Джастин Валенти - Любовники

– Она выглядела просто ужасно! – неожиданно прервала она бывшего мужа. – Я, конечно, не желаю бедной Джулии никаких несчастий, но если Николь никогда больше не увидит свою дочь, это послужит ей хорошим уроком. Откровенно говоря, она недостойна иметь дочь.

– Боже мой, Энн, что ты плетешь?! – изумился Эл после некоторого оцепенения. – Никогда не думал, что ты можешь быть такой черствой и жестокой. Вспомни свои слова, сказанные совсем недавно. Ты говорила, что Николь нанесет непоправимый урон музыкальному творчеству Пола, а вышло все наоборот, в чем совсем нетрудно было убедиться на премьере. Неужели она не заслужила хотя бы малейшего снисхождения?

Энн, вскочив с места, побагровела от ярости.

– Если ты намерен защищать ее, то можешь убираться ко всем чертям!

Эл обиженно поджал губы и с шумом скомкал газету.

После выступления Пола на ужине Энн просто обезумела от ненависти и обиды. Она была так оскорблена подобным обращением, что улизнула оттуда, даже не попрощавшись с неблагодарным сыном. Будь проклята эта предательница, которая увела от нее фамильную гордость и внесла раздор в их семью! Ничего, она еще поплатится за это Джулией. Николь, похоже, получит прекрасную возможность ощутить невыносимое горе от того, что ребенок падает в пропасть, а она ничем не может помочь ему.

– Пол, я должна ехать в Париж. По крайней мере я хоть что-то буду делать. Не могу больше сидеть сложа руки и слушать, как тикают часы.

– Даже если ты найдешь ее, – пытался образумить ее Пол, – она все равно убежит от тебя. Неужели ты не понимаешь, что весь этот трюк направлен прежде всего против нас с тобой?

– Понимаю, но если я туда поеду, она, может быть, поймет, что мне небезразлично…

– Да, чтобы бросить меня и вернуться в семью, – сухо прервал ее Пол. – Именно этого она и добивается. Ты хочешь уступить ей? Думаешь, это достаточно разумный повод, чтобы пожертвовать нашим счастьем?

С каждой минутой решимость Николь заметно ослабевала под напором неопровержимых аргументов Пола.

Да и чему тут удивляться? Ведь ясно было с самого начала, чем все это может обернуться. Она была готова на все и считала, что у нее достаточно сил, чтобы вынести злоключения последнего времени.

Пол, заметив ее колебания, усилил натиск.

– Если ты уступишь Джулии, это еще больше укрепит ее в мысли, что наша любовь гроша ломаного не стоит. Прекрасное будет доказательство того, что ты в нее изначально не верила.

– Нет, это не так! – запротестовала Николь. – Я всегда верила в нашу любовь, но мне нужно убедиться, что моя дочь цела и невредима.

– Николь, ты совершенно не понимаешь Джулию. Если ты отправишься туда с единственной целью проверить, все ли с ней в порядке, она сразу же поймет, что ты сделала это ради себя самой, а не ради нее. Ей станет ясно, что ты хочешь облегчить свою материнскую участь и совершенно не берешь в расчет чувства дочери.

– Но я действительно переживаю из-за нее!

– В таком случае, по ее мнению, ты должна оставить меня и вернуться в дом. Неужели ты еще не осознала, что она ведет себя, как террористка? Она хочет получить все сразу и сейчас, а на меньшее не согласна и готова бороться до конца. Джулия хочет, чтобы ты вернулась домой и продолжала жить с ее отцом, вот и все. Вряд ли ее устроит Даже самый разумный компромисс.

Николь прекрасно понимала, что Пол всеми силами старается сохранить ее и не допустить разрыва их отношений. В этом смысле он выступал в качестве конкурента Джулии и тоже был готов бороться до конца.

– Но если Эдвард все-таки найдет ее, – продолжал развивать свою мысль Пол, – то весь ее хитроумный план полетит к черту, после чего она, возможно, оставит свои попытки разрушить наши отношения.

– Только не надо называть это планом, – воспротивилась Николь. – Ты же не видел ее в последнее время, а я видела. Она страшно переживает из-за распада семьи, как, впрочем, и мои родители. Неужели ты и их причислишь к заговорщикам?

– У твоих родителей, Ника, есть по крайней мере религиозные основания для недовольства, хотя я все равно их не оправдываю. И вообще ты должна раз и навсегда решить главный вопрос: что тебя волнует больше – моя любовь или безупречная репутация среди окружающих? И если ты все-таки выберешь последнее, то в этом случае ты ничем не лучше моей матери, своего бывшего мужа или любого другого человека, которому не по душе наши отношения.

– Я уже сделала свой выбор, Пол, и ты прекрасно знаешь об этом. Но Джулия… – Ее слова утонули в глубоком и страстном поцелуе.

– Никаких «но», – прошептал Пол. – Если ты по-прежнему любишь меня, то должна остаться здесь.

– Да, я люблю тебя, очень люблю, но… – Она уткнулась лицом ему в плечо и на какое-то время затихла. – Я… я не могу, Пол.

В этот момент на пороге появился заметно озабоченный Фред Феликс.

– Пол, мы можем поговорить с тобой наедине?

Николь воспользовалась временным замешательством и бросилась к чемодану.

– Я уезжаю, Пол…

– Нет, черт возьми, – раздраженно воскликнул Пол, – подожди минутку! Фред, что стряслось, черт побери? Говори быстрее, ты же видишь, я занят! К тому же у меня нет от нее никаких секретов.

– Превосходно. В таком случае взгляни вот на эту оркестровку.

Раздраженный неожиданным вторжением учителя, Пол небрежно взял протянутые листы бумаги и стал быстро просматривать их. В ту же секунду лицо его вытянулось от удивления.

– Где ты это взял? Это же моя композиция, то есть один из ее первоначальных вариантов! Чуть позже я слегка изменил партию виолончели и гобоя и немного переработал партию флейты. – Просмотрев написанное до конца, он снова вернулся к началу. – «Фантазия в голубой дымке». Автор – Айвор Льюис. Что это, Фред? Чья-то глупая шутка?

– Боюсь, что нет, – мрачно ответил тот. – Все это вручили мне в издательстве. Если ты обратил внимание, эта вещь вышла в свет больше месяца назад.

– Но это же моя музыка! Никто не имеет права издавать ее без моего ведома!

– А Айвор Льюис взял и издал. Пол, я знаю, что это твоя музыка, и все музыканты твоего оркестра тоже знают об этом, но ты же понимаешь, что дело пахнет керосином. – Фред наклонился вперед и жестом попросил Пола успокоиться, увидев в его глазах дикую ярость. – Некоторое время назад мой издатель Джон Уитч получил от кого-то анонимное приглашение на твой концерт. Судя по всему, аналогичные приглашения получили также и другие музыкальные критики. Уитч сразу же позвонил мне, так как мы давно уже знаем друг друга и между нами нет никаких секретов. Но и он сейчас бессилен что-либо сделать. Впрочем, может быть, мне еще как-то удастся убедить его не подавать на тебя в суд. Что же касается этого Айвора Льюиса, то он сейчас в Париже и связаться с ним невозможно. Самое же страшное для тебя, Пол, заключается в том, что твоя пьеса отныне считается плагиатом.

Николь мгновенно забыла про Джулию и бросилась к Полу, чтобы хоть как-то смягчить этот жестокий удар судьбы, способный раз и навсегда разрушить всю его музыкальную карьеру.

Бернард Лэсситер сидел за своим рабочим столом, переводя взгляд с одной оркестровки на другую. Да, похоже, этот высокомерный Лурье вляпался по самые уши. Теперь ему не поможет не только его сердобольная и наглая мамаша, но даже знаменитая бабушка. Вложив в пишущую машинку лист чистой бумаги, он начал привычно строчить разгромную статью по поводу сенсационного плагиата.

Его напряженная работа была прервана телефонным звонком. На другом конце линии прозвучал приглушенный голос коллеги из парижского офиса:

– Бернард, тебе крупно повезло. Я уже потерял всякую надежду отыскать здесь этого Айвора Льюиса, но он неожиданно объявился на устроенной нашими соотечественниками вечеринке. Льюис уже был под кайфом, и мне удалось без особого труда выудить из него все интересующие нас сведения.

Когда Лэсситер повесил трубку, у него уже не было абсолютно никаких сомнений в правдивости всей этой истории. Теперь Пол Лурье получит хороший урок и надолго запомнит правила хорошего тона. Он наконец-то поймет, что происходит с молодыми музыкантами, которые все свое насквозь фальшивое высокомерие строят на обманчивых и оттого еще более губительных оценках со стороны любвеобильных родителей! Он еще пожалеет о том, что не остался в раннем детстве сиротой!

Айвор Льюис проснулся с жуткой головной болью, как будто в течение всей ночи кто-то нещадно терзал его. Во рту же, казалось, застрял кляп из сырой ваты, а желудок наполнился сотнями иголок.

Посмотрев на рыжеватую голову рядом с ним, он вдруг ощутил невыразимое чувство стыда и вины за содеянное. Вчера вечером к нему в баре подвалил какой-то человек, когда он был уже до небес накачан наркотой, и наплел такое, что он почти поверил.

Тряхнув головой, Айвор аккуратно сполз с кровати и стал рыться в карманах своего поношенного пиджака. Подняв голову, Джулия застонала от боли. Перед глазами поплыли темные круги, а к горлу подступила тошнота. Увидев, что Айвор с шумом вдыхает в себя белый порошок, она интуитивно поморщилась и отвернулась.

– Неужели надо с самого утра вдыхать в себя эту гадость?

– Перестань ворчать! – огрызнулся тот. – Я тебя не приглашал. Можешь валить в любую минуту, если не нравится. – Ему уже порядком осточертела эта малышка. Она как камень висела на его шее, хотя он и жил в последнее время исключительно за ее счет.

Джулия понуро опустила голову и захлопала ресницами. Поначалу все было прекрасно, а потом он стал отдаляться от нее, что она объясняла себе прежде всего негативным влиянием наркотиков. Они встретились в вестибюле гостиницы и быстро уехали в Париж, хотя он и возражал поначалу против такой спешки. Примерно пару недель они жили душа в душу, а потом этот дурацкий кокаин все испортил. Чем больше он нюхал его, тем меньше интересовался сексом, а потом его стали интересовать исключительно ее деньги, что было ей особенно неприятно.