(США) Элизабет Чедвик - Любовники поневоле

– Почему Мейв присылает их по две? – удивлялся Коннор. Мэри-Маргарет Хаббл и Ольга Карлсдаттер появились у их дверей, после того как самостоятельно сошли с денверского поезда и нашли дорогу к дому Кэт.

– Потому что по крайней мере одна из них всегда выходит замуж, – прошептала Кэт. – Твоя половина дома отремонтирована. Почему ты жалуешься?

– Я не жалуюсь. При наличии двоих девушек, даже если одна из них не умеет готовить, мне не придется есть твою стряпню.

– Отец Эузебиус считает, что я отлично готовлю. Как раз сегодня я отнесла ему горшочек куриного бульона, и знаешь, что он сказал?

– Благослови тебя Бог, дитя мое?

– Да, но не только это. Он признал, что моя идея насчет того, как Христос превратил воду не в вино, а в бульон, не так уж плоха.

– Когда Христос проделал это?

– Он этого не делал. Это просто шутка у нас с отцом Эузебиусом. Кстати, было очень любезно с твоей стороны подвезти его в тот день, когда шел снег. Он, наверное, подхватил бы пневмонию, а не простуду, если бы не ты.

– Всегда рад помочь священникам в ярко-зеленых носках.

– Коннор, не может быть! Неужели он был так одет.

– Честное слово. Кэт захихикала.

– Хотелось бы мне видеть это.

– Дом у вас отличный, мэм, – прервала их разговор Ольга, заглядывая в гостиную, – но я заметила, что у одной из комнат нет потолка, а над чердаком нет крыши.

Кэт вздохнула. После того, как Дидерика заставили ускоренными темпами ремонтировать пострадавшую от пожара половину дома, он убрал потолок из комнаты, в которой прежде жили Фиба и Шон-Майкл, а позднее – Коннор и Одноглазый. Причем сделал он это еще до того, как Коннор перенес оттуда свои вещи. Иногда Кэт не понимала Дидерика. Он так ничего и не сделал с дырой в стене пристройки, и Кэт пришлось завесить ее муслином.

– Что происходит в Брекенридже, когда идет снег? – спросила Ольга. – Миссис Маклод, которая раньше была миссис Фицпатрик, говорит, что когда наступает зима, здесь ужасно много снега.

– Да, это так, – сказала Кэт. – Кстати, на прошлой неделе шел снег.

– В августе? – Мэри-Маргарет, высокая, полногрудая молодая женщина, которая была учительницей в маленьком городке, казалась очень заинтересованной этим сообщением. – Наверное, в здешних краях летние снегопады частое явление?

– В долинах такого не бывает, – пояснил Коннор, – хотя, наверное, вы заметили, что многие горные вершины покрыты снегом.

– Естественно, я это заметила.

– Правда, она отчень здорова говорит? – восхитилась Ольга. – Мы жили в одной комнате в Балтиморе и в Чикаго, и я научилася у ее говорить по-городскому. – Ольга была хорошенькой девушкой с розовыми щеками и белокурыми волосами; приехала она с пенсильванской фермы, чтобы найти счастье в городе.

– Надо говорить «очень», Ольга, – поправила ее Мэри-Маргарет. – И не «здорова», а «красиво». Можно выбрать и другое слово, чтобы оно кончалось на «о».

– Хорошо? – попробовала предложить Ольга. – Да. Всегда можно найти подходящее слово.

Ольга двинулась по направлению к кухне, подбирая на ходу разные слова.

– Чудесно. Славно. Нет, как-то не очень сюда подходяще.

– Вы можете и не поверить, но Ольга очень способная ученица, – сказала Мэри-Маргарет.

– А может, вы и мою дочку возьмете в ученицы? – спросил Коннор.

– Буду рада.

Кэт нахмурилась. Даже если Мэри-Маргарет и учительница, предполагалось, что она будет помогать по дому. Почему Коннор проявляет к ней особый интерес?

– Может быть, нам стоит подыскать вам место учительницы? – предложила Кэт.

– Это очень мило с вашей стороны, миссис Фицджеральд, – но сначала я хотела бы отработать свой Долг, а потом, думаю, предпочла бы выйти замуж. Учить детей не такое уж верное дело, как мне когда-то казалось.

Кэт не знала, что и сказать, но, наблюдая как Мэри-Маргарет улыбается Коннору, с грустью подумала, что, вероятно, бывшая школьная учительница рассматривает его в качестве более надежного дела, чем ведение домашнего хозяйства или обучение детей.

Как сообщил «Саммит Саунти Джорнал», Дейв Бреддок появился в городе, «вопя подобно команчу», и Кэт была рада снова видеть его. Она помахала рукой, подзывая его фургон, и осмотрела свежие овощи с его фермы. Редис, репа, морковь и брюква, еще запачканные землей, с нежной яркой кожицей, выглядели очень аппетитно. Мэри-Маргарет будет в экстазе. Она оказалась великой приверженицей здоровой пищи и особо настаивала на овощах, чем заслужила вечное недовольство Одноглазого. Но, надо сказать, Мэри-Маргарет, энергичная и принципиальная женщина, не обращала ни малейшего внимания на его постоянное ворчание.

– Ешьте свою морковь, мистер Уотерсон, – говорила она, – иначе я не буду читать сегодня вечером.

– Я вам не какой-нибудь ребенок, чтобы выслушивать сказочку перед сном, – бормотал Одноглазый. Тем не менее, он всегда объявлялся в гостиной, когда Мэри-Маргарет брала в руки «Холодный дом», роман Диккенса, который она выбрала как наиболее подходящий для семьи, вовлеченной в судебную тяжбу.

– Эстер кажется мне ужасно скучной, – призналась Дженни. Кэт тоже так считала. Из всех унылых персонажей «Холодного дома» Эстер была самой унылой.

– Проклятие, если судебные процессы длятся так долго, с нами будет покончено раньше, чем разберутся с этой самой верхушкой месторождения, – заявил Джимми.

– Не ругайся, – одернула его Кэт.

– Правда, она здорова читает? – спросила Ольга.

Мэри-Маргарет продолжила чтение «Холодного дома», с его героями, также измученными судебным разбирательством. Кэт предпочла бы, чтобы учительница выбрала другую книгу для семейного чтения, но раз Коннор не возражал, она тоже не стала протестовать: Коннор настолько часто отсутствовал по вечерам, что вряд ли у него было время вникнуть в диккенсовскую историю. Но где он пропадал?

– Ах, латук! – воскликнула Кэт, позабыв о Мэри-Маргарет и нависшем над ними суде.

– Да, – гордо подтвердил Дейв. – У меня есть и горошек. Пришлось испробовать три разных сорта, прежде чем я нашел тот, что хорошо растет в высокогорной местности.

– Вы человек, одаренный многими талантами, Дейв, – сказала Кэт, начиная заполнять корзинку салатом. – Что если я заплачу вам сейчас, отберу овощи, а вы завезете их ко мне домой? – Дейв приезжал в город лишь три раза в неделю, а учитывая склонность Мэри-Маргарет к овощам – она не только подавала их в сыром виде, но и тужила – закупок едва хватало на два-три дня до нового появления Дейва или его сына Фрэнка с овощным фургоном.

– Буду рад услужить, Кэт. Ваша семья – мои лучшие покупатели. Не знаете, где я могу найти Коннора? Я тут решил выдвинуть свою кандидатуру в шерифы и хотел узнать, не поддержит ли он меня?

– Я-то, конечно, поддержу вас, – пообещала Кэт. Она все еще помнила, как Уилл Айлиф арестовал ее.

– Спасибо, мэм, но вы ведь не можете голосовать.

– Зато я могу говорить, – заверила его. – Я буду агитировать за вас.

– Смотрите-ка, а вот и Коннор. – Дейв указал на противоположную сторону улицы, где возле скобяной лавки действительно стоял Коннор. – Как я погляжу, он сильно занят.

Кэт тоже заметила его. Коннора и белокурую женщину в шляпе, как на картинах Гейнсборо, с роскошными перьями, в шелковом платье бронзового цвета и в коричневом бархатном жакете, причем юбка сшита ассимметрично, по последней моде. Кэт видела такой фасон в одном из журналов, но не на улицах Брекенриджа. Вспомнив о своем капоре, основным предназначением которого было защищать лицо от солнца, и о своем затрапезном платье, она приуныла.

– Кто эта женщина?

– Не могу сказать, – пожал плечами Дейв. – Выглядит слишком роскошно для нашего городка, но не достаточно роскошно, чтобы оказаться нарисованной на картинке. – Он раскатисто засмеялся своей шутке, в то время как Кэт нахмурилась. – Ну, а теперь скажите, что из овощей вам нужно, и я все отложу.

Кэт поняла, что не может сосредоточиться на репе, когда эта странная женщина кладет руку на плечо Коннора, улыбается, заглядывая ему в глаза, как будто они давние друзья. Не значат ли его вечерние отлучки то, что Коннор ухаживает за нею, тогда как сам клялся, что никогда не вступит в новый брак?

– Брюква сегодня на редкость хороша, – сказал Дейв.

Незнакомка и Коннор пошли вместе вдоль по улице, а Кэт, прикованная к фургону с овощами необходимостью кормить семью, не могла последовать за ними.

– Я знаю, вы захотите взять редиса, – продолжал Дейв. – Мисс Хаббл помешана на редисе. Говорит, он хорош для крови. Сколько пучков возьмете?

– Дюжину.

– Двенадцать пучков? – удивился Дейв.

– Нет, нет. Я хотела сказать, дюжину редисок. «Кто эта женщина?»

Кэт сидела во главе стола, Коннор напротив, Мэри-Маргарет по правую руку от него. Одноглазый справа от Кэт. Мэри-Маргарет установила этот порядок в соответствии с возрастом и положением домочадцев еще за первым их совместным ужином.

– Я понимаю, что я здесь на правах служанки, но, с другой стороны, я самая старшая из женщин, если не считать вас, миссис Фицджеральд. Может быть, вы предпочитаете другой порядок?

Кэт не понравилось, что ее упомянули как самую старшую из женщин, но она не смогла настоять, чтобы достойная уважения Мэри-Маргарет ела на кухне. Дженни понравился новый порядок, потому что она сидела рядом с отцом. Джимми устроился слева от Кэт и рассказывал всякие смешные истории, смысл которых она не всегда улавливала, особенно, когда сосредоточивалась на разговоре Мэри-Маргарет и Коннора относительно Медфорда Флеминга и его нового поверенного.

– Ну и ну, Кэт, а я-то думал, эта история тебе понравится, – посетовал Джимми.

– Тише, – прошептала она. – О чем ты говоришь, Коннор?

– У тебя заложило уши? Я сказал, что модный адвокат Флеминга из Денвера едва приехав в Брекенридж увидел тебя на улице и спросил Флеминга, кто ты такая. Памятуя о том, что случилось с Харрисоном Пондером, Флеминг решил, что его новому поверенному лучше оставаться на Никкель-Хилл.