— Вы мерзкий, злобный интриган! — взорвалась Мелани. — Если бы здесь был Уэллс…

— Держу пари: если бы Уэллс был здесь, вам бы и в голову не пришло увлечься кем-нибудь. Он следил за вашим режимом дня, руководил вашей жизнью, и я никогда не смогу заменить его…

— Мне не нужна замена Уэллса! — злобно воскликнула она. — Проклятие, Зак, я впервые почувствовала себя свободной женщиной! Вы не можете себе представить, какую жизнь я вела. У меня не было ни одной минуты, чтобы стать самой собой. Я то работала на Уэллса, то ждала возможности на него работать. Мне все осточертело! Я приехала сюда работать с незнакомыми людьми, где никто не будет за мной следить, никто не будет указывать, где можно никого не слушать и не слушаться…

— Сид и Аллен — это тоже ваш способ вознаградить себя за потерянное время?

— Да! Вы сами не знаете, чего от меня требуете. Не имеете представления! Я никогда… не делала ничего подобного. Они были для меня… чем-то вроде эксперимента. Да, конечно, для того, чтобы убить время… но дело того стоило. — Ее улыбка была развратной и целомудренной одновременно. Именно этой таинственной улыбки, от которой замирало сердце, и ждала публика.

— Может быть, вы окажете мне услугу и прекратите свой эксперимент?

Зак говорил мягко, но не менее решительно, чем это сделал бы сам Уэллс Коуп, знавший, что для нее хорошо, а что плохо. Инстинкт самосохранения, живший в мозгу Мелани, тут же сработал.

— Я подумаю, как это сделать, — поспешно сказала она и отвернулась.

— Вот и хорошо. Послушайте, Мелани, я сам поговорю с Сидом и Алленом. Вам вовсе не обязательно делать это самой.

— Зак, не смейте! — гневно вспыхнула Мелани. — Именно так сказал бы на вашем месте Уэллс. Я выполню вашу просьбу, но не думайте, что я не знаю, как лучше выйти из этого положения. Не стойте у меня на пути!

— Извините. Когда речь идет о моей главной звезде, я обязан сделать все, чтобы облегчить ей жизнь. Вы меня прощаете?

— Конечно. Ну что, теперь выпьете?

— Спасибо, но я должен вернуться в мотель. Жду звонка из Лос-Анджелеса.

— От Экермана? — подозрительно спросила она.

— Ни в коем случае. Экерман никогда не узнает о нашем разговоре. Я ни за что не доставил бы такой радости этому сукиному сыну… Нет, от моей невесты.

— Ну что ж… — с облегчением сказала Мелани. — Примите мои поздравления. Я не знала, что вы обручены. Я ее знаю?

— Не думаю. Она не из кинобизнеса. — Зак взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. — Спокойной ночи, Мелани. До завтра. Пусть утро будет ярким и солнечным.

— Спокойной ночи, Зак.

На обратном пути Зак поздравил себя с успешным разрешением проблемы. Мелани Адаме по-прежнему владела его мыслями, хотя и не догадывалась об этом. Кстати, слова «пустая» и «печальная», сказанные Вэлентайн при первом знакомстве с Мелани, теперь потеряли смысл. Насколько можно было судить, после ухода от Уэллса Коупа она была довольна жизнью и дорожила каждой ее минутой. Мелани собиралась выжать из прощальных сцен с двумя работягами все, что можно. Он понял это по ее взгляду. Она предвкушала драму в постели и сладостно-горькие прощальные поцелуи.

Невеста… Что заставило его прибегнуть к этому обману, одному из множества обманов, которыми он воспользовался сегодня вечером? Это было великолепным предлогом, чтобы избавиться от сложностей с Мелани. Потому что лечь с ней в постель было проще простого, но он не мог себе этого позволить. Точнее, мог, но не нуждался в близости женщины. А если и нуждался, то не хотел. Как он мог не хотеть? Не хотеть саму Мелани Адаме? Что это с ним?


В субботу Роз Гринуэй вернулась к себе позже обычного. Пришлось дождаться Сида Уайта и проводить его наверх, к Мелани. Роз была измучена, как всегда после тяжелой недели, когда приходилось вставать в пять утра, чтобы помочь Мелани одеться и накормить ее завтраком до прибытия машины. «Завтра я отосплюсь, — подумала Роз Гринуэй, залезая под стеганое одеяло. — Встану как можно позже».

Через два часа она рывком проснулась, уверенная, что слышала какой-то шум. Роз внимательно прислушалась. В доме стояла тишина, но сердце подсказало Роз: что-то не так. Она неохотно встала, надела махровый купальный халат и пошла наверх. У двери спальни она остановилась и прислушалась. На полу лежала полоска теплого, мигающего света. Очевидно, в комнате еще горели свечи. Едва слышно урчали увлажнители воздуха. Все было спокойно. «Наверно, спят», — подумала Роз, но что-то мешало ей вернуться в постель. Что делать? Войти? В такой час? Мелани это выведет из себя.

Роз прижалась ухом к двери и затаила дыхание. Из спальни не доносилось ни звука. Ни храпа, ни тихого сонного дыхания… Она бесшумно приоткрыла дверь и взглянула на большую двуспальную кровать. Постельное белье было смято, но в кровати никого не было. Она открыла дверь пошире и затаила дыхание от ужаса. В изножье кровати лицом вниз лежал обнаженный Сид Уайт. Под ним виднелись волосы Мелани и край ее ночной рубашки. Роз рванулась вперед, изо всех сил уперлась в Сида Уайта и перевернула его, мельком обратив внимание на то, что у юноши размозжен затылок. При виде хрупкого женского тела, залитого кровью так, словно его окатили из ведра, Роз отшатнулась. Она молча сняла с себя халат, набросила его на Мелани, подбежала к стоявшему у кровати телефону и позвонила в полицию. Затем нажала на рычаг и хотела вернуться к Мелани, но вместо этого снова взялась за трубку. «Продюсер, — машинально подумала она. — Всегда нужно звонить продюсеру».


Роджер Роуэн и Зак засиделись за полночь, составляя расписание съемок на следующую неделю. Неожиданно зазвонил телефон.

— Да… — недовольно буркнул Роуэн. — Роз? Что?! О боже, нет! Мы выезжаем! — Он бросил трубку. — Поехали. В Мелани стреляли. Вот дерьмо! Не могу в это поверить, мать твою!

— Она жива? — крикнул Зак по пути к машине.

— Не знаю. Эта истеричка ничего толком не сказала и повесила трубку!

9

Норма Роуэн порхала по приемному покою, нося мужу кофе и печенье из стоявшего в коридоре больницы торгового автомата. Роджер сидел в пластмассовом кресле, ломая себе голову над пунктом «форс-мажорные обстоятельства» в страховом полисе на картину.

— С деньгами проблем не будет, — в десятый раз громко сказал он. — Тут ясно указано, что если производство картины прерывается из-за смерти, болезни или увечья любого члена съемочной группы, страховка выплачивается полностью. Они выплатят всю сумму даже в том случае, если картину придется прикрыть.

Роз Гринуэй, прижавшаяся к плечу Зака, продолжала всхлипывать, но ее горе и потрясение постепенно сменялись усталостью. Зак, оскорбленный бесчувственностью продюсера, вполголоса бросил:

— Помолчи, Родж. Мы еще ничего не знаем. Мелани в операционной уже два часа, а у тебя на уме только страховка.

— Это наше единственное утешение!

— Зак, ты должен радоваться, что Роджер думает о картине, — проворчала Норма. — Интересно, что бы ты делал, если бы он не заботился обо всем заранее!

— И он еще поднимает хвост! — прошипел Роуэн. — Кто не стал звонить Уэллсу Коупу? Кто настоял, что сам поговорит с Мелани? Кто позволил ей встретиться с Сидом Уайтом? Кто не ударил палец о палец, чтобы оградить ее? Невски, наш гениальный режиссер, вот кто, и все знают это. Эта траханая заваруха — его рук дело!

— Кто тут у вас главный? — спросил запыхавшийся новый посетитель, растрепанный юноша, выглядевший так, словно только что вскочил с постели.

— А вы кто такой, черт побери? — ответил вопросом на вопрос Зак.

— Оливер Брэди из «Кейлиспелл дейли интерлейк». Я слышал, что произошел несчастный случай.

— Нам нечего вам сказать! — рявкнул Роуэн.

— Мелани Адаме в больнице, а вам нечего сказать? — хмыкнул возбужденный репортер.

— Убирайтесь отсюда к чертовой матери! — обернувшись к нему, зарычал Роджер.

— Сейчас я избавлюсь от него. — Зак взял Брэди за руку и вывел в коридор. — Я Зак Невски, режиссер «Хроник». Кто вам сказал? Один из санитаров «Скорой помощи»?

— Вы что, шутите? Так я и выдал вам мой источник информации! Я знаю, что в нее стреляли, нанеся множественные ранения, знаю, что рядом с ней обнаружили мертвого голого парня. Возможно, самоубийство. Знаю, что полиция осматривает дом. Это сенсационная новость, и я узнал про нее первым. Я никуда не уйду, пока не выясню подробности. Пресса имеет на это право. Кто тот малый в приемном покое?

— Роджер Роуэн, продюсер картины. Он очень расстроен, и это понятно. Не судите его строго… Я никогда не видел вас на наших пресс-конференциях, — осторожно сказал Зак. — Вы в газете недавно?

— Ага. Вот мое удостоверение, если не верите. Вообще-то я работаю в отделе спорта, но это мой материал, и я никому его не отдам!

— Никто и не просит, — успокоил его Зак. — Мы еще не знаем, в каком состоянии находится мисс Адаме, — продолжал он. — Врачи пока молчат, поэтому остается только ждать.

— Кто этот мертвый парень? Почему он был найден голым в спальне Мелани посреди ночи? Почему стрелял в нее? Гнев? Любовная ссора? Бурный секс?

— Кто, где, когда, что, почему… Я отвечу на все, за исключением «почему»… — медленно сказал Зак, лихорадочно соображая, как подать эту историю, которая разнесется по всему миру. От первого репортажа зависело очень многое. — Брэди, — наконец решился он, — утром здесь будет охрана и ребята из пресс-центра студии. Они летят сюда на принадлежащем компании реактивном самолете. Все главные программы новостей тоже пришлют своих репортеров. Вас не подпустят к больнице и на сто метров. Вашей газете придется прислать сюда своего главного редактора, а не начинающего репортера из спортивного отдела. Таковы условия игры. Но вы толковый, предприимчивый юноша и заслуживаете эксклюзивного интервью.

— Я уже получил его, — самоуверенно заявил Брэди.

— Конечно. Но узнали лишь одну десятую правды. Эка невидаль! Большие парни возьмут ваш материал, перепишут его, а остальное узнают сами.