— Что ты себе позволяешь? Что происходит? — кипятился младший брат, пытаясь высвободиться из его железной хватки. — Черт побери, ты сейчас оторвешь мне рукав!

— Зайдем вот сюда, — спокойно отреагировал Росс, заталкивая брата в кабинет и закрывая за собой массивную дубовую дверь.

Оскорбленный в лучших чувствах, Мэтью принялся демонстративно разглаживать рукава и лацканы сюртука.

Росс обвел глазами кабинет — помещение оставалось точно таким же, что и при жизни отца. Это была небольшая, по-мужски строгая, но вместе с тем уютная комната, вдоль стен которой выстроились дубовые шкафы с книгами. Перед тройным окном стояло французское бюро, а перед ним — кресло. Росс сразу же вспомнил отца — как тот сидел за этим столом т писал письма или просиживал вечерами, склонившись над бухгалтерскими книгами, — и ему тотчас стадо немного грустно. Он никак не мог избавиться от чувства, что подвел отца, потому что позволил младшему брату вырасти в никчемного себялюбца, которого не интересовало ничего, кроме развлечений.

Мэтью тоже нахмурился:

— Ты смотришь на меня так, словно я какой-нибудь карманник, которого надо поскорее поместить в Ньюгейт.

— Ну, Ньюгейт показался бы тебе сущим раем по сравнению с тем, куда я бы тебя с удовольствием отправил, будь это в моей власти!

Почувствовав в голосе брата едва сдерживаемую ярость, Мэтью театрально вздохнул:

— Ну хорошо, приношу извинения за то, что я позволил себе вчера вечером. Как я догадываюсь, мисс Сидней уже предложила свою версию случившегося. Готов поспорить, что эта особа изобразила себя этакой несчастной невинной овечкой. Ну хорошо, хорошо, каюсь, я тоже виноват, выпил немного лишнего. Просто мой друг Хэтфилд открыл бутылку превосходного бренди, и мне слегка ударило в голову.

И, приняв слегка усталый вид, Мэтью принялся расхаживать по комнате. Подойдя к старому глобусу, он, словно от нечего делать принялся крутить его.

— Нет, Мэтью. Твое объяснение меня не устраивает. Но ты угадал, я действительно намерен обсудить с тобой твое вчерашнее поведение. Однако сначала мы займемся другим делом, о котором мне лишь недавно стало известно.

— Что ты имеешь в виду? — Было видно, что Мэтью слегка озадачен.

— Сегодня утром у меня состоялся разговор с мистером Таннером.

— И кто такой этот Таннер?

Росс раздраженно тряхнул головой:

— Агент, занимающийся нашей недвижимостью. Вот уже десять лет, как он ведет все дела, касающиеся этого дома и земельной собственности.

— И ты уже успел встретиться с ним сегодня утром? Боже, признайся, ты когда-нибудь отдыхаешь? Если честно, у меня нет ни малейшего желания обсуждать такие безделицы, как всякие там финансовые дела…

— Это не безделица, — прервал его Росс. — И не имеет никакого отношения к деньгам. Дело в другом. Оказывается, к Таннеру обратился один из наших арендаторов с жалобой на то, что его незамужняя дочь беременна.

Во взгляде Мэтью появилась настороженность.

— И какое, позвольте спросить, это имеет отношение ко мне, если деревенская девка вдруг нагуляла себе брюхо?

— Ее семья утверждает, что отец будущего ребенка — ты.

Росс внимательно наблюдал за лицом брата. К своему разочарованию, он заметил, как по лицу Мэтью промелькнула тень вины и он даже негромко выругался.

— Их фамилия — Ранн. Так ты соблазнил эту девушку или нет?

Лицо брата перекосила злобная гримаса.

— Никого я не соблазнял. Это было взаимное желание. Она сама захотела меня, и я, как джентльмен, не смог ей отказать. Так что, смею думать, хуже от этого никому не стало.

— Никому? — Росс не поверил собственным ушам. — Таннер говорит, что этой девушке нет еще и шестнадцати. Мэтью, неужели ты не понимаешь, что воспользовался ее невинностью и вдобавок наградил ее ребенком, у которого никогда не будет отца?! Я уж не говорю о том, что ты предал Айону.

Но Мэтью и не думал раскаиваться.

— Можно подумать, я один такой. Все так делают. Да я могу назвать тебе дюжину мужчин, которые ищут себе удовольствия на стороне. А если при этом появляется незаконнорожденный отпрыск — что ж, с этим ничего не поделаешь. В конце концов, это ее забота, а не моя.

Росс был одновременно взбешен и шокирован цинизмом родного брата. Более того, он не мог не отметить про себя, что Мэтью поступил с девушкой точно так же, как когда-то возлюбленный Софии обошелся с ней, — то есть воспользовался ее неопытностью, а затем обманул и бросил.

— Боже, — негромко произнес он, — что мне с тобой делать? Неужели у тебя нет совести, чувства ответственности?

— Совесть и ответственность — это по твоей части, братец. — Мэтью снова с равнодушным видом принялся крутить глобус. Тот подрагивал, кружась вокруг своей оси. — Тебя вечно ставили мне в пример как олицетворение высоких моральных качеств. Сэр Росс — ходячее воплощение мужской чести и благородства. Ну кто способен тягаться с ним по части нравственных принципов? Но, разрази меня гром, я и не собираюсь этого делать. Кстати, я отнюдь не завидую твоей пресной, безвкусной жизни. В отличие от тебя я знаю, что такое страсть, что такое потребности настоящего мужчины, и, Бог свидетель, я не собираюсь делать из себя монаха! Покуда жив, буду брать от этой жизни все, что смогу!

— Но что мешает тебе получать от жизни удовольствия на супружеском ложе? — язвительно спросил Росс.

Мэтью закатил глаза:

— Боже, Айона наскучила мне уже через месяц после того, как мы поженились! Да и вообще, не может мужчина обходиться одной-единственной женщиной. Как говорится, разнообразие — это острая приправа к нашей пресной жизни.

Росса так и подмывало надрать этому доморощенному ловеласу уши. Однако упрямое выражение лица Мэтью служило доказательством тому, что он и не думает раскаиваться в своем поступке. Судя по всему, он никогда не научится отвечать за свои действия.

— И сколько же тебе нужно этого разнообразия? — поинтересовался он, а когда Мэтью проигнорировал вопрос, уточнил: — Скольких женщин ты уже успел соблазнить, помимо этой несчастной девушки?

Было видно, что Мэтью даже рад такому вопросу.

— Трудно сказать, — произнес он с насмешливой улыбкой. — Девять, десять, всех их разве упомнишь?

— Мне нужен список имен.

— Это еще зачем?

— Хочу проверить, не произвел ли ты на свет еще незаконных детей. А если произвел, то тебе придется позаботиться об их благоденствии и образовании.

— Можно подумать, у меня есть лишние деньги, — недовольно фыркнул Мэтыо. — Если, конечно, ты не выделишь мне некую сумму на эти нужды.

— Мэтью! — В голосе Росса слышалась угроза.

Тот в насмешливом жесте поднял руки:

— Ну хорошо, сдаюсь. Если тебе так хочется, можешь в поисках моих незаконных детей прочесать всю округу. Можешь отнять у меня последние гроши. Ну а теперь позволь я пойду к моим друзьям.

— Погоди. Ты должен знать кое-что еще. Отныне твой праздный, бесцельный образ жизни окончен. Никаких вечеров в клубе, никакого прикладывания к рюмке. Можешь забыть о картах и женщинах. А если ты только попробуешь наведаться в свои любимые заведения, то обнаружишь, что тебя там уже не ждут. Тебе больше не видать кредита как собственных ушей, где бы ты о нем ни просил. Я поставлю всех владельцев магазинов и ресторанов в известность, что отныне не несу ответственности за твои долги.

— Ты не посмеешь! — взорвался Мэтью.

— Еще как посмею, — спокойно возразил Росс. — С сегодняшнего дня ты будешь зарабатывать себе на жизнь.

— Зарабатывать? — Казалось, будто Мэтью это слово незнакомо. — Но что, позволь тебя спросить, я буду делать? Я ведь ничего не умею — я ведь все-таки джентльмен, черт подери!

— Я подыщу для тебя что-нибудь подходящее! — хмуро заверил его старший брат. — Я буду не я, если не научу тебя отвечать за свои поступки, чего бы мне это ни стоило.

— Будь жив отец, ты бы никогда не осмелился на такое!

— Будь жив отец, я бы уже давно это сделал, — процедил Росс сквозь зубы. — Так что в этом есть частично и моя вина. Я слишком много занимался делами Боу-стрит и перестал обращать на тебя внимание. А жаль. Однако отныне все будет по-другому.

Мэтью разразился потоком ругательств. Взбешенный решением брата, он подошел к бару, плеснул в стакан бренди и одним глотком, словно это было горькое лекарство, отправил напиток себе в горло, после чего вновь наполнил стакан. Обжигающий напиток придал ему мужества. Сделав несколько глубоких вдохов, он сердито уставился в спокойное лицо Росса:

— Ты расскажешь Айоне?

— Нет. Но я не стану ей лгать, если она вдруг начнет задавать мне вопросы, усомнившись в твоей верности.

— Ну ладно. Моя жена не станет задавать вопросов — вряд ли ей захочется услышать на них ответы.

— Что ж, наверное, так ей лучше, — пробормотал Росс. Сделав еще один глоток бренди, Мэтью задумчиво покрутил в стакане янтарную жидкость.

— Надеюсь, это все.

— Нет, — промолвил Росс. — Осталась еще одна вещь.

— Твое поведение по отношению к мисс Сидней.

— Я уже извинился перед тобой. Чего еще ты от меня ждешь — чтобы я, не вынеся позора, перерезал себе вены?

— Ну, это ни к чему. Я всего лишь хочу еще раз напомнить тебе, что отныне ты должен обходиться с ней с предельной учтивостью.

— Интересно, какую же такую предельную учтивость я должен проявлять по отношению к прислуге?

— Ей осталось недолго ходить в прислугах.

— Мэтью изумленно выгнул бровь:

— То есть ты намерен ее уволить? Я тебя правильно понял?

Росс буквально пронзил его взглядом.

— Нет, я намерен жениться на ней. Если, конечно, она ответит согласием.

Мэтью растерянно посмотрел на него. На его лице читалось явное замешательство.

— Господи, этого нам только не хватало! — хрипло воскликнул он и поспешил опуститься на ближайший стул, после чего, выкатив глаза так, что стали видны белки, уставился на Росса: — Ты серьезно? Но ведь это безумие чистейшей воды. Или ты вознамерился сделать из себя посмешище? Где это видано — представитель семейства Кэннон женится на служанке? Ради Бога, найди себе кого-то другого. Она ведь просто женщина — найдутся сотни таких же, как и она, готовых с радостью занять ее место!