— У меня такое впечатление, что сэр Росс не всегда был так суров и серьезен, — заметила София.

— Господи, да нет, конечно! Он стал таким только после смерти жены. — Стоило ей упомянуть Элинор, как настроение миссис Кэннон тотчас испортилось и ее лицо приобрело печальное выражение. — Это была страшная трагедия для всей нашей семьи. Мы все ужасно переживали.

— Я знаю, — тихо произнесла София. — Сэр Росс мне рассказывал.

— Вот как? — От удивления миссис Кэннон замерла посреди огромной гостиной, обитой на французский манер бело-золотым шелком, и пристально посмотрела в лицо Софии.

Той стоило немалых усилий, чтобы выдержать этот взгляд. «Наверное, я сболтнула что-то лишнее», — подумала она.

— Что ж, — продолжала тем временем Кэтрин Кэннон с легкой улыбкой. — Лично я ни разу не слышала, чтобы мой сын с тех пор хотя бы раз упомянул имя бедной Элинор. Он необычайно сдержанный человек.

София решила, что миссис Кэннон наверняка сделала какой-то неверный вывод, и поэтому поспешила прояснить ситуацию:

— Когда сэр Росс лежал в лихорадке, он говорил про свое прошлое. Наверное, потому, что он был болен и плохо понимал, что…

— О нет, моя дорогая, — тихо возразила Кэтрин Кэннон. — Мой сын доверяет вам и ценит ваше общество. — Она на минуту умолкла, а затем добавила: — Любая женщина, которая сумеет увести моего сына из кошмарного мира Боу-стрит, получит мое благословение.

— То есть вы недовольны тем, что он занимает пост главного судьи?

Мать Росса ответила не сразу, а только после того, как они прошли через всю гостиную.

— Мой сын посвятил государственной службе десять лет своей жизни, и причем весьма успешно. Безусловно, я им горжусь. Но как мне кажется, ему пора обратить свое внимание на иные вещи. Ему бы стоило вторично жениться, обзавестись семьей, детьми. О нет, я отлично представляю себе, какое впечатление он производит со стороны — холодный, неприступный человек. Но уверяю вас, в душе он точно такой же, как и любой другой мужчина. Ему хочется, чтобы его любили. Хочется иметь собственную семью.

— О, он отнюдь не холодный. Любой ребенок был бы рад иметь такого отца, как он. И я уверена, что как муж сэр Росс будет…

Неожиданно София поняла, что трещит без умолку как сорока, и поспешила закрыть рот.

— Вы правы, — отозвалась с улыбкой миссис Кэннон. — Росс был прекрасным мужем для Элинор. И если он женится снова, то я уверена, что у его жены не будет повода жаловаться на свою жизнь. — Заметив, что София не знает, как отреагировать на эти слова, она поспешила перевести разговор на иную тему: — Давайте пройдем в столовую. Рядом с ней находится сервировочная — здесь очень удобно держать во время ужина разогретые тарелки.

В течение дня София была занята, и ей было некогда думать о Россе. Тем не менее она никуда не могла деться от тоски и одиночества, которые охватили ее в вечерние часы. Совершенно подавленная, она была вынуждена признаться себе, что влюбилась в человека, которого намеревалась погубить. В некотором роде она проиграла битву с собственным сердцем. И ей оставалось лишь одно — отказаться от своих планов. Нет, никого она не будет соблазнять, не будет очернять ничье имя. Просто она как можно быстрее постарается покинуть свое место на Боу-стрит и постарается заняться в жизни чем-то другим.

Это неожиданно принятое решение почему-то оставило ощущение усталости и вместе с тем умиротворения. София дала себе слово, что в ближайшие дни посвятит всю себя без остатка подготовке к предстоящему торжеству.

Гостям было отведено двадцать спален в главном здании, а также примерно такое же количество во флигеле рядом с воротами — эти предназначались для холостяков. В субботу на костюмированный бал ждали также семейства из Виндзора, Рединга и соседних городков, и поэтому общее число гостей возрастет до трехсот пятидесяти.

К великой досаде Софии, записи и планы, оставшиеся после миссис Бриджуэлл, оставляли желать лучшего. По всей видимости, сделала она для себя вывод, бывшая домоправительница в тот момент была занята устройством собственного будущего, а не предстоящим праздником. И София с удвоенной энергией взялась пересчитывать приборы и тарелки, содержимое кладовых и винного погреба, а также бельевых шкафов. Поговорив с поваром и миссис Кэннон, она составила примерное меню и подобрала для каждого блюда соответствующий сервиз. Затем встретилась с дворецким и садовником и ознакомила со своими планами два десятка горничных. В доме побывали деревенский мясник, бакалейщик и молочник, и каждый получил от Софии письменный заказ на поставку продуктов к грядущим торжествам.

В самый разгар этой бурной деятельности София познакомилась с мистером Робертом Кэнноном, джентльменом преклонных лет, чей девяностолетний юбилей и послужил причиной всех этих приготовлений. Кэтрин Кэннон пыталась как-то подготовить Софию к тому, что сей старец окажется весьма откровенным в своих суждениях.

— Когда вы познакомитесь с моим свекром, прошу вас, не расстраивайтесь, если услышите от него какую-нибудь резкость. С возрастом он совершенно утратил чувство такта. Поэтому, умоляю вас, не принимайте близко к сердцу то, что можете от него услышать. Он милейший человек, единственное, чего ему не хватает, — это чуточки такта.

Возвращаясь из ледника, расположенного чуть в отдалении от главного здания, София увидела старца, сидящего под тентом посреди роз. Рядом с ним был накрыт небольшой столик с легкими закусками. У его кресла имелась подставка для ног. Ах да, кажется, миссис Кэннон обмолвилась, будто ее свекра нередко мучает подагра.

— Эй вы, барышня! — позвал он ее командирским тоном. — Подойдите сюда. Что-то я вас еще ни разу у нас не видел.

София послушалась и подошла ближе.

— Доброе утро, мистер Кэннон, — сказала она и сделала почтительный книксен.

Роберт Кэннон был красивым, убеленным сединой стариком с резкими, но правильными чертами лица. Глаза его были серо-стального цвета.

— Как я понимаю, вы и есть та особа, о которой мне рассказывала моя невестка. Та самая, с Боу-стрит.

— Да, сэр. И я надеюсь, что смогу быть полезна при подготовке к празднованию вашего дня рождения.

— Ах да, как же, как же, — перебил он ее и макнул рукой — мол, подумаешь, сущая ерунда, ни к чему даже упоминать об этом. — Моя невестка готова уцепиться за любой повод, лишь бы только закатить очередной бал. А теперь, дорогая моя, признавайтесь, что там у вас — между моим внуком и вами?

Застигнутая врасплох, София уставилась на старика, открыв в немом изумлении рот.

— Сэр, — начала она, осторожно подбирая слова, — боюсь, что я неправильно поняла ваш вопрос.

— Кэтрин говорит, что мой внук проявил к вам интерес. Что ж, должен признаться, что для меня это весьма приятное известие. Мне бы не хотелось, чтобы наш род угас, потому что Росс и Мэтью — последние мужчины в роду Кэннонов. Ну и как, он уже набрался духу и сделал вам предложение?

Господи, и как только он пришел к такому умозаключению?

— Мистер Кэннон, боюсь, что вы ошибаетесь. У меня нет никаких намерений, я не… и сэр Росс тоже не… — Она не договорила. Ей никак не удавалось подобрать нужных слов.

Роберт Кэннон окинул ее скептическим взглядом.

— Кэтрин говорит, что вы родом из семейства Сидней, — заметил он. — Я имел честь знать вашего деда.

Это известие еще больше выбило Софию из колеи.

— Вот как? То есть вы были другом моего дедушки?

— Я не сказал, что был его другом, — холодно отозвался старик. — Я лишь сказал, что хорошо его знал. Причина же, по которой мы не испытывали друг к другу особой симпатии, заключалась в том, что мы оба любили одну и ту же женщину. А именно мисс Софию Джейн Лоренс.

— Но ведь это моя бабушка! — воскликнула в изумлении София. Она даже покачала головой, словно отказываясь поверить в то, что прошлое ее семьи столь тесно переплетено с прошлым семьи Росса. — Меня даже назвали в ее честь.

— Какая была милая и очаровательная женщина! Вы чем-то напоминаете ее, но вам не хватает ее утонченности. Была в ней некая королевская величавость, которой недостает вам.

— Трудно обладать королевской величавостью, сэр, — усмехнулась София, — когда приходится работать прислугой.

Старый Кэннон буквально буравил ее своими серо-стальными глазами, однако резкие черты его лица несколько смячились.

— Зато у вас ее улыбка. Подумать только, внучка Софии Джейн вынуждена податься в прислуги! Да, видимо, род Сиднеев переживает не лучшие свои времена. Еще одно подтверждение тому, что в свое время вашей бабушке стоило выйти замуж все-таки за меня.

— Почему же она не вышла?

Роберт Кэннон указал на стул рядом с собой:

— А вы присядьте рядом со мной на минутку и послушайте, что я вам расскажу.

София с тревогой посмотрела на особняк, думая о том, сколько дел ей еще предстоит сделать. Заметив, куда она смотрит, старик недовольно фыркнул:

— Дела могут подождать, моя милая. В конце концов, если я еще не запамятовал, этот праздник затеян в мою честь. Но почему-то я сижу здесь один-одинешенек и никому нет до меня дела. Так что мне будет весьма приятно, если вы на несколько минут составите мне компанию. Надеюсь, эта моя просьба не слишком утомит вас?

София тотчас села на предложенный стул.

Роберт Кэннон поудобнее устроился в своем кресле.

— Ваша бабушка, София Джейн, была на редкость хороша собой — второй такой я не встречал за всю свою жизнь! Ее семья была не столь богата, однако благородного происхождения, и, естественно, ее родители желали, чтобы их дочь удачно вышла замуж. После ее первого появления в свете я только тем и занимался, что любыми путями пытался добиться ее руки. То, что у нее было весьма скромное приданое, для меня ничего не значило, ведь мы, Кэнноны, не стеснены в средствах. Я уже почти уговорил ее отца дать согласие на нашу помолвку, как ей сделал предложение ваш дед, лорд Сидней. Разумеется, тягаться с его титулом мне было не под силу. Ведь хотя Кэнноны — имя громкое и всеми уважаемое, тем не менее я не пэр. Увы, рука Софии Джейн досталась не мне, а лорду Сиднею.