому же очень талантливым…

Пол недовольно поморщился:

– Я не это имею в виду. Ты помнишь, что я чувствовал, когда ты приходила к нам в гости?

– Нет, откуда мне было знать о твоих чувствах?

Пол откинулся на спинку стула и хитро прищурил глаза.

– А мне всегда казалось, что ты знаешь. Неужели ты не видела, что я был безумно влюблен в тебя и даже не скрывал этого? – Николь не произнесла ни слова. Не дождавшись ответа, Пол пристально посмотрел ей в глаза. – Ты шокирована?

– Я… не знаю. Я вообще не понимаю, что со мной происходит, – тихо прошептала она. – Знаешь, маленькие мальчики часто влюбляются в подруг своей матери, но этого никто всерьез не воспринимает.

– Я воспринимал как мог, – понуро молвил Пол и коснулся ее руки. – Николь, я любил тебя еще в детстве и люблю сейчас, причем сильнее прежнего. Люблю так, как только может мужчина любить женщину. Это уже не детские игры, понимаешь? После того памятного концерта я не мог думать ни о ком другом.

– Пол, прекрати, пожалуйста, – слабо запротестовала Николь, пытаясь высвободить свою руку. – Слышать даже не хочу!

– Меня это тоже немного пугает, – признался он, еще крепче сжимая ее руку. – Знаешь, я прошел через все круги ада, прежде чем решился на такой шаг.

– О Пол! – простонала Николь, закрывая глаза. – Это же безумие! Так не должно быть! Это всего-навсего детские впечатления, которые наверняка исчезнут после того, как высказаны с такой откровенностью.

Пол угрюмо покачал головой:

– Нет, Николь, это уже не исчезнет бесследно. Ты нужна мне. Нужна как друг, как советчик и прежде всего как любимая женщина, которая отвечает взаимностью. Надеюсь, ты понимаешь, что это уже далеко не детские впечатления?

Николь вспыхнула от внезапно охватившего ее счастья, на смену которому тут же пришло чувство безотчетного страха.

– Николь, – вдохновенно продолжал Пол, – ты, вероятно, просто не представляешь, как я тебя люблю. Но я постоянно ловлю твои «ответные сигналы», я понимаю язык твоей души, твоего тела, твои более чем красноречивые взгляды.

Она прикрыла руками пылающее лицо и попыталась собраться с мыслями, что было невероятно сложно.

– Ну хорошо, я все понимаю и верю тебе, но если бы мне было двадцать лет и у меня не было бы мужа и дочери, я готова была бы следовать за тобой хоть на край света. Но сейчас, Пол… у меня есть семья и подруга, которая является твоей матерью. Я не могу думать только о своих чувствах и не принимать во внимание все эти условности. А мой возраст? Ты подумал об этом? Немыслимо, Пол!

– Немыслимо? – отрешенно воскликнул Пол и резко наклонился вперед. – Люди влюбляются каждый Божий день, а что касается твоего возраста, то меня это нисколько не волнует. При чем тут возраст, Николь? Твоя дочь уже достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе, моя мать – она слишком занята моей карьерой, чтобы следить за моей эмоциональной жизнью. Остается единственное серьезное препятствие – твой муж. Не сомневаюсь, что ты хорошо к нему относишься. Вопрос в том, хорошо ли тебе и достаточно ли этого для жизни.

Пол сделал паузу, резко откинул волосы со лба и снова ринулся в наступление:

– Не подумай, что мне нужна от тебя только одна ночь. После нее я уже не смогу делить тебя с кем бы то ни было. И мне будет недостаточно каких-нибудь уличных встреч с тобой. Я хочу тебя всю, целиком, полностью и навсегда.

– Боже мой! – выдохнула Николь, не отрывая рук от лица. – Значит, ты специально последовал за мной в Лондон?

– Разумеется. Я изнывал дома от тоски и нечаянно подслушал обрывки вашего с матерью разговора. К счастью, она не забыла упомянуть название твоей гостиницы.

– Пол, это же сумасшествие! Безумие! Нам не следует больше встречаться! В любом случае то, что ты называешь любовью, может оказаться самым банальным либидо.

– Прекрати! – брезгливо поморщился Пол. – Не надо опошлять мои светлые чувства. Если тебе не хватает смелости признаться в своих чувствах, не оскорбляй хотя бы мои. И не думай, пожалуйста, что я буду принуждать тебя к ответной любви. – С этими словами он нетерпеливо взмахнул рукой, подзывая официанта.

Николь тупо уставилась на собеседника, не зная, что и думать. Такой спокойный и уверенный тон, пожалуй, даже чересчур холодный. Если он пытается играть роль мачо, то у него это прекрасно получается. А если нет? Если его чувства к ней действительно искренние и глубокие, что тогда? Все эти мысли мгновенно промелькнули у нее в голове. Подняв взгляд, она увидела неизбывное страдание в его глазах. Поняв, что все намного серьезнее, Николь ощутила страшную слабость во всем теле.

И почему он повел ее в театр? Уж не потому ли, что в спектакле «Ночь и день» речь шла о молодой жене уже немолодого мужа, которая увлеклась юным журналистом? На обратном пути в гостиницу Николь сидела в такси и напряженно смотрела в окошко, не находя в себе сил для разговора. Она даже не обратила внимания на то, что Пол расплатился с водителем и вышел из такси, вместо того чтобы проводить ее до двери и вернуться на этой же машине в свою гостиницу. И только несколько минут спустя она поняла, что это значит, и решила не допустить непоправимого.

– Спокойной ночи, Пол, – холодно буркнула она, не смея поднять глаз. – Точнее сказать, прощай навсегда.

– А как насчет одного-единственного поцелуя?

– Хорошо, но только одного, – эхом отозвалась она, сама удивившись своей твердости.

То, что произошло в следующую минуту, поразило ее больше всего. Она не была готова к его мягкости и уступчивости. Поцелуй Пола был по-юношески нежным и на удивление коротким, после чего он, к ее полному недоумению и даже некоторой досаде, решительно повернулся и зашагал прочь. Как ей хотелось в эту минуту вернуть его, затащить в свою комнату, сорвать с него одежду и отдаться ему с той дикой страстью, которая уже давно томила ее!

На следующее утро она первым же рейсом улетела в Нью-Йорк.

– Николь, дорогая, как я рад, что ты вернулась! – Эдвард, поцеловав жену, крепко прижал ее к груди.

– Да, хорошо оказаться дома после долгой дороги, – согласилась Николь, устало опускаясь на диван. Пока муж готовил ей коктейль из мартини, она наблюдала за ним, невольно сравнивая с Полом. По правде сказать, он мало в чем ему уступал – высокий, стройный, крепко сбитый, с седеющими, но все еще густыми волосами и загаром на благородном лице, которое многим казалось чуть ли не образцом мужской красоты. Эдвард тщательно следил за собой, постоянно играл в теннис и плавал в бассейне, что в пятьдесят четыре года делало его подтянутым и весьма подвижным.

– Эдвард, почему ты не сказал мне, что давно уже знаешь Альфреда Стедмэна? – неожиданно насупилась Николь, вспомнив недавнюю поездку.

– Кого?

– Стедмэна, директора школы в графстве Кент, где я обустраивала игровую площадку?

– Ах да, вспомнил! – спохватился Эдвард. – Конечно, мы с ним старые друзья еще с 1944 года. Неужели я не рассказывал тебе о своем пребывании в Англии?

– Не помню, но дело не в этом. Ты поставил меня в дурацкое положение. Выходит, я оказалась там по твоей протекции, а это не очень-то приятно…

– У тебя что, были там какие-то проблемы? – встревоженно спросил он.

– Нет, все было нормально, – соврала она, предпочитая не объяснять мужу, что привыкла полагаться на свой талант, а не на его связи.

– Вот и хорошо, – успокоился он, протягивая ей бокал с коктейлем. – Я так соскучился по тебе, золотце мое! – Он погладил ее по голове и поцеловал в щеку.

Николь охотно ответила на его ласки и даже позволила ему задрать ей подол. Но в этот момент на пороге внезапно появилась Джулия.