– Мистер Ламартин? Мистер Эплйард просил передать вам свои извинения и сказать, что в силу ряда обстоятельств ему пришлось задержаться.

– Жаль, что вы не сообщили нам об этом раньше, – раздраженно начал Паскаль, но умолк на полуслове. Джини ощутила, как он напрягся. – Вы назвали меня по имени? – резко повернулся он к метрдотелю. – Но он планировал встретиться здесь с мисс Хантер…

– Мне назвали имя мистера Ламартина, сэр. Только что мне позвонил помощник мистера Эплйарда… Ах да, сэр, он еще сказал, что вам понадобится вот это. Он только что прислал это для вас с таксистом.

И метрдотель вручил французу маленький пакет. Паскаль за руку вытащил Джини на улицу, они прошли несколько метров по улице и развернули бумагу. Внутри находилась аудиокассета. Паскаль поднял ее к свету уличного фонаря и стал внимательно рассматривать. На крыльцо дома напротив поднялся мужчина и, помедлив, нажал кнопку домофона. В одном из окон на втором этаже зажегся свет. Раздалось короткое гудение электрического замка, мужчина вошел, и дверь за ним закрылась. На улице снова воцарилась тишина.

– Это не простая пленка, Джини, – сказал Паскаль. – Посмотри, она слишком короткая. Черт, черт!..

– Нас обвели вокруг пальца, тебе не кажется? – медленно произнесла Джини. – Я думаю, что факс прислал не Эплйард.

– Я тоже так думаю. И кассету прислал тоже не он. – Паскаль посмотрел на Джини. – Только что мы сделали огромную глупость. Мы два часа просидели в ресторане, который для нас кто-то выбрал. Два часа мы обсуждали наши дела, разглагольствуя о том, что нам известно и что – нет. Как же я мог оказаться таким идиотом! Дьявольщина! Черт бы меня побрал!

В неописуемом бешенстве Паскаль широкими шагами двинулся вперед. Джини поспешила за ним.

– Подожди, Паскаль, – взмолилась она, – не торопись. Мы оба издерганы, напряжены, вот и совершили ошибку. Но подумай сам: в ресторане было слишком шумно, и наш разговор вряд ли можно было подслушать.

– Может быть, ты и права, только теперь уже все равно ничего не исправишь. – Они подошли к машине. Паскаль ждал, пока Джини откроет двери. Раньше, чем Джини успела сесть на водительское место, Паскаль уже засунул кассету в автомагнитолу.

– Скорее, – поторопил он, – закрывай дверь.

Как только Джини оказалась внутри, он нажал на кнопку воспроизведения. Несколько секунд из динамиков доносилось только шипение, а затем послышалось дыхание мужчины. Сначала просто тяжелое дыхание, затем – пыхтение и стоны. Джини почувствовала, как холодеют ее руки. Паскаль, сидевший рядом, издал короткое восклицание, взглянул на девушку и протянул руку к магнитоле.

– Нет, – остановила его Джини. – Нам не случайно это послание. Давай дослушаем до конца.

– Я уже понял, что это за послание, – зло перебил ее Паскаль.

– Я тоже.

– Он там один?

– Если даже и нет, то у него весьма молчаливая партнерша.

– Они у него все не очень разговорчивые, – мрачно ответил Паскаль. – Насколько нам известно, это одно из главных условий.

Запись длилась семь минут. Через пять, не произнеся ни единого слова, мужчина, судя по всему, достиг оргазма, затем воцарилась полная тишина. Через шесть с половиной минут, почти перед тем, как закончиться пленке, раздался женский крик.

Паскаль наклонился вперед, выключил магнитофон и посмотрел на Джини.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Джини было не очень хорошо, но она не сказала об этом Паскалю. Она отпустила ручной тормоз и тронула машину с места.

– Я уже говорила тебе, – произнесла она, проехав несколько улиц, – кто-то пытается нас запугать. Ну и черт с ними! Мы будем продолжать то, что начали. Поехали на вечеринку. Ты сосредоточься на Лиз, а я поговорю с Хоторном. Потом, если останется время, поменяемся местами.

Джини чувствовала беспокойство Паскаля. Он ответил не сразу.

– Только будь очень осторожна, – сказал он наконец. – Внимательно следи за своими словами. Погром в твоей квартире, все эти посылки, назначенная в ресторане встреча, теперь вот кассета… Кто-то постоянно опережает нас на полкорпуса.

– Хоторн? – искоса взглянула на Паскаля Джини. Он вглядывался в темноту за окном.

– Может быть, – ответил он через некоторое время. – Может быть. Кем бы они ни были, мы знаем о них одно: им очень нравится играть. Играть в грязные игры.

Глава 17

Ужин явно удался. Фазаны получились на славу, персики и шоколадный мусс были просто объедение. Часы уже показывали четверть одиннадцатого. Скоро должна была подъехать Джини, поэтому Мэри изо всех сил пыталась выпроводить скучных гостей. Двое уже уходили, еще парочка зануд торчала в гостиной, но Мэри видела, как умело маневрирует Джон Хоторн, постепенно вытесняя их в сторону прихожей. Находившийся здесь на протяжении всего вечера американский охранник сейчас помогал мрачному первому секретарю болгарского посольства влезть в пальто.

«Головорез-то из новеньких», – подумала Мэри. Мэлоун – да, именно так его звали, – был весьма услужлив. Болгарин пожал руку хозяйке дома.

– Леди Пембертон, – сказал он, – благодарю вас за великолепный ужин.

Его английский был неплохим, у его жены – похуже.

– Птицы фазаны, – сказала она. – Они мне очень понравится.

– Было крайне интересно побеседовать с послом Хоторном, – продолжал тем временем болгарский дипломат. – Ему известны все последние данные по нашим экспортным поставкам. Весьма информированный человек.

– Вы так думаете? – с восторгом подхватила Мэри, провожая их до двери. Болгарин был как раз из тех гостей, которых Мэри пригласила по просьбе Джона. Все десять минут их протокольной беседы он рассказывал ей о развитии болгарской железорудной промышленности. Мэри с облегчением распахнула дверь.

– Какая жалость, что вы уже уходите! Как приятно было познакомиться с вашей супругой! Конечно, конечно… Несомненно! Всего наилучшего!

Закрыв за ними дверь, Мэри воздела к потолку мученический взгляд. Позади хихикнул новенький охранник.

– Осталось выпроводить еще двоих, мэм? – кивнул он в сторону гостиной.

Мэри одарила его заговорщическим взглядом. Слово «головорез», подумалось ей, в данном случае все же не очень подходит. Хотя Мэлоун был здоровенным, под метр девяносто, верзилой с короткой стрижкой, он, похоже, обладал чувством юмора. Это был беспрецедентный случай. Она взглянула на его широкие плечи и неизменный темный костюм. Проходя мимо телохранителя, она вдруг подумала, вооружены ли охранники Джона. Интересно, как выглядит наплечная кобура с пистолетом? Можно ли ее заметить под костюмом? А может, они прятали оружие где-нибудь еще? Любопытно, где? Может, за поясом? «Фу, какой ужас!» – подумала она и сердечно улыбнулась.

– Я забыла поблагодарить вас, мистер Мэлоун, за те цветы, которые вы мне привезли.

– Рад услужить, мэм.

– Вы ведь новенький, не так ли? Мне кажется, я вас раньше не видела.

– Так оно и есть, мэм. Я прилетел из Вашингтона всего два дня назад.

Мэри удивленно посмотрела на телохранителя. Насколько ей было известно, эти люди никогда и ни с кем не делились никакой информацией. Обычно они разговаривали фразами, состоящими из двух слов. «Да, мэм», «Нет, мэм», – этим их словарный запас исчерпывался.

– Обычно, когда Джон приезжает ко мне, его сопровождает Фрэнк…

Мэри с надеждой посмотрела на верзилу. Если уж он начал изъясняться более-менее по-человечески, то не исключено, что ей удастся из него что-нибудь выудить. Мэри хотелось бы узнать, чем вызвано состояние повышенной боеготовности, в которую приведена служба безопасности Джона, и что означает отсутствие Фрэнка и появление вместо него Мэлоуна. Сам Джон Хоторн ни за что не стал бы ей ничего объяснять, но ведь что-то происходило, и Мэри чувствовала это. На протяжении всего вечера это было видно по Лиз. Мэри заглянула в гостиную и увидела, что та в одиночестве стоит возле камина. Лиз никогда не пила спиртного. Вот и сейчас она держала в руке пустой стакан, в котором ранее была минеральная вода перье. Вертя стакан в руках, Лиз невидящим взглядом смотрела на огонь.

Внезапно Мэри сообразила, что так и не дождалась ответа от Мэлоуна. Обернувшись к нему, она сделала еще одну попытку.

– Значит, даже вы иногда отдыхаете? – вновь закинула удочку Мэри. – Как я понимаю, Фрэнк решил немного отвлечься от служебных обязанностей?

– Да, мэм. В этот уик-энд он выходной.

– Как мило…

– Да, мэм.

– Я всегда думала, что ваша работа, должно быть, чрезвычайно утомительна, – продолжала Мэри, сделав широкий и неопределенный жест в воздухе. – Всегда начеку, постоянно в готовности…

– Да, мэм.

– Настоящие церберы…

Она умолкла. Сравнить собеседника с мифическим псом Цербером, стоящим на страже ворот в преисподнюю, было не очень тактичным шагом. В глазах телохранителя на миг появилось удивление, но через долю секунды взгляд его снова стал пустым и невидящим.

– Да, мэм.

– Не хотите ли выпить, мистер Мэлоун? Может быть, перье?

– Нет, мэм, спасибо.

Охранник отошел на несколько шагов и сделал то, что у его коллег всегда получалось на «отлично» – стал невидимым, слившись со стеной.

– Ну да, разумеется, – пробормотала Мэри, чувствуя себя полной идиоткой.

Она взглянула на часы. Половина одиннадцатого. Джини и этот ее Ламартин могут появиться в любую минуту. Неожиданно ее охватило волнение, но затем инстинкт хозяйки все же взял верх. Вернувшись в просторную гостиную, она прошла за спинами назойливых зануд и подошла к камину. Лиз по-прежнему стояла там одна.


– А где Пес? спросила Лиз, когда, оказавшись возле нее, Мэри наклонилась, чтобы подбросить в камин новое полено. Мэри видела, что Лиз дрожит, хотя она стояла буквально в метре от огня, да и в комнате было очень тепло.

– Я заперла его наверху, – улыбнулась хозяйка. – Он стал бы клянчить у всех подачки и кусочничать. Кроме того, я должна смотреть фактам в лицо: хотя я его и обожаю, но он стар, и от него несет псиной.