* * *

– Мама? – Кэт вышла на улицу, кутаясь в старую кашемировую шаль, чтобы протереть новые цветные стекла. – Мама, ты ли это? – удивилась она, увидев хрупкую фигурку в черном у подножья лестницы.

– Ты забыла, как выглядит твоя родная мать? – резким тоном спросила Мейв Фицпатрик.

– Но что ты здесь делаешь?

– Приехала спасать репутацию моей дочери. Что же еще я могу делать, Кэтлин, если ты пишешь, что пренебрегаешь мнением священника и живешь в одном доме с посторонним мужчиной, рискуя своим добрым именем и…

– Мама, ради Бога, Шон…

– Твой брат должен был бы постыдиться предлагать такой способ уладить дела. Видит Бог, мне просто не верилось, что мой пасынок, сын такой достойной женщины, какой была Кэтлин Фицпатрик, первая жена твоего отца, поистине святая, мог предложить тебе жить во грехе. – Мейв сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, и Кэт воспользовалась моментом и торопливо возразила, что она вовсе не живет во грехе. Мейв сердито фыркнула. – Я приехала, чтобы немедленно прекратить это безобразие.

– Теперь я уже и не знаю, как можно изменить заведенный порядок. Как видишь, мы соединили два дома.

– Значит, нужно их разъединить.

– Ну уж нет, миссус, – раздался голос Отто Дидерика, который как раз прикреплял затейливо вырезанный карниз на крыше крыльца. – Я эфто крыльцо делал, и никто его не ломать.

– А это еще кто? – спросила Мейв.

– Плотник, – ответила Кэт и только теперь заметила еще двоих женщин рядом с матерью. – Что вам угодно? – вырвалось у нее. Кто бы они ни были, непременно разнесут по всему городу, что родная мать Кэтлин Фицджеральд считает, будто дочь живет во грехе.

– Они приехали помогать тебе, Кэтлин, и найти себе мужей. Хортенс Крюгер, – указала она на крепкую высокую женщину лет сорока. – И Мэтти Лоу. – Второй оказалась молоденькая негритянка. – Девочки, это моя беспутная дочь Кэтлин.

– Я не девочка, и приехала не для того, чтобы искать мужа, – возразила Хортенс.

– Мама, – прошептала Кэт, – где же мне разместить двух женщин… трех, считая тебя?

– Вообще-то, я не собираюсь оставаться надолго.

– И все-таки…

– У тебя есть плотник. Скажи ему, чтобы перестал прибивать это дурацкое деревянное кружево. Пусть лучше построит еще одну комнату.

Голова Дидерика показалась над карнизом.

– Теперь я уже не успею приштроить еще один комнат.

– Не спорьте со мной, молодой человек, – отрезала Мейв. Затем величественно вплыла в новую дверь, попутно бросив через плечо: – Я навестила твоего брата, Кэтлин. Кажется, ему лучше. А теперь скажи мне, где Фиба и Шон-Майкл? Мне не терпится увидеть внуков моего дорогого усопшего Лайама.

* * *

Кэт ломала себе голову, пытаясь найти выход из создавшегося положения. В доме Коннора была гостиная, столовая и кухня, а также три спальни. Но даже при таком изобилии комнат Джимми и Одноглазый делили на двоих комнату, прилегающую к кухне. Дом Шона имел квадратную форму и состоял из четырех комнат, в том числе двух спален. И без того Ингрид пришлось расположиться вместе с Фибой и Шоном-Майклом, что ей совсем не нравилось. Теперь Кэт должна была устроить мать в той спальне позади «красной гостиной», в которой спала сама, и где уже не оставалось места для Хортенс и Мэтти. Нельзя же было запихнуть их в одну из многочисленных кладовых позади дома.

В поисках подходящего решения Кэт испытала искушение прибегнуть к помощи отдела брачных объявлений местной газеты. К несчастью, вряд ли нашлись бы неженатые негры-католики, которые могли бы сделать предложение Мэтти, а вдова Хортенс упорно утверждала, что не желает выходить замуж снова. Такие чувства были чрезвычайно близки Кэт. Она решила, что пока Мэтти переночует на соломенном тюфяке в загроможденной мебелью гостиной Шона. При этом голова ее будет находиться под пианино, а ноги – под красным бархатным диваном. Хортенс, к которой Одноглазый отнесся неожиданно галантно, должна была разместиться в крохотной комнатке Дженни рядом с комнатой Коннора.

Дженни казалась обиженной, но это совсем не задевало Хортенс, женщину суровую и лишенную излишней сентиментальности, но расстраивало Кэт, начинавшую думать, будто ей удалось завоевать дружбу Дженни. В проходной комнате никто не мог спать, так как она не отапливалась, а кроме того, там протекала крыша. Явно решив не обращать внимания на настоятельные требования Мейв насчет новой комнаты, Дидерик ремонтировал протекающую крышу, а Кэт отправилась на поиски частичного решения жилищной проблемы.

Десять минут спустя она подошла к двери дома Барни Форда.

– Доброе утро, миссис Форд.

– Чем могу помочь вам, миссис Фицджеральд? – спросила Джулия, поприветствовав Кэт.

Та переступала с ноги на ногу.

– Я хотела спросить, не знаете ли вы какого-нибудь подходящего негра… – Миссис Форд пришла в такое замешательство, что Кэт запинаясь, пояснила: – Дело в том, что моя мать…

– Ваша мать негритянка? – настороженно спросила Джулия.

– Нет, ирландка. Она… спасает женщин, попавших в беду, помогает им устроиться. На вокзале в Чикаго она встретила одну молодую негритянку, которую пытался завлечь мужчина… сомнительной репутации.

– Понимаю. – Однако, по виду миссис Форд было ясно, что она ничего не понимает. Кэт могла только предполагать, что миссис Форд никогда не оказывалась в положении одинокой молодой женщины на Чикагском вокзале… или на любом другом железнодорожном вокзале.

– Поэтому мама надеется найти мужа для Мэтти, а я не знаю ни одного подходящего негра, поэтому я подумала, может быть, вы…

– В Брекенридже негров немного, – сказала миссис Форд. – Я все время приглядываю возможных женихов для моих дочерей. Нам даже пришлось согласиться на ухаживания белых парней.

– В самом деле? – Кэт заинтересовалась этим вопросом. – Действительно, стоит подумать, а не могут ли жениться между собой белые и цветные. Она вздохнула. – У меня даже нет постели для Мэтти, и Бог знает, где мне ее разместить. Не могу же я заставить ее спать на полу, пока она будет отрабатывать свой проезд, занимаясь работой по дому.

– Она служанка? – Глаза миссис Форд загорелись.

– Да. Мама привезла с собой и Хортенс, но она-то белая, и Одноглазый настаивает…

– Я возьму цветную, – перебила ее миссис Форд. – Сколько я вам должна за билет на поезд?

«Боже мой, – подумала Кэт, – если людям так нужны служанки, я, наверное, могла бы получать комиссионные за… но, разумеется, мама пришла бы в ужас при мысли о подобном извлечении прибыли из отчаянного положения ее «девочек»». Дохода от меблированных комнат Мейв хватало лишь на покрытие расходов. Поблагодарив миссис Форд, Кэт отправилась домой, гадая, надолго ли ее мать задержится в Брекенридже. Мейв Фицпатрик, несомненно, запретила бы дочери отправиться в поездку по рудникам вместе с Коннором. Они не смогут разобраться с рабочими, если мать задержится здесь надолго.

* * *

Коннор вернулся домой, чтобы обсудить с Кэт ряд деловых вопросов. Но вместо Кэт он обнаружил поджидавшую его Мейв Фицпатрик. Она удивительно походила на свою дочь – такая же миниатюрная, но без изящных округлостей, присущих фигуре Кэт. У нее были такие же черные волосы, слегка тронутые сединой, такие же большие глаза с длинными черными ресницами. Обе женщины оказались настолько похожими, что их можно было бы принять за сестер. Вряд ли матери Кэт больше сорока, и она выглядела бы еще моложе, если бы не отблеск твердой решимости в ее глазах, свойственный зрелым людям.

– А где Кэт? – спросил Коннор.

– Отправилась искать мужа для Мэтти, – ответила Мейв.

– Для той негритянки? Ну что ж, тогда нам не стоит мешкать с обедом, ожидая Кэт. Цветные в Брекенридже такая же редкость, как розы в сугробе. Она может дойти до самого Денвера в поисках чернокожего холостяка.

– Я очень рада возможности поговорить с вами наедине, мистер Маклод, – сказала Мейв, пропуская мимо ушей замечание Коннора.

– Да? – Помня о предположении Шона относительно возможной женитьбы Коннора на Кэт, он надеялся, что еще одного подобного предложения не последует.

– Моя Кэтлин – я уверена, вы в этом уже убедились, – девушка легкомысленная. Веселая, трудолюбивая, но….

Если не считать словесной атаки на грабителей в поезде, Коннор не стал бы приклеивать Кэт ярлык легкомысленной женщины.

– Она не осознала общественных последствий той ситуации, в которой находится сейчас.

– Каких общественных последствий?

– Скандальных. Как по-вашему, что говорят люди о подобном совместном проживании?

Коннор удивленно взглянул на Мейв.

– Между мной и вашей дочерью ничего нет. – Он почувствовал угрызения совести. Был один поцелуй, но, как сказала Кэт, это всего лишь случайность, а не предвестие безудержной страсти. – Какого черта они станут болтать? Здесь живут одиннадцать человек. Сколько же еще нам требуется соглядатаев?

– Я не сказала, что думаю, будто дело обстоит неладно, – заявила Мейв Фицпатрик, – но люди будут чесать языки, мистер Маклод, а я не хочу, чтобы драгоценное имя моей дочери…

– Она же спит с вами в одной комнате, а не со мной, – вскипел Коннор, – а в моем доме живет только потому, что ее брат посчитал необходимым обеспечить ей мужскую защиту. Брекенридж не какой-нибудь тихий городок в Новой Англии. Это поселок горняков с суровыми нравами, поэтому, пока Шон не передумал, я намерен выполнять свое обещание. – С гордым видом Коннор вышел из комнаты.

«Сильный мужчина», – одобрительно подумала Мейв. Может быть, он и отличается от большинства представителей мужского пола, являющихся злостными соблазнителями невинных женщин. И все-таки лучше приглядывать за этими двоими. Мейв хорошо помнила внезапную и необъяснимую страсть Кэт к Мики Фицджеральду, да сгноит Господь его душу. А Лайам охотно принял Мики в семью из-за его фамилии.